Многорукий бог далайна - Логинов Святослав Владимирович - Страница 90
- Предыдущая
- 90/108
- Следующая
Через месяц Шооран засобирался в путь, но вновь встретил кордоны на пути к Моэрталу. На этот раз Шооран не повернул, а твёрдо решил пройти дальше. Он начал прокладывать дорогу, расширяя перешеек. Поставил один оройхон, ожидая облав, отскочил назад, создал уже не для Ёроол-Гуя, а для людей пару отвлекающих оройхонов: пусть в совете вана думают, что илбэч повернул назад, – вновь вернулся к заставам, увеличив проход до целого сухого оройхона, но и теперь не стал уходить, а направился на запад. Шёл напрямик через сухие земли, благо что был хорошо одет и предлагал для продажи добытый на берегу волос и костяные иглы. На западе ещё оставалось несколько мест, где можно ставить оройхоны, и Шооран в одну ночь поставил сразу три. Потом, хотя его качало от усталости, отправился в обратный путь. Вернулся засветло, вечер и часть ночи отсыпался под присмотром Ай, а перед рассветом безо всяких треволнений ушёл к Моэрталу. Уже на другом берегу, оглядываясь на ленту пройденной дороги, подумал: а стоило ли устраивать эти броски, не пытается ли он перехитрить самого себя? И сам себя успокоил: стоило. Ведь земли в результате стало больше, а далайна – меньше. Словно прощаясь со страной вана и обещая вернуться, Шооран поставил оройхон, начинающий новую, ещё более широкую полосу, а сам скрылся на дальней оконечности страны, где далайн оставался достаточно велик. Всего в нём оставалось пространства чуть меньше, чем на две двойные дюжины оройхонов: за последние скучные, лишённые ярких событий месяцы Шооран переломил ход жизни в далайне.
В огромной провинции Моэртала людей на мокром почти не встречалось, а редкие группы охотников или сборщики харваха ещё прошлыми властями были приучены не соваться в чужие дела. Здесь Шоорана почти никто не знал. С одной стороны, это было удобно: меньше бросаешься в глаза. Но зато незнакомому сказителю не так просто прокормиться в чужой стране. Хотя, пока были припасы, Шооран хотел только одного – нанести удар в самое сердце Ёроол-Гуя, если, конечно, у того есть сердце.
Шооран привычно работал ночами, ставя по два оройхона за раз. Он не обманывался, понимая, что люди замечают его труды, хотя оройхоны и не приносили сухих земель. Но пока ни он, ни Ай на сухом не появлялись и не знали, что творится там. Зато Шоорана вновь начал волновать Ёроол-Гуй. Ведь здесь оставалось едва ли не последнее место, где многорукий бог чувствовал себя вольготно. Здесь он проводил большую часть времени и, значит, мог объявиться в любую минуту. И всё же его не было. Лишь когда Шооран, закончив третью пару оройхонов, устало брёл под светлеющим небом к своей стоянке, влага далайна разверзлась, и Многорукий рванулся на берег.
Шооран не кинулся бежать и даже не слишком торопился. Он переступил на свободную сторону и долго смотрел, как стволы бесчисленных рук дробят камень на ещё безжизненном оройхоне. И то ли Ёроол-Гуй чувствовал присутствие илбэча, то ли это произошло случайно, но именно сюда, к дальнему поребрику, перетекла большая часть липкого тела, взгромоздилась выше суурь-тэсэгов и открыла огромные главные глаза.
– Что ты хочешь мне сказать? – потребовал Шооран. – Говори! Всё равно я поступлю по-своему и задушу тебя вместе с твоим далайном. Понял?..
Лишь теперь Шооран осознал, почему он так стремился именно сюда, где опасность была всего выше. Он хотел видеть врага, уже год прятавшегося где-то. В вечном чудовище скрывался смысл и оправдание борьбы и надрывной испепеляющей работы. Давно уже Шооран не думал о людях, не умеющих или не желающих позаботиться о себе и наладить в мире сносную жизнь. Тот пяток человек, чья судьба была небезразлична илбэчу, так или иначе устроились и не нуждались в нём. Крошке Ай тем более не нужны новые земли, и вообще никто не мог сказать, что ей нужно. Оставался враг – вот этот, жрущий и убивающий всё, до чего может дотянуться. И Шооран искал его, чтобы выплеснуть ненависть.
– Что ты молчишь? – надрывался Шооран. – Говори! Я хочу слышать тебя!
Ёроол-Гуй смотрел, не отрываясь, свет разгоревшихся облаков бликовал в зрачках глаз. Шооран схватил камень, метнул в чёрную глубину глаза. Глаз мигнул, смаргивая помеху, и продолжал смотреть. На этот раз пристальный взгляд не звал, не гипнотизировал, а лишь всматривался, словно старался понять. А может быть, внушение не действовало на Шоорана, который почувствовал себя сильней обитателя бездны.
Они долго противостояли так, разделённые строчкой поребрика: один – безмолвный и, несмотря на мельтешение рук, словно бы спокойный; второй – кричащий, требующий чего-то. Сейчас Шооран мог быть самим собой, не опасаясь, что его заметят. К тому же Ёроол-Гуй казался необычно тихим лишь Шоорану. Гремел ломаемый камень, шумно плескалась влага – голоса илбэча не было слышно.
Потом Ёроол-Гуй втянул руки, закрыл глаза и исчез во всколыхнувшемся далайне. Тогда Шооран сел на камень и молча, зло заплакал. Встреча с Ёроол-Гуем не дала ему ничего, гнусный бог отказался подтвердить его право менять мир.
Через день Шооран успокоился и даже, вернувшись чуть не в самое логово Ёроол-Гуя, поставил вдоль узкого мыса три оройхона, расположив их шеренгой, чтобы посреди мыса появилась сухая земля. Сейчас у него было такое настроение, что казалось полезным ставить больше сухих областей.
Затем он откочевал поближе к материку добрых братьев, в места, освоенные Моэрталом. Прошёл область, где люди до сих пор не решались селиться в алдан-шаваре, называя его могильником; свернул на запад. Когда он путешествовал здесь в прошлый раз, вокруг шли бои, а теперь это был глубокий тыл, дюжина Турчина, скорее всего, превратилась в охранный отряд, и сам Турчин, давно ставший заслуженным, уважаемым воином, вновь живёт в светлых покоях, но уже благодаря собственным делам, а не имени предков. А его бывший сослуживец, когда-то учивший Турчина раскладывать кожаную колыбель, по-прежнему спит на мокром и должен скрываться от всего мира, кроме крошечной идиотки, счастье которой в том, что она не способна понять, кто живёт рядом с ней.
Здесь Шооран вновь напомнил об илбэче, вторгшись островами в глубину залива, затем заполнив впадину, оставленную ещё древними илбэчами. Не дожидаясь отклика населения и властей, перешёл дальше на запад, где ныне не было никакой власти.
Соваться на сухое там мог лишь самоубийца. После падения твердокаменного государства принудительной любви и узаконенного братства, на каждом оройхоне обосновался свой особый царёк или республика, отличающаяся от прошлых времён лишь немощью и особым изуверством. Никто там не стал жить ни лучше, ни сытнее; все, как и прежде, ненавидели чужаков, а сами старались кормиться за счёт более слабых соседей. Всякому было ясно, что существовать этим великим империям и свободным регионам до тех лишь пор, пока до них не дотянутся Моэртал или поселения изгоев. Но пока они громко заявляли о себе под треск костяных досок и гудение раковин.
Зато организовать охранение на мокром ни одна из сторон не могла, так что Шооран чувствовал себя вольготно. Трижды он повторял один и тот же приём, заполняя впадины побережья и не опасаясь, что его кто-то заметит. Ай, и без того тощая, окончательно исхудала от бесконечных переходов, но всюду шла вслед за Шоораном, довольная собой и своей жизнью.
Шоорана больше не интересовало, кто и как будет жить на его оройхонах. Важным казалось иное: он наконец увидел конец работы и стремился закончить её во что бы то ни стало. Он тоже исхудал, в глазах появился лихорадочный блеск, борода напоминала клубок спутанного хитинового сора, а волосы, поредевшие ещё во время тюремного заключения, вылезали клочьями. Попав раз на умывающийся оройхон, Шооран увидел своё отражение в воде и не мог узнать себя. Но и тогда он всего лишь хмыкнул и поспешил дальше. Надо было переходить на новое место.
Один раз он встретил людей и в этих краях. Произошло это возле полуострова, выстроенного им во время прошлого путешествия. Там у него получилось два сухих участка, отделённых от прочей страны. Конечно, теперь на этих оройхонах обосновалась какая-то банда, объявившая себя могучим и непобедимым государством, а свои законы – лучшими в мире и обязательными для всех. Ни о чём таком Шооран не знал, он всего лишь хотел соединить те два оройхона с остальной страной. И когда в узком месте, далеко и от материка, и от сухих островов, появились вооружённые люди, они застали Шоорана врасплох. В такой ситуации Шооран почёл за благо бежать, тем более что шёл он налегке – Ай караулила сумки в двух оройхонах отсюда.
- Предыдущая
- 90/108
- Следующая
