Мемурашки - Логинов Святослав Владимирович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/17
• Следующая

Впрочем, реальность ничем бы не отличалась от фантастики, если бы ограничивалась единственным фантастическим предвидением. Время шло и наступила солнечная весна 1955 года. В тот день по радио шла передача о том, как дети помогали весне. Я внимательно выслушал её, а потом пошёл гулять во двор. Там и впрямь была весна, светило солнышко, с дровяных сараев свисали сосульки, на припёке снег таял, растекаясь большими лужами. Но в тени за сараями эта же вода вновь замерзала, подёргиваясь корочкой льда.

И тогда я понял: сейчас или никогда! Если хочешь лета, нужно помогать приходу весны. Я спустил рейтузы и уселся прямо в лужу, оттаивать лёд голой попой.

Если доверять памяти, то сидел я там часа полтора. Холод пробил меня насквозь, но я терпел, ожидая, что сейчас вода станет тёплой, а лёд бесследно исчезнет, что со всех дворов сбегутся мальчики и девочки, дружно спустят штаны и попами своими помогут приходу весны!

Полагаю, что полтора часа составляли не более полуминуты. Безжалостная реальность растоптала иллюзии мифологического мышления. Я вылез из лужи, дрожа как цуцик. Чёрная шубка из крашенного кролика промокла насквозь, в ботах хлюпало. И хотя я натянул вымокшие рейтузы, теплее не становилось. Оставляя за собой потоки талой воды, я побрёл к парадной. Идти домой в таком виде было нельзя и я принялся на лестнице выжимать шубу. Безнадёжное занятие, которое не всякому взрослому по плечу! И всё же я старательно мял меховой подол, надеясь, что дома ничего не заметят.

В это время на лестнице появляется малознакомая тётя. Это соседка даже не с нашего этажа. Должно быть, она собралась в магазин и теперь спускается вниз. И вот эта странная женщина вместо того, чтобы идти по своим делам, останавливается, кричит: «Ы-а!..» – хватает меня под мышку и бежит наверх, прыгая через две ступеньки. Я болтаюсь головой назад. В ту минуту я ничуть не удивился и не испугался бы, если бы тётя прибежала прямиком на чердак и вручила бы меня в лапы деду-Бродеду. По счастью на седьмом этаже тётя останавливается и начинает трезвонить в нашу квартиру.

– Кто там? – слышен встревоженный бабушкин голос.

– Марья Петровна, открывайте!..

Меня раздевают и укладывают в постель. Зачем? – ведь я сегодня днём уже спал! Меня долго растирают мокрым вафельным полотенцем, как будто я и без того мало промок. В воздухе висит острый запах спиртовых компрессов, хорошо памятный по тем временам, когда я болел свинкой. Я трижды болел свинкой, чего с нормальными детьми не бывает, и запах спирта и камфары пропитал всё моё детство.

Тем временем приходит с работы дедушка. На кухне короткое совещание, слышны только слова «можно» и «нельзя». Потом дедушка с бабушкой появляются около моей кровати. Лица у них серьёзные и едва ли не торжественные.

– Сейчас тебе дадим очень горькое лекарство, – говорит бабушка. – Надо пить.

Дедушка достаёт маленькую «Московской» и меня начинают поить водкой с чайной ложки. Три ложки я помню, далее алкогольная амнезия застилает память. Значит, правы были девочки из детского сада, заклеймившие меня званием алкоголика. Пойти, что ли, жену побить?

• Предыдущая
• 10/17
• Следующая