Тарзан неукротимый - Берроуз Эдгар Райс - Страница 36

• Предыдущая
• 36/49
• Следующая

Лейтенант, к тому времени сильно ослабевший от боли и потери крови, стал спотыкаться, и, видя его состояние, девушка предложила опереться на ее руку.

– Нет, – запротестовал лейтенант. – Вы и без того устали.

Он мужественно шел вперед из последних сил, стараясь не отстать от конвоиров, но это ему не удалось. Сперва стража подгоняла его пинками, а когда и это не помогло, разозлившийся стражник налетел на него с кулаками, сбил с ног, схватил за горло левой рукой, а правой выхватил длинную саблю и с диким криком занес ее над головой Олдуика.

Конвоиры глядели на происходящее с вялым безразличием, в отличие от Берты Кирчер, которую возмутило самоуправство рассвирепевшего стражника, напавшего на раненного человека. Ослепленная гневом, она подскочила к негодяю, перехватила занесенную руку и всем своим весом опрокинула его на дорогу. От неожиданности конвоир выронил саблю, которую Берта Кирчер тут же подхватила и предстала перед стражей с острым как бритва оружием, зажатым в руке, являя собой живое воплощение Афины-воительницы.

Конвоир вскочил на ноги и вдруг зашелся истерическим смехом. Столь резкая смена настроения крайне удивила девушку. Остальные же стояли, тупо усмехаясь. И тогда Берта Кирчер окончательно убедилась, что они попали в лапы к безумцам.

Сознавая свою полную беспомощность перед сумасшедшими, девушка в порыве отчаяния и отвращения швырнула саблю к ногам хохочущего и склонилась над лейтенантом.

– Вы очень храбрая, – прошептал он, – но больше так не делайте. Все они безумцы, а к сумасшедшим нужен особый подход. Им следует во всем потакать.

– Я не могла допустить, чтобы он убил вас. Лейтенант протянул к ней руку и сжал ее пальцы.

– Вы меня хоть капельку любите? – спросил он. – Скажите, что любите – ну хоть немного.

Она не отняла руки, но грустно покачала головой.

– Не надо, прошу вас. Вы мне очень нравитесь, но не больше. Простите.

Огонек, вспыхнувший в глазах лейтенанта, потух, и он разжал пальцы.

– Прошу меня извинить, – пробормотал он. – Я собирался дождаться лучших времен, когда мы выберемся к своим. Но не смог удержаться после вашего благородного поступка. Впрочем, все это не имеет смысла.

– Что вы хотите этим сказать? Лейтенант вздрогнул и уныло улыбнулся.

– Живым мне отсюда не выбраться. Я бы не стал об этом говорить, но считаю, что вам следует знать. Сперва мне здорово досталось от льва, а тут еще этот тип едва не прикончил меня. Без медицинской помощи я обречен, здесь же, среди сумасшедших, пусть даже дружелюбных, это невозможно.

Берта Кирчер понимала, что он прав, однако не могла допустить, чтобы лейтенант умер. Она искренне сожалела, что не любит его, английского офицера, джентльмена, человека достойного, обеспеченного, молодого, красивого. Любая девушка сочла бы за счастье иметь такого мужа. А он полюбил ее, Берту Кирчер.

Девушка вздохнула и в порыве чувств положила ладонь на его лоб.

– Не отчаивайтесь, – прошептала она. – Постарайтесь выжить ради нас с вами, а я постараюсь вас полюбить.

Лейтенант засветился от радости, и, поддерживаемый девушкой, медленно, с трудом поднялся на ноги. К конвоирам вернулась их былая безучастность, и группа двинулась дальше, словно ничего не произошло.

Берта Кирчер почувствовала вдруг внутреннюю опустошенность. Что она наделала! Она же обнадежила лейтенанта, хотя знала, что вряд ли сумеет ответить ему взаимностью. Хотя что такого она ему пообещала? Только то, что постарается полюбить…

«Что с нами будет?» – билось в голове у девушки.

У них не оставалось никакой надежды вернуться к цивилизации. Даже если эти люди проявят милосердие и отпустят их с миром, то как добраться до побережья? Тарзана нет в живых, он погиб возле входа в пещеру – она своими глазами видела его бездыханное тело. Нет никого, кто сумел бы им помочь, а значит, нет и надежды…

Тем временем улицы стали заполняться людьми. Кое-кто глазел на незнакомцев с неподдельным любопытством, другие же проходили мимо с отрешенными взглядами, никак не реагируя на появление чужеземцев. Вскоре из боковой улицы послышались страшные крики. Посмотрев туда, пленники увидели человека, избивающего ребенка в диком приступе ярости. Затем человек поднял поникшее тело ребенка высоко над головой и изо всех сил швырнул его на землю, завертелся на месте и с громкими криками бросился бежать по извилистой улочке.

За избиением наблюдала небольшая группа горожан, в том числе и женщины. На таком расстоянии трудно было понять, что выражали их лица – жалость, возмущение или одобрение, но так или иначе никто из них не вмешался.

Чуть дальше пленники заметили в окне второго этажа женщину – сущую ведьму, которая, свесившись с подоконника, смеялась беспричинным смехом, бубнила что-то себе под нос и строила жуткие гримасы прохожим. Те спокойно шли по своим делам, как жители любого цивилизованного города.

– Боже, – произнес Гарольд Олдуик. – Какое ужасное место!

Девушка резко повернулась к нему.

– Ваш пистолет все еще при вас?

– Да, – ответил лейтенант. – Я спрятал его под рубашку. Меня не обыскивали.

Она придвинулась к нему и взяла за руку.

– Сохраните один патрон для меня, пожалуйста, – попросила она.

Лейтенант заморгал повлажневшими глазами. Он сознавал, что их ожидает страшная участь, но не мог представить, как можно вообще обидеть такую славную красивую девушку. Мысль о том, что ему придется собственноручно убить ее, потрясла лейтенанта. Это невероятно, чудовищно!

– Я не смогу сделать это, Берта, – сказал он.

– Даже ради того, чтобы избавить меня от страданий? – удивилась она.

Он удрученно покачал головой.

– Ни за что не смогу, – повторил он.

Улица привела их к широкой аллее, примыкавшей к большой живописной лагуне, в зеркальной поверхности которой отражалось лазурное небо. Эта часть города выделялась своей архитектурой: здания были более высокие и помпезные, а сама аллея была выложена мозаичным орнаментом, удивительным по своей варварской красоте. Фасады зданий украшали рисунки с неизменным изображением попугаев.

Вскоре пленников ввели в какое-то здание, фасадом выходившее на аллею, и они очутились в просторном помещении, обставленном массивными скамьями и столами с резными фигурками попугаев, львов и обезьян.

За столом восседал человек, ничем не отличавшийся от тех, кто доставил сюда пленников. Конвоир подвел их к человеку и подробно доложил. Выслушав донесение, человек, являвшийся, видимо, представителем власти, принялся разглядывать пленников, попытался заговорить с ними, после чего отдал несколько коротких распоряжений.

Тут же к Берте Кирчер подошли двое и знаком велели следовать за ними. Лейтенант рванулся к ней, но был остановлен. Тогда девушка обратилась к сидевшему за столом, знаками прося его не разлучать их, но мужчина отказал. Берту Кирчер увели.

Лейтенант вспомнил про пистолет и решил, что не станет пускать его в ход, пока не убедится в явной враждебности хозяев. До сих пор, кроме инцидента на улице, у него не было причин жаловаться на суровое обращение.

Гарольда Олдуика увели через другую дверь, находившуюся за спиной представителя власти. Он оказался в длинном коридоре, в конце которого виднелась тяжелая решетка, а за нею внутренний двор. Туда-то и вывели пленника. Во дворе росло несколько деревьев и цветущих кустов, среди которых расхаживали львы, те самые, что напали на них в пещере.

Конвоиры обменялись парой фраз и ушли, оставив его наедине со львами. Осознав всю опасность и ужас своего положения, лейтенант затряс решетку, но та не поддавалась. Тогда он стал взывать к удалявшимся конвоирам. В ответ донеслись раскаты идиотического смеха.

Лейтенант Гарольд Олдуик обреченно вздохнул.

Берту Кирчер провели через площадь к самому большому, наиболее вычурно украшенному зданию, занимавшему одну сторону площади. У основания широких ступеней стояли громадные каменные изваяния львов, а наверху, на пьедесталах, фигуры попугаев. Подняв голову, девушка увидела, что капители колонн высечены в виде человеческих черепов, на которых восседают попугаи. Вход и стены украшали изображения все тех же попугаев, львов и обезьян, выполненные в виде барельефов, мозаичных панно и живописных рисунков. В художественном оформлении безошибочно угадывалась рука искусного мастера.

• Предыдущая
• 36/49
• Следующая