Лес господина Графа - Логинов Святослав Владимирович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/10
- Следующая
– А чего их опознавать? Их тут всё равно нету, они вместе со всем отрядом ушли. Солдаты собрались ещё с вечера, а сбежали, едва дымом запахло. Потому и остались целыми.
– Понятно… И всё-таки, опознать сможешь?
– Ну, один-то приметный: росточка небольшого, чернявый и плешь на макушке. Больше среди ваших плешивцев вроде бы нет. А второй – обычный, средних лет, с усами.
– Так… – протянул ван Гариц, тщетно стараясь вспомнить имя дядюшкиного слуги и камердинера. Кроме этого человека больше плешивых в отряде и впрямь не было, если, конечно, не считать Павия, у которого волосы сохранились только за ушами и на затылке. – Плешивого я, кажется, знаю.
– Браск, – подсказал Павий, который и впрямь проснулся при первых же звуках разговора, но лишь теперь решился напомнить о себе. Вахмистр поднялся и присел к разгорающемуся костерку.
– Точно, Браск, – согласился ван Гариц. – А остальной отряд, получается, к утру уже был собран?
– И лошади осёдланы, – подтвердила Золица, – и мешки уложены, и нашего добра кое-что прихвачено.
– Что скажешь? – повернулся ван Гариц к Павию.
– Измена, – коротко ответил старый служака.
– Зачинщик кто? – вопрос был задан скорее для порядка.
– Я человек маленький. Не мне судить.
Что ж, это верно. Судить заговорщиков ван Гариц будет сам. И каждому воздаст по заслугам.
– Значит, Браск и второй, с усами, пытались меня сжечь, – подвёл итог ван Гариц. – А остальные были готовы к тому, что я не вернусь с охоты. Ты сообщила очень интересные сведения, я благодарен тебе. Я… – ван Гариц запнулся на мгновение, раздумывая, как бы наградить крестьянку. – Я дозволяю тебе беспрепятственно ставить силки в моих лесах. Я прикажу, чтобы тебя никто не смел трогать.
– А ты, если хочешь, можешь охотиться в нашем лесу, – простодушно ответила Золица. – Тебя тоже никто не тронет.
Она так ничего и не поняла! При виде столь сокрушительной наивности ван Гариц не выдержал и расхохотался. Павий тоже заухмылялся в густые усы, а следом рассмеялась и девчонка.
На рассвете Золица ушла проверять свои, отныне разрешённые, капканы, а ван Гариц и Павий отправились в путь, уже не опасаясь мести лесовиков, но зато не зная, какой приём ожидает их дома.
Идти по тропе оказалось не в пример быстрее, нежели проползать густой чащей, так что, хотя путники двигались пешком, но довольно быстро достигли границ Огнёвской пущи. Собственно говоря, здесь была граница леса, а никакой административной границы не было. По обе стороны незримой полосы тянулись земли графства, и даже неугомонный Райбах не пытался на них претендовать. Не было по опушкам леса ни таможен, ни воинских застав, никакого начальства, кроме волостных и деревенских старост, сюда не наезжали чиновники и вербовщики рекрутов, словно само государство истончалось, соприкасаясь с огнёвскими чащобами. Какая уж тут граница. И всё же, граница была, всякий сиволапый мужик очень хорошо её чувствовал. Равнинные жители боялись Огнёвской пущи пуще огня. Лесовики, почитавшиеся среди пахотных крестьян колдунами, а то и оборотнями, в случае надобности ездили в графские деревни и на ярмарки, а вот к ним охотников ходить не было. Не то чтобы гинули смельчаки, а просто не приживались в лесу. Даже Пашинских боров, где обитал самый каторжный люд, опасались меньше. Было чему удивляться – земли считаются своими, но действие всякого закона прекращается на меже последней пахотной деревни. Дальше можно идти только с оружием в руках, а потом спасаться, теряя войско в огненной круговерти, которую сами же выпустили на волю.
И всё-таки, новшества пришли и сюда. Неожиданно оказалось, что не признанная властью граница охраняется. Ван Гариц и Павий шли накатанной тропой, по которой в добрые времена ездили повозки с углем и всяким местным товаром. Обычно лесные тропы при выходе к полю становятся торней, поскольку деревенские жители не упускают случая забраться в лесные угодья с невинным лукошком, сенной волокушей, а то и с топором или иной браконьерской снастью. Но здесь только густели по обочинам заросли крапивы и чистотела. Наконец, знаменуя близость деревни, показалась первая прокошенная обочина. И тут, Павий предостерегающе поднял руку и, пригнувшись, попятился за поворот. Гариц немедленно последовал за ним и, лишь когда вахмистр остановился, спросил:
– В чём дело?
– Секрет впереди засел, – одними губами ответил Павий.
Чем-то происходящее напоминало недавнюю историю, когда весь отряд бежал от оборзевшего лешака, но теперь ван Гариц не возмущался и не твердил, что он на своей земле и в своём праве. Хорошо, если засада окажется против едущих на ярмарку лесовиков, но все же следует предполагать, что это дело предательских рук. Наверняка дядюшке очень не хочется, чтобы чудом уцелевший государь объявился хотя бы и в самой дальней из деревень. Опять же, и простым бандитам в руки попасть приятного мало.
Теперь Гариц и сам видел, что впереди обустроен секрет: крапива по самой обочине срублена, чтобы открыть дальний обзор, на тропе в хитром беспорядке разбросаны тонкие хворостинки и ломкие сухие бурьянинки. Посмотреть – косарь недовольно откидывал лезущее под косу быльё, а на деле – тоже ловушка: хочешь, не хочешь, а идя по хрусткому, шумнёшь и даже в ночи себя обнаружишь. Хорошо, что рядом Павий, который на таких засидках зубы съел, а то попался бы граф прямиком в лапы караульщикам.
Секрет было решено обойти стороной, что Павий выполнил с блеском. Ван Гариц не протестовал, когда пришлось двигаться ползком. На войне случается делать и не такое. Истинное величие состоит в том, чтобы суметь подняться.
Впрочем, идти словно воры по собственной стране они тоже не собирались. Рано или поздно нужно будет объявиться и придать делу об измене законный ход. Раз устроены пикеты, значит, где-то поблизости должно быть и солдатское начальство. И там можно начинать политические игры.
Удивительное дело, вроде бы нет на свете ничего серьёзнее государства, но искусство управления им сродни азартной игре – кто кого переиграет, тот и окажется прав!
Выделенный для охраны пущи гарнизон лагеря не разбивал, а привычно расположился на постой в избах ближнего посёлка, потеснив, а то и просто погнав долой недовольное мужичьё. Гарнизонные офицеры, как было известно ван Гарицу, тоже выказывали неудовольствие такой практикой, поскольку сиволапые, даже те, что позажиточней, словно нарочно строились тесно и нищевато, так что выбрать для штаба лучшую избу бывало непросто. И только в Огнёве избы рубились как на подбор: большие и светлые, каких нигде в графстве больше не сыскать. Зато в этой, почти лесной деревеньке с не запомнившимся названием, не нашлось ни одного приличного дома, и солдаты расположились в крайних к лесу избах, где хотя бы уличной грязи поменьше, да на пост идти не так далеко.
Ван Гариц и Павий подкрались достаточно близко, чтобы разглядеть часового, который маялся возле одной из деревенских развалюх. Значит, там и обитает начальство, туда и следует идти. А дальше уже играть на недовольстве гарнизонной службой, давить на чувство долга и вообще, действовать по обстоятельствам.
– Первым иду я, – Павий, как более опытный, привычно командовал, а ван Гариц не одёргивал вахмистра, понимая, что сейчас не до чинопочитания. – Меня уж всяко дело не тронут. Я погляжу, что там за дела творятся и, ежели всё в порядке, то вас позову, а буде там заговорщики, то скажу им, что я один спасся, а ваша милость в огне сгинули.
– Хорошо, – согласился ван Гариц. – Ступай.
Себе Павий оставил только нож, всё остальное передал ван Гарицу, отполз в сторону, там поднялся на ноги и, пошатываясь, направился к караульному. Часовой окликнул его, Павий что-то ответил и беспрепятственно вошёл в дом. Гариц ждал. Долгое ожидание начало раздражать, когда на крыльцо вышел офицер, видимо, командир поста. Сделав несколько шагов в сторону леса, он громко крикнул:
– Ваша светлость! Всё в порядке, можете выходить!
И хотя сигнал должен был подать Павий, изнывший ожиданием ван Гариц поднялся навстречу. Ведь этот человек тоже был в форме и почтительно звал его. В этот самый момент из дома донеслось:
- Предыдущая
- 8/10
- Следующая
