Сумеречный Дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 13

• Предыдущая
• 13/76
• Следующая

Признание было откровенным и неожиданным. Я что-то промычал и в уточнения вдаваться не стал.

– Я чувствую в них то, чего лишен, – все же пояснил вампир. – Смертность.

– Завидно? – не удержался я.

– Страшно. – Витезслав склонился над охранником, произнес: – Сейчас мы уйдем. Ты будешь спать пять минут и видеть красивые сны. Когда проснешься, забудешь наш визит. Будешь помнить только Антона… будешь очень хорошо к нему относиться. Если Антону понадобится – окажешь ему любую помощь.

– Да незачем… – слабо запротестовал я.

– Одно дело делаем, – напомнил вампир. – Я знаю, как тяжело работать под прикрытием. Прощайте.

Миг – и он исчез. Эдгар виновато улыбнулся – и вышел в дверь.

Не дожидаясь пробуждения начальника, покинул кабинет и я.

Судьба, которой, по уверениям наших магов, не существовало, была ко мне благосклонна.

В холле «Ассоли» (ну не назвать это помещение подъездом!) я увидел ту самую старушку, к которой боялся подходить вампир. Она стояла у лифта и задумчиво смотрела на кнопки.

Я глянул сквозь Сумрак – и убедился, что старушка в полной растерянности, почти в панике. Вышколенная охрана тут помочь не могла – внешне старушка пребывала в полной невозмутимости.

И я решительно направился к пожилой даме. Именно к «пожилой даме» – потому что никак не годилось здесь тихое, доброе русское слово «старушка».

– Простите, могу я чем-нибудь вам помочь? – спросил я.

Пожилая дама покосилась на меня. Без старческой подозрительности, скорее со смущением.

– Я забыла, где живу, – призналась она. – Вы не знаете?

– Одиннадцатый этаж, – сказал я. – Позволите вас проводить?

Седые кудряшки, сквозь которые просвечивала тонкая розовая кожа, едва заметно качнулись.

– Восемьдесят лет, – сказала старушка. – Это я помню… тяжело это помнить. Но помню.

Я взял даму под руку и провел к лифту. Кто-то из охранников направился к нам, но моя престарелая спутница покачала головой:

– Господин меня проводит…

Господин проводил. Дверь свою пожилая дама опознала и даже радостно ускорила шаг. Квартира была не заперта, квартира была великолепно отремонтирована и обставлена, а в прихожей расхаживала энергичная девица лет двадцати и сокрушалась в трубку:

– Да, и внизу смотрела! Опять выскочила…

Наше появление привело девицу в восторг. Боюсь лишь, что и милая улыбка, и трогательная заботливость в первую очередь адресовались мне.

Молодые симпатичные девушки идут прислугой в такие дома не ради денег.

– Машенька, подай нам чай, – прервала ее кудахтанье старушка. Наверное, она тоже иллюзий не испытывала. – В большую комнату.

Девица послушно ринулась на кухню, но все-таки улыбнулась еще раз и сказала в самое ухо, расчетливо коснувшись меня упругой грудью:

– Совсем плоха стала… Меня зовут Тамара.

Почему-то мне не захотелось представляться. Я прошел вслед за старушкой в «большую комнату». Ну очень большую. Со старой, сталинских времен мебелью и явными следами работы дорогого дизайнера. По стенам были развешены черно-белые фотографии – вначале я тоже счел их деталями интерьера. А потом сообразил, что юная, ослепительно красивая белозубая девушка в летном шлеме – та самая дама.

– Фрицев бомбила, – скромно сказала дама, садясь за круглый стол, покрытый бордовой бархатной скатертью с кистями. – Вон, сам Калинин мне орден вручал…

В полном остолбенении я уселся напротив бывшей летчицы.

Такие в лучшем случае доживают свой век на старых государственных дачах или в огромных ветхих «сталинках». Ну никак не в элитном жилом комплексе! Она же бомбы на фашистов бросала, а не золотой запас из рейхстага вывозила!

– Внук мне квартиру купил, – будто прочитав мои мысли, сказала старушка. – Большая квартира. Не помню тут ничего… все вроде родное, а не помню…

Я кивнул. Хороший внук, что говорить. Понятно, что перевести дорогую квартиру на орденоносную бабушку, а потом получить ее по наследству – очень правильный шаг. Но в любом случае добрый поступок. Вот только прислугу надо было подбирать тщательнее. Не двадцатилетнюю девочку, озабоченную удачным капиталовложением своего молодого личика и хорошей фигурки, а пожилую, крепкую санитарку…

Старушка задумчиво посмотрела в окно. Сказала:

– Лучше бы мне в тех домах, маленьких… Привычней оно…

Но я уже не слушал. Я смотрел на стол, заваленный мятыми письмами с забавным штемпелем «адресат выбыл». И неудивительно. В качестве адресатов фигурировали и всесоюзный староста Калинин, и генералиссимус Иосиф Сталин, и товарищ Хрущев, и даже «дорогой Леонид Ильич Брежнев».

Позднейших вождей память старушки, очевидно, не удержала.

Не надо было никаких способностей Иного, чтобы понять, какое письмо старушка отправила три дня назад.

– Не могу без дела, – пожаловалась старушка, поймав мой взгляд. – Все прошу в школы меня отрядить, в училища летные… рассказать бы молодым, как мы жили…

Я все-таки посмотрел на нее сквозь Сумрак. И едва не вскрикнул.

Старая летчица была потенциальной Иной. Может, и невеликой силы, но совершенно явственной!

Вот только инициировать ее в таком возрасте… не представляю. В шестьдесят лет, в семьдесят… но в восемьдесят?

Да она же умрет от напряжения. Уйдет в Сумрак бесплотной безумной тенью…

Всех не проверишь. Даже в Москве, где так много дозорных.

И порой мы узнаем своих братьев и сестер слишком поздно…

Появилась девица Тамара – с подносом, заставленным вазочками с печеньем и конфетами, чайником, красивыми старинными чашками. Беззвучно поставила вазочки на стол.

А старушка уже дремала, по-прежнему прямо и крепко держась на стуле.

Я тихонько встал, кивнул Тамаре:

– Пойду. Вы приглядывайте повнимательнее, она ведь забывает, где живет.

– Да я с нее глаз не спускаю! – хлопая ресницами, ответила Тамара. – Что вы, что вы…

Я проверил и ее. Никаких способностей Иной.

Обычная молодая женщина. Даже по-своему добрая.

– Письма часто пишет? – спросил я и чуть-чуть улыбнулся.

Приняв улыбку за разрешение, Тамара заулыбалась:

– Все время! И Сталину, и Брежневу… вот умора, правда?

Спорить я не стал.

Из всех кафе и ресторанов, которыми «Ассоль» была напичкана, работало лишь кафе в супермаркете. Очень милое кафе – вторым ярусом нависающее над кассовыми аппаратами. С прекрасным обзором на весь зал супермаркета. Наверное, хорошо тут пить кофе перед приятной прогулкой за покупками, намечая маршрут «шопинга». Вот ведь ужасное слово, чудовищный англицизм, а въелось в русский язык, будто клещ в беззащитную добычу!

Там я и пообедал, стараясь не ужасаться ценам. Потом взял двойной эспрессо, купил пачку сигарет – которые курю совсем нечасто, и попытался представить себя детективом.

Кто отправил письмо?

Иной-предатель или человек – клиент Иного?

Вроде бы им обоим это не нужно. Ну совершенно невыгодно! А версия со сторонним человеком, пытающимся предотвратить инициацию, слишком уж мелодраматична.

Думай, голова, думай! И не такие запутанные ситуации случались. Есть предатель-Иной. Есть его клиент. Письмо отправлено в Дозоры и Инквизицию. Значит, скорее всего письмо отправил Иной. Сильный, умный, знающий Иной.

Тогда вопрос – зачем?

Пожалуй, ответ был. Для того чтобы не осуществлять эту самую инициацию. Для того чтобы выдать в наши руки клиента и не выполнять обещания.

Значит – тут вопрос не в деньгах. Каким-то непонятным образом неведомый клиент получил власть над Иным. Власть страшную, абсолютную, позволяющую требовать чего угодно. Признаться, что человек получил над ним такую власть, Иной не может. И делает ход конем…

Так-так-так!

Я закурил сигарету, отхлебнул кофе. По-барски развалился в мягком кресле.

Что-то начинает вырисовываться. Каким образом Иной может попасть в рабство к человеку? К обычному человеку, пусть даже богатому, влиятельному, умному…

• Предыдущая
• 13/76
• Следующая