Фугу в мундире - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 4
- Предыдущая
- 4/9
- Следующая
4. Местность смешения
«Острый холецистит – острое неспецифическое воспаление желчного пузыря. Этиология: инфицирование восходящим и нисходящим путем. Симптомы, течение: после погрешностей в диете возникают интенсивные боли в эпигастральной области…»
– Слушай, а может, и от удара он возникает? – морщась от боли, спросил я.
– Сергей, кто из нас медицинский кончал? Чего ты пристал? Хочешь, в другом месте почитаю… У тебя живот болит, так… Острый живот… Разрыв желчного пузыря…
– Эй, кончай! – Я отобрал у него справочник практического врача и учебник травматологии. – Я б уже загнулся. Уж симптомы воспаления брюшины я помню!
Валерка с уважением посмотрел на меня. Однажды, чиркая спичкой о стекло, за неимением коробка, он отрезал себе с четверть пальца. Я хладнокровно посоветовал залепить ранку бумагой, и с тех пор он утвердился во мнении, что я повидавший всякого врач. Тем более что палец, к моему удивлению, зажил отлично. На Валерке все хорошо заживает, на мне куда хуже. Однажды нам дал по морде один и тот же парень. У меня вылетел зуб, а у Валерки только раскрошился немного. Жизнь странная штука… Я немного подумал, нельзя ли сказать «жизнь – странная штука» Арана-сану как афоризм, потом решил, что это слишком просто. Нужно чего-нибудь добавить… Вот! «Жизнь – странная штука. Восход в ней предшествует закату, но в полдень мы постигаем, как коротка наша тень». Неплохо. Японцам понравится. Китайцам тоже… Я вспомнил китайцев и выматерился.
– Это зря. – Валерка с состраданием посмотрел на меня. – Русский мат – самый некрасивый пережиток суверенитета.
– Да брось ты… Словно Арана-сан не матерится.
– Все равно не надо. Я сейчас позвоню, вызову гейш. Ты при них не ругайся.
– А мы осилим?
– Двоих-то? Ну давай одну пригласим…
– Я не о том! У нас йен хватит?
Валера усмехнулся.
– С премиальными можно и погулять. Арана-сан получил большое ниндзё от моего гири… Ну, расщедрился, конечно…
Я со вздохом отвернулся к стене.
При виде гейш у меня прошли и бок, и голова. Вообще полегчало. Гейши были маленькие, узкоглазые и в роскошных кимоно. По-русски они говорили совсем неплохо – наверное, специализировались на новых японцах.
Вначале мы пили сладкое сакэ, закусывая охаги. После третьей чашечки гейши опьянели, да и у меня после всех волнений закружилась голова. Гейша в розовом кимоно встала и вдохновенно прочитала:
Мы с Валерой переглянулись и вежливо засмеялись:
– Ва-ха-ха!
– О-хо-хо, – благопристойным женским смехом такаварай ответили гейши. Затем та, что в розовом, перевела стихи на русский:
Гейша поклонилась и села на корточки. Мы дружно засмеялись смехом синобиварай:
– У-ху-ху! У-ху-ху!
Далеко за полночь, раскачиваясь над сладко всхлипывающей гейшей в розовом (розовое сейчас валялось на полу возле кровати), я шептал:
– Ты моя вечнозеленая сакура… Ты мой лотос под лунным светом… Всегда любил японских женщин, всегда. Я счастлив с тобой… Трахая тебя, я ощущаю, как вхожу в тело Японии, срастаюсь со Страной Восходящего Солнца…
Гейша вдруг всхлипнула. И, уже выгибаясь в ликующей дуге оргазма, простонала:
– Какая же я тебе японка, мудак… Я кыргызка, я в СССР родилась… Бери меня, бери меня еще, любимый! О-о-о!
– А-а-а! – завопил я, ослабевая.
- Предыдущая
- 4/9
- Следующая
