Земные пути - Логинов Святослав Владимирович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/63
- Следующая
– А что, если самим дать имя?
– Это какое же? Имя так просто не бывает, надо, чтобы настоящее было.
– Мы и назовём по-настоящему. Чёрных коров обычно зовут Ночка, рыжих – Зорька. У Торпа корова рыжая – значит, будет Зорька.
– А если бы была пятнистая?
– Тогда – не знаю. Пеструха, наверное. Но ведь она у него рыжая.
– Ну, давай попробуем Зорьку. – Хийси приподнялся. – Посмотрим, что у тебя получится. Чего глазищи вытаращил? Сам придумал, сам и делать будешь. Пошли, что ли…
Они выбрались из берлоги, Хийси полез прямиком сквозь кусты тальника, и через минуту Ист увидел вросшую в землю заимку Торпа. Куда девалось болото, отделявшее хутор от всего остального мира, Ист не понял.
Уже смеркалось, дверь в доме была заперта, а дворовая дверь заложена изнутри накидным брусом.
– Не люблю… – прошептал Хийси, бесшумно открывая запертую дверь.
Корова переминалась во тьме хлева. Хийси подтолкнул Иста вперёд.
– Зорька, Зоренька… – позвал мальчишка.
Корова переступила с ноги на ногу и перестала жевать.
– Во что доить будем? – шёпотом спросил Ист.
– Мамку свою ты тоже доил, – ехидно поинтересовался Хайси, – или так управлялся? Вот народец пошёл – у младенцев ума больше, чем у взрослых парней.
Ист припал к вымени, попробовал сосать. Корова, хорошо выдоенная с вечера, молоко не отдавала, но не стала и биться, испуганная незваными гостями.
– На рассвете надо было приходить, – проговорил Ист, оторвавшись от вымени.
– Ничего, – отозвался Хийси. – Всё-таки ты здорово придумал – самому имя дать. Мне такое в голову не вошло. Пошли, а то сейчас хозяйский талисман тебе на голову свалится. – Хийси указал на дырявый камень-громовик, висящий на струнно натянутой верёвке.
Они безмолвно покинули двор, а через пару шагов очутились на знакомой прогалине, откуда Ист так безуспешно пытался уйти.
Хийси одним движением оторвал лошадиную ногу, начал свежевать её, ловко и споро, словно и впрямь у него на концах пальцев красовались медвежьи когти. Дома Хийси вручил Исту кровавый кусок мяса, и мальчик покорно принялся жевать жёсткие волокна. Об огне и приготовлении пищи Ист не стал и заикаться, понимал, что услышит в ответ.
– Лучше бы ты мышку поел. – Хийси удовлетворённо отшвырнул кость и прислонился спиной к земляной стенке. – Мышка мягкая, легко жевать.
– Мышку мне тоже жалко.
– Ну и ну… – Хайси покачал головой. – Откуда только такие, как ты, берутся? Вот чем мне тебя кормить? Орехи ещё не созрели, ягод нет. Ложись спать – утром опять за молоком пойдём.
Ист свернулся калачиком среди палых листьев, удивляясь, что под землёй так сухо и ни единый комар не звенит в воздухе. И, уже засыпая, спросил:
– Дедушка, а как ты в Индию попал? Она же за морем.
– А так же, как и на Торпов хутор, – ответило из темноты. – Он тоже за болотом. Индия недалече, если знать, как идти.
Спалось в лесной норе прекрасно, и, если бы не Хийси, продрых бы Ист до самого рассвета. А так всего-то удалось соснуть часа два, а потом пришлось подниматься и вновь идти к корове.
Насосались молока, вернулись к яме. Ист думал, что Хийси вновь завалится спать – что ещё делать в лесной глуши? – но старик опустился на кочку, подозвал Иста и велел ходить взад-вперёд. Ист, приученный кёнигом и не к такому, добросовестно маршировал, словно новобранец на плацу, потом ходил на руках, стоял на голове и даже пытался чесать ногой нос.
Хийси, изогнувшись немыслимой загогулиной и только что узлом не завязавшись, наблюдал за Истом. Вид у старика был самый серьёзный, и постепенно Ист тоже настроился на серьёзный лад. Особенно после того, как Хийси вдруг поднялся и принялся ощупывать Исту суставы, выворачивать веки и заглядывать в рот, словно торговец, покупающий у черкесов молодого раба. Дело это Исту не понравилось, а Хийси осмотром остался доволен и даже похвалил прежнего хозяина:
– Твой кёниг хоть и отступник от древних правил, а воспитал тебя как надо. А то бы заплыл жирком – так только на обед бы и сгодился.
«Не воспитывал он, а мучил без дела», – хотел возразить Ист, но промолчал, догадываясь, что время шуточек кончилось.
Однако лесной колдун и несказанное слышал и в случае нужды отвечал, словно мыслишка прозвучала вслух.
– Наука – мука, а и без науки – мука. Выбирай, что слаще?
– Наука лучше.
– Ну так слушай. Есть две силы. Одна у тебя в руке, такая сила всем поровну даётся, разницу едва увидать. Другая – в башке. Вот она дается с разбором, да ещё и не всякий умеет её к делу приставить. Тут между двуногими тварями и разница пролегла. Кто может – тот маг, а кому лень – тот людь. Уразумел?
– Я это с пелёнок знаю.
– Тогда вот. Видишь, шишка висит? Захотелось тебе эту шишку добыть. Что делать будешь?
– Швырну палкой и собью.
Хийси зашипел по-кошачьи.
– И думать не смей! Маг шишку должен словом себе в руки скинуть. А человек – на ёлку полезть, в смоле перемазаться, ободраться, с ёлки свалиться, а шишки не получить.
– А почему палкой нельзя?
– Потому что палка – это машина. Простенькая, но оттого самая скверная. Рычаг, снаряд, копьё, ось – называй как хочешь, суть одна. В том и беда, что люди за машины взялись, а для мира есть только один из двух путей – магия или техника. Где машины усиливаются, там волшебство слабеет. Потому и не любят волшебники людей, хотя сами от них происходят.
– А почему же кёниг в доме живёт, ест жареное, ходит одетый?
– Потому что отступник. Зато в нём и силы нет настоящей. Гнилой он внутри. Сам посуди, он же смертный. Лет двести протянет, а там и состарится.
– А ты? – с ужасом спросил Ист.
– А я бессмертный. Меня только убить можно, да и то не вдруг. Что, не ожидал? То-то.
– Дедушка, – прошептал Ист. – А много таких, как ты? Настоящих?..
Хийси сгорбился, помолчал с полминуты, но ответил:
– Один. Остальные или сгинули кто где, или соблазнились на сладкое людское житьё. Есть такое слово – комфорт. Не слыхал? Так вот, он наш самый главный враг. Захотелось дуракам комфорта, они и позволили людишкам ткать, и прясть, и печи топить. А что от этого сила убывает, так беда невелика, её много, силы-то. Сами и не заметили, как прогнили. Ведь люди – словно муравьи, им соломинку протяни, они все наверх заберутся, источат тебя насквозь. Мельниц понастроили, корабли рубят. Рукоделия их уже в домах не вмещаются – возят на продажу в арбах и телегах; дорог напрокладывали. А волшебнику дорога только вредит, волшебник и так пройдёт, где ему надо. Но зато – комфорт… – Слово это Хийси прошипел, словно отфыркивался от чего-то особенно скверного. – Я-то на эту удочку не попался, а другие клюнули, позволили людям прогресс. Тоже не слыхал слова? Запоминай, врага надо знать. Слово – оружие мага. Что названо, то и существует, а остального нет. Почему-то об этом всегда забывают. Так и с прогрессом, пока его не было, так и не было. А как появился, то с ним уже не сладишь. Эти дурни рассчитывали сначала слегка поразрешать, а потом запретить. Как же, запретишь его! Вот и не стало настоящих магов. Новые, те, что смертные, уже и колдуют неприлично. Не миром повелевают, а вещами. Повелитель мечей! Это надо же так извратиться… Ну да моё дело сторона, пусть повелевает. Сам же на свой меч и напорется. Ещё ни один повелитель мечей своей смертью не помирал.
– Так ведь в том высшая доблесть, – робко произнёс Ист заученную с детства истину.
– Помереть доблесть?! – рыкнул Хийси. – Доблесть в том, чтобы жить! Вот что, хватит болтать, берись за дело. За шишку берись. Тяни её к себе, а я помогать буду.
Ист попробовал, но ничего не получилось.
– Не нужна мне шишка, – признался он. – Вон их вокруг сколько. Зачем мне именно эта?
– Кёнигу в лоб запустить.
Ист засмеялся, представив, как молодая смолистая шишка врезается в лоб Фирна дер Наста, и разом почувствовал её в своей руке. Ветка, где только что висела шишка, освобождённо закачалась.
- Предыдущая
- 6/63
- Следующая