Мёд жизни (Сборник) - Логинов Святослав Владимирович - Страница 26
- Предыдущая
- 26/96
- Следующая
– А нечего блузку распахивать! – вдруг вмешалась Антонина. – А то устроила декольте до самого пупа. Тут у ней ножки – там у ней ляжки!.. Не сотрудник, а западный секс!
– Это же прекрасно! – возопил Рак-Миропольский. Ему как молодому специалисту сокращение не грозило, и юный бездельник, чувствуя себя в безопасности, наслаждался происходящим.
– И вообще, – продолжала Мадарась, – что вы накинулись на человека? Дали бы до пенсии доработать.
– Вы, Антонина Ивановна, беспокойтесь, чтобы вам ваши полгода до пенсии досидеть позволили, – внушительно произнёс Цветков. – А Малявину ещё восемь лет трубить.
«Семь лет и одиннадцать месяцев», – пытался поправить Виктор Андреевич, но вместо этого окончательно стушевался и затих. Ясно же, что там уже всё решено и коллектив созван для проформы.
Он желал одного – чтобы скорее кончился этот дурацкий сон, хотелось проснуться, пусть даже в темнице Фартора, лишь бы подальше отсюда. И ещё мучило горькое чувство: «Светик, Светик, как ты могла решиться на подобный удар, пойти на предательство… И это после всего, что было у нас…»
Дальше Виктор Андреевич не слушал, не обратил даже внимания на пробежавшую мимо Кузьминову, лишь вздрогнул от грохота захлопнувшейся двери. Подумал вяло, что и ему надо бы уйти благородно, с достоинством, но остался сидеть.
Собрание набирало обороты, словно электромясорубка. Едва возникала заминка, Цветков подбрасывал новую фамилию. Ополовинили бюро охраны природы, прошлись по вентиляционной группе (Зозулевич, впрочем, уцелел), заглянули в группу конструкторов. Всего получилось семь жертв.
– А если захочет подать заявление товарищ Рак-Миропольский, – подвёл итоги Цветков, – то администрация возражать не станет.
– Да нет, я пока обожду… – зевнул молодой специалист. – Вот годика через два…
– Годика через два с тобой другой разговор будет! – рявкнул благостно молчавший Паскалов, и на том собрание закончилось.
Домой Виктор Андреевич вернулся смурной и, не переодевшись, уселся перед выключенным телевизором. Жить не хотелось. Болело в груди, чуть выше желудка, представлялись собственные похороны, печальные лица сослуживцев, плачущая Светочка, шепоток: «Замучили человека, в могилу свели…»
Понимая умом несерьёзность подобных фантазий, Виктор Андреевич гнал их, пытался вызвать в памяти образ Тургора, но тот отгородился глухой стеной и не пускал. Очевидно, Виктану удалось исчезнуть из темницы, и сейчас его не было нигде, и, значит, Тургор был закрыт для страдающего Виктора Андреевича.
В прихожей раздался звонок – Таисия обычно звонила в дверь, хотя у неё был свой ключ. Виктор Андреевич вернулся в кресло.
«И не поинтересуется, как дела», – обиженно подумал он и тут же ужаснулся мысли, что Таисия могла спросить его о работе и ему пришлось бы отвечать.
Из кухни потянуло борщом. Слева под рёбрами заболело сильнее.
«Подохну – никто и не заметит», – резюмировал Виктор Андреевич.
– Обедать иди, – позвала Таисия.
После тарелки борща в груди отпустило, жизнь уже не казалась столь ужасной. В конце концов, увольняют его ещё не завтра, а в худшем случае через месяц, и компенсация при увольнении по сокращению за два месяца выплачивается, и стаж не прерывается. За это время он что-нибудь придумает, устроится на другую работу – энергетики везде нужны, – сделает своё изобретение и внедрять его будет не здесь, а на новом месте, в каком-нибудь совместном предприятии. И запатентует на своё имя – так теперь можно. Приглашения пойдут от инофирм, зарубежные поездки, дома – компьютер и видеомагнитофон. А на бывшем его заводе всё останется по старинке, прогорят они со своей арендой и разорятся. Светочка Соловкова, безработная, придёт в слезах в его кабинет (а он уже будет президентом фирмы), и он ей скажет…
– Ты меня совсем не слушаешь! – голос Таисии вернул Виктора Андреевича на кухню.
– Слушаю, Тасечка, – сказал Виктор Андреевич.
– Я спрашиваю, на что мы жить будем? – повторила Таисия.
«Неужели кто-то успел ей сказать?» – с тоской подумал Виктор Андреевич и на всякий случай ответил уклончиво:
– Как-нибудь выкрутимся.
– Ты всё успокаиваешь, а выкручиваться приходится мне, – обиделась Таисия. – Ты хоть знаешь, сколько сейчас картошка стоит? Твоей зарплаты теперь только на папиросы хватит. Мясо на рынке уже сорок рублей и ещё будет дорожать.
«Не знает», – понял Виктор Андреевич и сказал:
– Так это на рынке.
– А ты купи в магазине. Три часа отстоишь, а ничего не получишь. Да и в магазинах будет дороже. Писали уже. Вот я и спрашиваю: на что жить будем?
«Ну что прицепилась?..» – тосковал Виктор Андреевич, решив от греха отмалчиваться.
– Алёше посылку надо бы собрать и перевод, а из каких денег? – долбила Таисия. – У Риты день рождения скоро, что дарить будем, ты подумал? В магазинах нет ничего. У нас тоже юбилей близится, пора подумать, кого звать. На ресторан денег нет, значит – дома. Но и дома приличный стол рублей в четыреста обойдётся, а то и больше… – лицо Таисии вдруг смягчилось, осталась лишь неистребимая морщинка поперёк лба, – Витёк, – сказала Таисия совсем тихо, – а ведь тридцать лет вместе живём. Вся жизнь…
Виктор Андреевич обнял за плечи прижавшуюся к нему Таисию. Он вообще любил свою жену, хотя привычка, кажется, преобладала в нём над всеми прочими чувствами. И пусть в далеко идущих мечтах Виктора Андреевича Таисия не появлялась, но в то же время как бы и присутствовала, потому что Виктор Андреевич всегда знал, что у него есть дом. А дом – это Таисия. Виктор Андреевич был ласков с женой и, даже думая о Светочке, Тасю любить не переставал.
– До чего же обидно, – сказала Таисия. – Жизнь прошла, а как – я и не заметила. Сначала, студентами, думали, вот будем зарабатывать, начнётся настоящая жизнь, потом ждали, что дети подрастут, что зарплату прибавят… Теперь и ждать нечего, а жизнь ещё не начиналась.
«Сейчас снова о деньгах заговорит», – догадливо подумал Виктор Андреевич.
– …нигде не были, ничего в жизни яркого не случалось…
«Как же не случалось, – мысленно возразил Виктор Андреевич, – у тебя, может, и не случалось, а у меня всё было. Меня Тургор ждёт, там люди гибнут, а она…»
Его уже начинал тяготить этот разговор, с небольшими вариациями происходивший каждый день. Виктор Андреевич мог предсказать его полностью, со всеми изгибами, он знал, как будет меняться настроение Таисии, как от лирических признаний она перейдёт к жалобам и упрёкам. До скандалов, впрочем, доходило крайне редко, чаще, вспомнив о делах, Таисия принималась за хозяйство, а его оставляла в покое. Надо было лишь отмолчаться, но не демонстративно, а как бы и отвечая, но ничего не говоря. Но сегодня лавировать было трудно – мешали неприятности на работе, которые никак не удавалось выбросить из головы, и всё более настойчиво звал к себе вновь проявившийся Тургор. Никогда ещё дела не обстояли так страшно, впервые угрозе подвергалась вся страна, и ближе к вечеру эта реальная опасность начинала тревожить Виктора Андреевича сильнее, чем причитания жены. Он видел, что Тургор открылся для него, но не мог сосредоточиться, чтобы уйти туда.
– …все годы не то чтобы съездить куда или купить что-нибудь, – бубнила Таисия, – а еле концы с концами сводим. Надоело копейки считать. Другие как-то устраиваются, тысячами ворочают, а мы с тобой…
– Я не кооператор и не вор, – привычно возразил Виктор Андреевич.
– В кооперативах теперь денег не зарабатывают, а только налоги платят. Нормальные люди деньги делают неофициально. Ты знаешь, сколько сейчас стоит изготовить качественный чертёж какому-нибудь дипломнику?
– Я откуда знаю?.. Рублей двадцать пять, – предположил Виктор Андреевич. – Смотря по насыщенности…
– А вдвое больше не хочешь? – торжествуя, спросила Таисия.
– Где её достать, эту халтуру, – законно возразил муж.
– Я достала, – Таисия протёрла стол и выложила перед ошарашенным Виктором Андреевичем толстую папку. – Вот, надо сделать восемь контрастных чертежей. В лист. Сделаем – как раз хватит на праздник.
- Предыдущая
- 26/96
- Следующая
