Мертвое Небо - Мазин Александр Владимирович - Страница 41

• Предыдущая
• 41/66
• Следующая

– Сейчас я разожгу огонь,– проговорил Данил, постаравшись, чтоб голос его звучал спокойно.– Мой светильник приторочен к седлу. Ты в порядке?

– Я жутко испугалась, когда пард понес,– призналась Ниминоа.– Но с тобой, господин, я ничего не боюсь!

– Меня зовут Данил,– мягко напомнил светлорожденный, высекая искру.

Через минуту желтый свет лампы раздвинул темноту.

– Что ж,– произнес Данил.– Вообще, я намеревался вернуться, но раз уж Судьба распорядилась иначе, тогда вперед! Будем надеяться, что проложившие этот тоннель не оставили впереди ловушек! – И засмеялся, дав понять,– шутка.

Впрочем, у шуток такого рода есть скверная особенность обращаться в реальные неприятности.

Интересно, как эти мелкие уродцы-земляхи ухитряются избегать пауков? Не иначе как не без помощи магии…

Спустя час они наткнулись на первое серьезное препятствие. Вода.

Данил поднял лампу повыше. Коридор был залит насколько хватало света. Данил спешился, промерил хлыстом глубину. Мелко, меньше полулоктя. Однако, если тоннель и дальше пойдет вниз, через сотню шагов придется плыть. Светлорожденный задумался. Камнепас говорил: пройдем верхами до самого Конга. А с пути они сбиться не могли – все пройденные ответвления тесноваты для пардов. Собственно, думать было не о чем. Путь назад отрезан.

– Держись за мной в пяти шагах,– сказал Данил Ниминоа и вскочил в седло.

Пард заартачился, не хотел в воду. Но светлорожденный силой и лаской его заставил. Зверь Ниминоа пошел без понуканий. За вожаком.

Плеск воды порождал многоголосое эхо. Ними казалось, кто-то крадется за ними. Или, наоборот,– едет впереди. Но тренированный слух Данила с легкостью вычленял отраженные звуки. Его больше беспокоила сама вода. И еще те, кто мог обитать под покрытой маслянистой пленкой поверхностью. Пард, разделяя опасения всадника, двигался очень осторожно.

Когда вода смочила брюхо парда, Данил оглянулся.

– Они здесь проходят,– сказал он.– Значит, и мы пройдем. Ты умеешь плавать?

– Нет.

– Тогда, если что, держись за упряжь. Или лучше оставайся в седле. Ты легкая, пард справится.

От воды шел запах земляного масла. Того, что используют при изготовлении огненного зелья. Данил старался держать светильник подальше от воды и стен. Он вспомнил об умении спутницы гасить пламя, но ничего ей не сказал. Хватит бедняжке и того, что есть. Перспектива сгореть заживо вряд ли укрепит ее силы.

Пожара не случилось. А вода, смочив верховые сапоги всадников, пошла на убыль. Спустя четверть часа они миновали залитый участок. Данил сжал коленями бока парда, и зверь с охотой перешел на рысь. Потому что замерз.

Коридор расширился, и Ниминоа поравнялась со светлорожденным.

– Ты как? – спросил он.

– Все хорошо.

Голос девушки дрогнул. Данил вспомнил, какими хрупкими показались плечи Ними, когда он обнимал ее, и нежность к этой маленькой отважной девочке перехватила горло. Он хотел сказать ей, что восхищен, что самообладание ее потрясающе, а отвагой и терпением она не сравнится ни с кем. Но сказал только:

– Ты молодец! – И послал парда вперед, не дожидаясь ответа.

Не умел он показать женщине, как много она для него значит.

Но Ниминоа и эта краткая похвала согрела сердце.

Внезапно тоннель разделился. На три совершенно равновеликих прохода. Данил смочил ладонь о шерсть парда и попытался уловить дуновение ветра. Не уловил, зато Ниминоа успела разглядеть более верный знак.

– Данил, крест!

Точно, над одним из ходов углем был намалеван полустертый пятиконечный крест.

Новый коридор сначала забрал круто вверх, затем еще круче – вниз. Пардам приходилось приседать на задние лапы и выпускать когти, чтоб удержать равновесие. А когда пол выровнялся, потолок стал настолько низок, что Данилу пришлось спешиться, а Ниминоа – припасть к холке парда. Еще полмили. А потом – новое разветвление. И никаких значков. По счастью, в одном из тоннелей Данил заметил высохший комок хрума[15]. Следующий отрезок преодолели за полчаса… и оказались в пещере, размерами не уступающей той, где погиб Камнепас. С тринадцатью выходами.

– Всё,– решительно произнес Данил.– Привал.

Развели костер (осталось еще четыре вязанки хвороста), поели.

– Можешь поспать,– предложил Данил.

– Не хочу,– обхватив колени, Ниминоа смотрела на огонь.– Данил…

– Да?

– А что они сделают с нами, когда мы выберемся?

– Кто – они?

– Конгаи.– Отсветы огня пульсировали в рубинах сережек Ниминоа.– Мама говорила: конгаи ненавидят хуридитов. Я хуридитка, а ты… чужеземец.

– Я не чужеземец, а светлорожденный Империи,– напомнил Данил.– Законы Конга строги, но власть Тилода Зодчего тверда. Так же, как и дружба Конга и моей страны. Никто не осмелится свершить над нами насилие.

Дело обстояло не совсем так. Его – да, никто не посмеет тронуть, а вот в отношении уроженцев Хуриды правила другие. Ни один из них не имеет права ступить на землю Конга вне оговоренных для торговли мест. Наказание – смерть. Но уж если Данил сумел уберечь ее в проклятой Хуриде, то всяко сумеет защитить и в благословенном Конге.

– Отец шутил: нас, хуридитов, в Конге сначала убивают, а потом допрашивают.

– А тебе никто не говорил, что ты очень похожа на конгайку?

– Да, я похожа на маму,– согласилась Ниминоа.– Но и на отца тоже. И одета я по-хуридски.

– Я – светлорожденный Империи,– еще раз повторил Данил.

– Но они могут не поверить…

– Поверят! – усмехнулся Данил.– При мне – гербовый перстень Русов. Но главное доказательство – мое лицо.

Ниминоа внимательно посмотрела на него, брови ее приподнялись.

– Никаких знаков! – Данил засмеялся.– По матери я Асенар. А кровь Асенаров сильней любой другой. Любой, кто видел Эйрис, жену Тилода Зодчего или ее сына Сантана-мага, тут же признает наше сходство. Без всяких верительных грамот. Хотя по наследному праву я не Асенар, а Рус.

– Какой он странный, большой Мир…– невпопад прошептала девушка.

– Ты всю жизнь прожила в Кариомере?

– Нет. Раньше мы жили в Морне. Потом переехали. Чтоб до меня не добрались монахи. Отец говорил: в большом городе легче спрятаться, но в маленьком – проще откупиться. Мой брат до сих пор живет в Морне.

– У тебя есть брат?

– Единокровный. Отец поддерживал с ним связь, но втайне. Чтоб брату легче было унаследовать дело, когда отец погибнет.

– Почему обязательно погибнет?

– В нашей семье уже много поколений мужчины не умирают своей смертью. Так говорил отец. Ты видишь – он прав.

– Не будем говорить об этом,– сказал Данил.– Тебе больно.

– Мне не станет больней от разговора,– возразила Ниминоа.– Я привыкла, что люди умирают. В Кариомере умирают чаще, чем рождаются. Говорят, из-за того, что Величайший любит хуридцев больше других народов и чаще призывает к себе.

– Вздор,– сказал Данил.

– Надеюсь. Боги моей мамы нравятся мне больше. Я хотела бы попасть к ним после смерти. Но по закону Хуриды монахи отправили бы меня к Величайшему. Как колдунью.

– В Мире много богов,– сказал Данил.– Есть достаточно омерзительные, вроде конгайского Равахша или урнгурского Хаора. Мой наставник слышал от фьёль, что это и не боги вовсе, а превзошедшие смерть и свою землю волшебники Махд-Шагош.

– Монахи говорят: нет богов, кроме Величайшего.

– Смелое утверждение,– усмехнулся Данил.– Мой наставник вряд ли согласился бы с ним, поскольку видел воочию самого Потрясателя Тверди. И не только его. Но не очень-то любит распространяться об этом. Он и выжил-то лишь благодаря Сантану-магу. Тому, кого конгаи называют Освободителем.

– Мама рассказывала о нем,– кивнула Ниминоа.– Говорят, он погиб.

– Говорят,– Данил охотно свернул с темы богов на более близкую ему по духу.– После свержения Великого Ангана Сантан уплыл на Красную Твердь. А через год в горах Хох разразилась магическая битва. Чудовищная. Целого куска хребта – как не бывало. Скалы текли, как вода. Я думал, мифы преувеличивают, когда читал подобное. Но потом я побывал там и сам видел последствия. Один огромный оплавленный кратер. И серый пепел на мили вокруг. Говорят, там Сантан и погиб. Жаль. Конг ему обязан свободой, а очень многие – жизнью. Потомки Асхенны могут им гордиться. Он – нашей крови. Первый великий маг нашей крови.

• Предыдущая
• 41/66
• Следующая