Спящий дракон - Мазин Александр Владимирович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/154
• Следующая

– У нас еще море времени! – говорит она.– Целых два часа!

А он снова смеется.

– Два часа? Два часа – всего один шаг! – И снова берет ее в себя. Нет, это она берет его. И два часа, верно, только один шаг. Кто бы мог поверить?

А жадное южное солнце уже пьет ночную влагу. И Тэлла встает… И падает, потому что ноги ее – как та вода, что сейчас па€ром поднимается с глянцевых листьев. А Нил смеется, и относит ее в бассейн, и опускает в прохладную воду. А потом вынимает, раскладывает на мохнатых полотенцах, мнет, щиплет, гладит – и силы возвращаются.

Нил, уже одетый, помогает ей надеть праздничную одежду, подносит круглое зеркало. И Тэлла радостно улыбается, видя, что ночь, против обыкновения, не выпила краски ее лица. Что довольно лишь тронуть тушью ресницы – и ничто не сделает ее красивей. А справа она видит Нила и понимает – только слепой мог считать его уродом.

– Ты прекрасен, мой Тур! – шепчет Тэлла, притягивает голову воина к себе, целует глаза, губы, нос, щеку…– Ты прекрасен! Ты знаешь это?

– Знаю! – говорит Нил.

И Тэлла оказывается высоко над его головой, под самым потолком. «Я счастлива!» – думает она. А стены комнаты вращаются, бегут вокруг. Только запрокинутое лицо Нила неподвижно. И Тэлла смотрит на него сверху. Сверху! Нил опускает ее в кресло, обувает сандалии, ласково прикасаясь к маленьким ступням.

Они спускаются вниз, к ее носилкам. А ленивые носильщики дрыхнут в тени чинары. И на их спящих физиономиях – довольные улыбки: прошлым вечером им принесли ужин, какого они не ели ни разу за всю свою короткую жизнь, и вдоволь темного вина. Вот они встают, разбуженные Нилом. Почему раньше они казались ей такими сильными? Просто карлики рядом с ее возлюбленным! Носильщики трут опухшие веки.

– Хранят тебя боги, мой Тур! – говорит Тэлла.

И, не стесняясь, тянется к его губам. И ей, конечно, не дотянуться, но Нил поднимает ее, прижимает к твердой, как мрамор, груди:

– Хранят тебя боги, моя богиня!

Тэлла покачивается на мягких подушках, а мысли ее блуждают, как накурившиеся веселого дыма хуридские матросы. Никак не согнать ей с лица блаженную улыбку. Тэлла берет острую шпильку, смачивает ее духами и глубоко вгоняет в бедро. Больно, но улыбка упорно сидит на ее лице. Даже становится шире.

«Неужели ты думаешь, что справишься со мной?»

И тогда Тэлла вспоминает того, кто вчера послал ее к Нилу, жестокого, ненасытного в зле, мужа своего, Дага. И улыбка сходит с ее лица, прячется внутрь. И она может спокойно войти в его спальню, пропитавшуюся запахом болезни.

Даг впивается в нее взглядом, обшаривает всю, до кожи, до того, что под кожей, щупает ее своими ледяными глазками, еще более липкими, чем потные руки.

– Ну? – хрипло говорит он.

Тэлла улыбается. Не так, как минуту назад, а так, как должна улыбаться самка леопарда, прокусывая горло жертвы и всасывая свежую кровь.

– Он чист,– говорит женщина.– Он ненормальный, но он чист. И точно собирается в этот страшный Урнгур (верю, милый, что и Урнгур не страшен для тебя). Сумасшедший, но не шпион. Я…– внезапно придумав,– …обещала ему пропуск. Сказала, что добьюсь этого от тебя.

Даг недовольно морщится (Кривись, кривись, мерзкая пиявка!).

– Должна же я была заставить его поверить! – говорит Тэлла. И, с гордостью: – И я добилась своего!

И муж, с кислой миной, но соглашается: да, ты умеешь добиваться своего. И внезапно спрашивает:

– Ну, ты хоть получила удовольствие?

Ледяные глазки-иголки шарят по лицу Тэллы. Тэлла растягивает губы:

– Он слишком велик для меня,– погладив впалую щеку мужа.– Слишком тяжел и груб. Но ты должен дать ему пропуск, будь он сам Равахш. Я обещала, и этот мужлан не должен считать меня лгуньей… Или что-нибудь заподозрить… (Вот довод специально для тебя, гнилой сучок!) Радуйся, что он вчера не убил тебя, поблагодари его хозяина: это магхар, настоящий зверь! Тебе придется вознаградить меня.

– Вознагражу,– соглашается Даг.

Скупость ему не свойственна.

– И ты права, пропуск ему придется дать – сама отнесешь.

Тэлла делает гигантское усилие, чтобы не выказать радости, но безразличного выражения ей не сохранить, и она делает недовольную гримаску.

– Пошли слугу! – говорит она.– Это животное будет опять трахать меня. Я не смогу ему сопротивляться: ты знаешь, какие у него лапы?

Даг морщится: он-то знает.

– Нам придется немного потерпеть! – говорит он.

«Нам! – мысленно возмущается Тэлла.– Если бы дело касалось твоей дряблой задницы, ты не подошел бы и на арбалетный выстрел!»

– Я подарю тебе ожерелье из больших изумрудов! – обещает Даг слащавым голосом.– Оно пойдет тебе, твоим очаровательным глазкам!

Тэлла молчит. Если она согласится только на ожерелье, хитрый Даг может подумать, что она запросила слишком мало.

– И карету из орехового дерева с восьмеркой упряжных псов! – дерзко требует она.

– И карету,– соглашается Даг.

Вот теперь довольно. Тэлла улыбается:

– Хорошо, милый, я сделаю. Но почему бы тебе не отправить меня к его хозяину? Неужели ты думаешь, что я справилась бы с ним хуже, чем этот наглый Шинон?

Даг усмехается.

– Аристократ слишком красив! – говорит он.– Боюсь, ты потеряла бы голову, прежде чем доискалась истины. К тому же Шинон уже подсунул ему какую-то девку. Да и гостиница – более подходящее место для нас, чем дом Шинона. Хотел бы я знать, где строитель этого дома? И кто его сцапал?

– Разве ты не догадываешься? – лукаво спрашивает Тэлла.– Ты, такой проницательный…

– Догадываюсь,– сухо говорит Даг.– Но твой язычок слишком близко от твоих ушек!

Тэлла смеется:

– Ты шутишь дорогой! Тебе лучше?

Эрд сжал коленями бока парда, и тот пошел плавной рысью вслед за пардом начальника сотни. Два десятника скакали слева и справа от светлорожденного. Сдвоенные золотые мечи на рукавах их курток, наброшенных поверх тонких кольчуг, сверкали в лучах солнца. Позади, по трое, ехали солдаты эскорта, тридцать воинов.

• Предыдущая
• 27/154
• Следующая