Ночной дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/110
• Следующая

Больше мы не сказали друг другу ни слова. Я вышел, начал спускаться по ступенькам, Светлана закрыла за мной дверь. Какая тишина… мертвая тишина, даже собаки устали скулить в эту ночь.

Неразумно. Я поступаю неразумно. Если нет этически правильного выхода – поступай неразумно. Мне это кто-то говорил? Или вспомнилась строка из старых конспектов, фраза из лекции? Или я подбираю себе оправдания?

– Воронка … – прошептала Ольга. Голос был почти незнакомый, севший. Захотелось вжать голову в плечи.

Я толкнул подъездную дверь, выскочил на обледенелый тротуар. Белая сова комком пуха кружила над головой.

Вихрь инферно уменьшился, присел. Ненамного, по сравнению с общей высотой, но уже заметно для глаз, метра на полтора-два.

– Ты знал, что это произойдет ? – спросил шеф.

Покачав головой я смотрел на вихрь. Да в чем же тут дело? Почему на появление Игната, специалиста по приведению людей в благостное расположение духа, инферно отреагировало усилением, почему мой сумбурный разговор и неожиданный уход снизили воронку?

– Группу аналитиков пора разгонять , – сказал шеф. Я понял, что это уже было сказано всем, не мне одному. – Когда у нас будет рабочая версия происходящего ?

Машина вынырнула откуда-то с Зеленого проспекта, обдала меня лучами фар, скрипнула шинами, неуклюже переваливаясь через бугры разбитого асфальта, остановилась у подъезда. Приземистый спортивный кабриолет теплого оранжевого цвета был нелеп среди унылых панельных многоэтажек, в городе, где лучшим видом транспорта по-прежнему оставался джип.

Семен высунулся с места водителя, кивнул:

– Садись. Приказано доставить тебя с ветерком.

Я оглянулся на Ольгу, и та почувствовала взгляд.

– Моя работа здесь . Езжай.

Оббежав машину я сел на переднее сиденье. Сзади развалился Илья, видимо, шеф счел нужным усилить пару Тигренок-Медведь.

– Антон , – догнал меня сквозь сумрак голос Ольги. – Помни … ты сегодня задолжал. Держи это в памяти – каждый миг держи …

Я не сразу понял, о чем она говорит. Ведьмочка из Дневного Дозора? Да при чем тут она?

Машина рванула, задевая днищем ледяные надолбы. Семен вкусно выругался, крутя руль, с негодующим ревом двигателя машина поползла к проспекту.

– У какого полудурка вы взяли тачку? – спросил я. – В такую погоду на ней…

Илья хихикнул:

– Т-с! Борис Игнатьевич одолжил тебе свой автомобиль.

– Правда, что ли? – только и спросил я, оборачиваясь. На работу шефа возил служебный «БМВ». Вот уж не замечал в нем тяги к непрактичной роскоши…

– Правда. Антошка, как ты его? – Илья кивнул в сторону высящегося над домами вихря. – Не замечал у тебя подобных способностей!

– Я его не трогал. Только с девушкой говорил.

– Говорил? А трахнуть – трахнул?

Это была обычная манера общения Ильи, когда он от чего-то напрягался. А уж поводов для волнения у нас сейчас было хоть отбавляй. И все же я поморщился. То ли нарочитость какую-то поймал в словах… то ли просто резануло.

– Нет. Илья, не надо так.

– Извини, – легко согласился он. – Так что ты сделал?

– Просто поговорил.

Машина наконец-то вырвалась на проспект.

– Держитесь, – коротко велел Семен. Меня вжало в кресло. Илья сзади возился, доставая и раскуривая сигарету.

Секунд через двадцать я понял, что предыдущая поездка была неторопливой увеселительной прогулкой.

– Семен, вероятность аварии убрана? – крикнул я. Машина неслась через ночь, будто пыталась обогнать свет своих фар.

– Я семьдесят лет за рулем, – презрительно бросил Семен. – Я по Дороге Жизни грузовики в Ленинград водил!

Сомневаться в его словах не приходилось, и все же я подумал, что те поездки были менее опасными. Скорости не те, предугадать падение бомбы для Иного – не проблема. Машины сейчас попадались пусть нечасто, но попадались, дорога была, мягко говоря, отвратительной, наш спортивный автомобиль для подобных условий никак не предназначался…

– Илья, что там произошло? – пытаясь оторвать взгляд от увиливающего с нашего пути грузовика, спросил я. – Ты в курсе?

– С вампиршей и пацаном, что ли?

– Да.

– Глупость наша, вот что произошло, – Илья ругнулся. – Хотя и глупость относительная… Все было нормально сделано. Тигренок и Медведь представились родителям мальчишки дальними, но любимыми родственниками.

– «Мы с Урала»? – спросил я, вспомнив курс по общению с людьми и варианты знакомства.

– Да. Все шло нормально. Застолье, пьянка, поедание уральских деликатесов… из ближайшего супермаркета…

Я вспомнил увесистую сумку Медведя.

– В общем, время они проводили хорошо, – в голосе Ильи была не зависть, а, скорее, полное одобрение товарищей. – Светло, тепло, и мухи не кусают. Пацан то с ними сидел, то в своей комнате… Откуда было знать, что он уже способен входить в сумрак?

Меня обдало холодом.

И впрямь – откуда?

Я же не сказал. Ни им, ни шефу. Никому. Удовлетворился тем, что вытащил мальчишку из сумрака, пожертвовав толикой крови. Герой. Один в поле воин.

Илья продолжал, ни о чем не подозревая:

– Вампирша зацепила его Зовом. Очень прицельно, ребята не почувствовали. И крепко… пацан даже не пикнул. Вошел в сумрак и выбрался на крышу.

– Как?

– По балконам, до крыши было всего три этажа. Вампирша уже ждала там. Причем знала, что парень с охраной, едва схватила – сразу же раскрылась. Теперь родители спят крепким здоровым сном, вампирша стоит с мальчишкой в обнимку, Тигренок и Медведь рядом с ума сходят.

Я молчал. Нечего тут было говорить.

– Глупость наша, – все-таки заключил Илья. – И роковое стечение обстоятельств. Мальчишку ведь даже никто не инициировал… кто знал, что он может войти в сумрак?

– Я знал.

Может быть это были воспоминания. Может быть страх перед бешенной гонкой автомобиля по трассе. Но я посмотрел в сумрак.

Как хорошо людям, они не видят этого – никогда! Как им плохо – им не дано увидеть!

Глубокое серое небо, в котором нет и не было звезд, небо вязкое как кисель, светящееся тусклым, мертвенным светом. Все силуэты смягчились, растаяли – и дома, по стенам которых растекся ковер синего мха, и деревья, ветви которые в сумраке колышутся совсем не по воле ветра, и уличные фонари, над которыми кружат, едва шевеля короткими крыльями, сумеречные птицы. Едут навстречу машины – медленно-медленно, шагают люди – едва переставляя ноги. Все сквозь серый светофильтр, все сквозь ватные пробки в ушах. Немое черно-белое кино, изыск пресыщенного режиссера. Мир, где мы черпаем свою силу. Мир, который пьет нашу жизнь. Сумрак. Каким в него войдешь – таким и выйдешь. Серая мгла растворит скорлупу, которая нарастала на тебе всю жизнь, вытащит то ядрышко, что люди называют душой, и попробует на зуб. И вот когда ты почувствуешь, как хрустишь в челюстях сумрака, ощутишь пронизывающий холодный ветер, едкий, как змеиная слюна… тогда ты станешь Иным.

• Предыдущая
• 34/110
• Следующая