Раздолбаи. (Работа по специальности) - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 20
- Предыдущая
- 20/61
- Следующая
– Что ж они, только на рэкетню бросаются? – усомнился Василий. – Не все ж такие…
– Все! А если не такие – то уродины!.. – Глаза у пьяненького Ромки были светлые, раскосые и очень несчастные.
– Нет, ты погоди, – возмутившись, прервал его Василий. – А которые чуть помладше?
– Да то же самое! А если совсем соплячки – так им это ещё не интересно…
– Вот так, Вась, – мудро подытожил Пузырёк, сжамкав морщинистое личико в кулачок. – Мы-то считаем: молодёжь припеваючи живёт, а у них, видишь, чего…
Василий призадумался. Кажется, Ромка, и впрямь уже отрезанный ломоть. Здесь он кум королю, а дома… Ах, как неладно всё складывается! Загнал пацана в тарелку, завез бог знает куда – и бросил… Родители запросто в суд подать могут… Если, конечно, повезёт вернуться…
– Н-ну… к двадцати пяти будут и у тебя бицепсы, – без особой уверенности в голосе обнадёжил Василий. – Машина, прикид…
– Ствол под мышкой… – ворчливо добавил Пузырёк.
Ромка злобно фыркнул.
– Скажи ещё – к тридцати! А я сейчас жить хочу! Сейчас, понял?..
Что-то шевельнулось возле световодов, и все повернули головы – посмотреть, кто там ещё пришёл.
– А-а!.. Дорогая гостьюшка заявилась! – возликовал напевно Пузырёк. – Никак доругиваться пожаловала?
Стриженая Клавка насупилась и твёрдым шагом подошла к честной компании. Спесиво отвернула нос.
– Ну, в общем, – сердито сказала она, так ни на кого и не взглянув, – я-то думала, там только одна стенка снаружи сломана, а там, оказывается, ещё две внутренних.
– И чего? – с интересом спросил Пузырёк.
– Пусть полностью ущерб возмещает! А то – ишь, деловой! Одну стенку оплатил, а другие две?
– Облезешь! – внятно выговорил Ромка.
Вознегодовав, Клавка раздула грудную клетку.
– Ты поговори, поговори так со мной! – закричала она, углядев в сказанном намёк на свою причёску. – Да я тебе в матери гожусь!
– Во блин! – подивился Ромка. – Ещё одна в матери лезет!.. Сама сказала: в расчёте. Все слышали. Вот Пузырёк слышал… Ну и всё!
– Так откуда же я знала, что внутри ещё две стенки сломаны?!
– А меня это не колебает, – вконец распоясавшись, заявил Ромка. – Смотреть надо лучше!
На несколько мгновений стриженная под ноль правдоискательница утратила дар речи. Привыкши терроризировать своей наглостью население маленькой мирной колонии, она, должно быть, не допускала и мысли, что в один прекрасный день летающая тарелка может доставить сюда ещё большего наглеца.
Наконец, опомнившись, Клавка раскрыла рот, но накинулась почему-то не на Ромку, а на Пузырька с Василием.
– Мужчины, называется! – орала она. – Вместо того, чтобы осадить, одёрнуть! Милиция, называется! На его глазах малолеток спаивают, а он сидит смотрит! Сколько он тебе налил, что ты сидишь смотришь?
– Я не при исполнении, – угрюмо огрызнулся Василий.
– Да вы всегда не при исполнении! Вы при исполнении, только когда человек ночью из гостей идёт, никого не трогает… Вот тогда вы при исполнении! Пистолетом он здесь ещё махать будет, людей пугать!..
– Я им по долгу службы махал, – буркнул Василий, не желая ссориться. Чем чёрт не шутит, вдруг Клавке и впрямь со временем посчастливится найти скок, ведущий куда-нибудь наружу!
– Ишь, заюлил, заюлил! По долгу службы! Ты ж не при исполнении!
– А у него тогда дежурство ещё не кончилось, – пояснил Пузырёк. – Так что, Клавка, учти: он ведь имел право и огонь открыть…
Клавка смерила самогонщика уничтожающим взглядом и снова повернулась к Ромке.
– Пошли! – скомандовала она.
– Ага, – отозвался тот. – Шнурки только поглажу от ботинок – и пойду.
– Да разговаривать ещё с тобой!.. – процедила Клавка и, решительно подступив к Ромке, протянула руку.
Тот испуганно округлил глаза.
– Надзорка пасёт, – шепнул он одними губами, и Клавка тут же отпрыгнула.
Пузырёк и Ромка покатились со смеху. Даже Василий – и тот скривил рот в улыбке, хоть и было ему совсем не до шуток.
Правдоискательница Клавка стояла бледная от бешенства.
Ромка поднялся не спеша и, всё ещё посмеиваясь, направился к карликовой глыбе. С удовольствием взвесил поочередно на ладони оба своих бурдючка.
– Ты мне ещё за это ответишь, – клокоча от гнева, пообещала Клавка.
– Да пошла ты – знаешь куда? – лениво отозвался Ромка и, приблизившись вразвалочку к светлому овалу скока, как-то совершенно обыденно сгинул с глаз.
– Куда я пошла? – Клавка подхватилась и кинулась вслед. – Нет, ты скажи: куда я пошла?..
Тоже сгинула. Внутри опоры сразу стало тихо. Чуть слышно журчали и побулькивали трубки и ёмкости.
– И ведь скажет, – удручённо заметил Пузырёк. – Вот так, Вась. Я в людях не ошибаюсь…
– Вот дура-то, прости господи… – проворчал Василий.
– Ну не скажи, – мудро заметил Пузырёк. – Дура – не дура, а выгоду свою знает… Что угодно иной раз отдашь, лишь бы отвязалась.
Василий вздохнул. Пить больше не хотелось.
– Такие вот дела… – безрадостно молвил он. – Значит, придётся одному… А жалко… На пару бы оно веселее было, как считаешь?
Последние два слова прозвучали просительно, с надеждой.
– Вась, – ласково отвечал проницательный Пузырёк. – Если ты ещё и меня решил агитировать – брось, Вася… Мне и здесь хорошо. Живу – не скучаю. А заскучаю – надзорки развеселят…
Василий смутился.
– Да не агитирую я… Просто подумал: ну не может же быть, чтобы у вас тут никто домой не хотел…
Пузырёк с сочувствием глянул на него искоса, потом поскрёб за ухом и возвёл глаза к мерцающей паутине, в которой терялись устремлённые ввысь наполненные светом трубы. Озадачился. Огорчать Василия ему не хотелось, а порадовать, судя по всему, было нечем.
Впрочем, разговор всё равно пришлось прервать, поскольку в неспешно перекатывающихся волнах приглушённого света бесшумно возник хмурый сосредоточенный Крест. Плетёные на манер корзины штаны были приведены в порядок, проводки нигде не торчали. В упор не видя Василия, он подошёл к обложенному недавно матом хозяину опоры и начал, как ни странно, с извинений.
– Слышь, Пузырёк, бля-сука… – Заикание у него почти прошло, но лицо ещё подёргивалось. Хотя, помнится, нервная рябь пробегала по правой щеке Креста и раньше – до того, как он получил щелчка от надзорки. – Ты уж на меня, бля-сука, не серчай… Погорячился, с-сука-бля…
– Да бывает, чего там… – с понимающей усмешкой отвечал ему Пузырёк. – Ты это… Может, колпачок примешь? Ради твоей контузии даром налью…
Крест, не ломаясь, принял колпачок, после чего исподлобья взглянул на Василия.
– Слышь, начальник… Дело есть…
Их вынесло наружу неподалёку от площади с пятиэтажкой. И то ли Василию показалось, то ли в самом деле небо (оно же и пол, оно же и потолок) слегка потемнело, набухло сиреневым. Такое впечатление, что день клонился к вечеру.
– Ну? – сказал Василий.
Но Крест заговорил не сразу – долго хмурился, досадливо дёргал щекой.
– Шелестят, коцы вяжешь? – спросил он наконец, вновь перейдя на родную речь.
Василий поиграл желваками и кивнул. Потом вдруг что-то, видать, сообразил и недоверчиво воззрился на собеседника.
– А ты что? Никак приковаться мылишься?
Последовавшее в ответ молчание было недовольным, но вне всякого сомнения утвердительным.
- Предыдущая
- 20/61
- Следующая
