Молодильные яблоки - Мансуров Дмитрий Васимович - Страница 29
- Предыдущая
- 29/74
- Следующая
– С ума сойти! – изумился Мартин
– Вот такие у нас чудеса! – с гордостью произнес я. – А вот и конюшня…
Повар, услышав от меня про габариты сегодняшнего трофея, с ходу определил, что приготовил бы птаху за двадцать минут, но съесть ее было бы довольно сложно, потому что там, окромя перьев и кожи с костями, вряд ли было что-то еще. И аналог такой не найти, если только не поймать месячного цыпленка.
– Царевич, я тебя прошу: дай ты этим дистрофикам пожить на свете! Лучше посмотри, какие у нас нынче куры на вертеле – одно загляденье!
У Мартина забурчало в животе.
– Даже он согласен! – моментально среагировал повар.
Мартин смутился. Повар указал на плиту:
– Скоро будет ужин, не переживайте. На кухню вошел советник. Увидев нас, он воскликнул:
– Вот вы где! А я по коридорам искал, думал, вы наперегонки бегаете.
– А можно? – изумился Мартин.
По его мнению, ходить по дворцовым коридорам полагалось на цыпочках и при этом не дышать в сторону роскошных портьер, картин и всякого прочего, что вешалось, прибивалось или устанавливалось на протяжении сотен лет. Страшное дело: уборщиков столько, что их количество сравнимо с городской стражей. Только веники сотнями выбрасываем еженедельно.
Советник задумался, вспоминая указы царей за последние десятилетия.
– Указа на запрет передвижения по дворцу бегом никто не издавал, – сказал он. – Стало быть, можно! Но я не за этим пришел. Мартину требуется сменить гардероб, пока от его вида придворных поголовно не хватил кондрашка.
– Это опасно?
– Еще как! – воскликнул советник. – Где я потом новых придворных искать буду? Идем, я проведу тебя к нашему портному, и он быстро подберет тебе костюм. А не подберет, так новый сошьет. Он профессионал, много времени на это не понадобится.
Ровно через час ошалевший от пристального внимания Мартин вошел в обеденный зал, изредка ощупывая новый наряд и по-прежнему считая, что случайно попал в сказку.
Советник, сидевший неподалеку от меня и ждавший выполнения приказа, остался доволен результатом. Благодушно кивнув пришедшему вместе с Мартином портному, подозвал мальчишку.
– Вот что, мальчуган, – сказал он, – теперь слушай указ, который я написал по приказу царя!
Он развернул толстый пергаментный лист – обычно у нас пишут на тонких листах, но пергамент является официальной царской бумагой, и потому указы как писались на нем столетия назад, так и будут писаться еще не один век (если потопа не будет). Аршинными буквами, как велит традиция. Что называется, с царским размахом.
– Отныне ты официально назначаешься слугой царевича Ивана и будешь получать ежемесячное жалованье! – торжественно объявил советник. – Твои обязанности… – Эффектная пауза. – Помогать царевичу!
Снова пауза. Длительная.
Это странно. Что там за второй пункт, если советник не может его прочитать? Первым не выдержал Мартин:
– А дальше?
– Дальше? – Советник посмотрел в самый низ листа и на всякий случай перевернул его. – Дальше – дата, подпись, печать и много-много пустого места. Иначе говоря: это всё.
– Но я… – засомневался Мартин. – В каком смысле «помогать»?
– В прямом. Отныне ты выполняешь приказы и поручения Ивана, а первого числа каждого месяца получаешь жалованье. Я думаю, тридцать золотых монет в месяц для первого года службы хватит. Через год, если ничего не изменится, жалованье повысится в два раза.
Я помахал перед его лицом рукой, но ответной реакции с его стороны не дождался.
– Мне кажется, – сказал я советнику, – не стоило его так радовать. Надо было подготовить.
– Ничего страшного! – отозвался тот, щелкая пальцами перед глазами Мартина. – Скоро он придет в себя. А если мы ему каждый день будем сообщать по крохотной хорошей новости, то он привыкнет и станет ждать их даже тогда, когда мы все ему расскажем. Лучше уж сразу.
Щелк, щелк…
Мартин упорно не желал приходить в себя.
– Иван, пронеси перед ним курицу, – предложил советник, – вдруг оклемается?
На столе стояли тарелки с едой, и на главном блюде горкой лежали две здоровенные разрезанные курицы. Я подтолкнул Мартина к столу и сунул ему под нос окорочок. Парень, уловив запах еды, очнулся, глубоко вдохнул и шустро вцепился в него зубами.
– Тихо, тихо ты! – прикрикнул я, испуганно отдергивая руку.
– Садись, зубастый охотник, узнаешь, что такое домашняя птица по-царски! – радушно пригласил советник. Смущенный Мартин поискал ложку, после чего понял, что мы едим при помощи странных крохотных серебряных вил. – Садись, не стой столбом. А то повышу жалованье еще на пять монет!
Это оживило мальчишку. Он рассмеялся, решив, что мы все-таки шутим. Но упавший рядом на стол мешочек с деньгами вновь выбил его из колеи.
Я с укором поглядел на советника.
– Ну, вот такой я жестокий человек! – усмехнулся он. – Предпочитаю выложить правду полностью, какой бы горькой она ни была. Ладно-ладно, ухожу! Сам его приобщай к дворцовой жизни. Вы свои люди, и моя старческая помощь только во вред.
Выбрав куриную ножку и обернув ее салфеткой, советник с крайне независимым видом прошел мимо молчаливого стражника.
– Будешь? – спросил он. Стражник отказался. – Как знаешь!
Советник откусил приличный кусок и вышел из зала.
Мартин в который раз очнулся.
– Хватит столбенеть, – попросил я, – а то вместо обеда придется ужинать. Курица остынет!
– А вы…
– Мама родная… – перебил я. – Давай на «ты», договорились? Ты же мне жизнь спас, а теперь слова сказать не можешь! Что с тобой? Или ты становишься храбрым только тогда, когда тебе угрожает опасность? Держи, вот кружка с чаем, пей! И ешь!
Он кивнул.
– А это… – спросил он. – Ложки есть? Я вилами не умею…
– Что ты собрался есть ложкой? – заинтересовался я. – Из всего, что на столе, единственное, что ложкой можно есть, только подлива к курице. Если сумеешь соскрести ее с тарелки. Или ты предпочитаешь из кружки? И, кстати, это не вилы, а вилка.
– Для чего?
– Для вот этого. – Я проткнул картофелину, положил ее в свою тарелку и разломал на четыре части. – Как тебе?
– Я тоже так могу?
– Спрашиваешь!
Надо сказать, Мартин научился пользоваться незнакомыми для него видами столовых приборов даже быстрее, чем я в свое время. Я, кстати, до сих пор путаюсь среди одиннадцати различных ложек и вилок и потому с детства уговаривал отца издать указ, запрещающий подобное издевательство над голодными людьми: когда охота есть, не до выбора наиболее подходящей вилки.
Глаза Мартина горели от восхищения, и он, похоже, воспринимал возню с вилками-ножиками как некую игру, в которую играют богатые люди. Но все же ему, привыкшему к деревянной ложке, царские изыски были в диковинку, и он обрадовался, узнав, что птиц едят руками даже во дворце. Но, съев несколько кусков, Мартин с сожалением отодвинулся от стола.
– Не могу больше, наелся! – пояснил он.
– Желаешь угостить родных? – предложил вернувшийся советник.
– Конечно, желаю! – не раздумывая, ответил Мартин. Я обрадовался: наконец-то он перестал чувствовать неловкость. – А у вас есть вода?
– Кисель! – указал я на кружку.
– Поскольку ты стал слугой царевича Ивана, – добавил советник, – то обязательно приходи завтра – он покажет тебе дворец.
– Угу, угу! – промычал Мартин, не отрываясь от кружки с быстро убывающим киселем. – Конечно, конечно!..
Через час мы поехали в деревню: хотелось посмотреть на лица его родителей и соседей, когда они узнают новость о назначении Мартина.
Въехали – карета весело и громко позванивала колокольчиками, – и на дорогу высыпали все от мала до велика. Мартин показывал на домики и рассказывал, кто где живет, – получалось коротко, но захватывающе, и я чувствовал, что начинаю завидовать: столько разных соседей – во дворце такого не увидишь, там все как на подбор профессиональные интриганы. Скучно.
Мартин указал на свой дом, и советник приказал кучеру остановиться. Я выглянул в окошко. На крыльце стояла семья Мартина, с нескрываемым любопытством и некоторой долей страха глядя на царскую' карету: не каждый день в гости приезжает подобная компания.
- Предыдущая
- 29/74
- Следующая
