Тарзан и люди-леопарды - Берроуз Эдгар Райс - Страница 19
- Предыдущая
- 19/45
- Следующая
– Он ненавидит белых, а я им друг. Я тебе помогу.
– Спасибо, Боболо! – воскликнул Старик. – Ты не пожалеешь.
– Даром такие дела не делаются, – намекнул Боболо.
– Назови свою цену.
– Это не моя цена, а то, что я должен буду передать другим, – поспешил заверить негр.
– Ладно. Сколько?
– Десять бивней. Белый присвистнул.
– Может, еще и паровую яхту и «Роллс-Ройс» впридачу?
– Не откажусь, – согласился Боболо, хотя и не знал, о чем идет речь.
– Ну так тебе их не видать, как и бивней, – дороговато.
Боболо пожал плечами.
– Тебе лучше знать, сколько стоит твоя жизнь, белый.
Он поднялся и направился к выходу.
– Постой! – остановил его Старик. – Ты же понимаешь, как трудно стало со слоновой костью.
– Мне следовало бы запросить не десять, а сто бивней, но ты мой друг, и потому я говорю – десять.
– Вызволи меня отсюда, и ты получишь свои бивни, как только добуду их.
Боболо покачал головой.
– Сначала бивни. Пошли весточку своему другу, чтобы он прислал бивни, и тогда будешь на свободе.
– Но как с ним связаться? Здесь у меня нет своих.
– Я пошлю гонца.
– Ладно, старый пройдоха, – согласился Старик. – Развяжи мне руки, и я черкну записку.
– Э, нет. Почем я знаю, что ты накарябаешь на своей бумажке? Может, такое, от чего Боболо станет худо.
"Ты чертовски прозорлив, – подумал Старик. – Если бы я смог достать из кармана записную книжку и карандаш, Малыш получил бы такую писульку, по которой тебя засадили бы в тюрьму, а Гато-Мгунгу вздернули бы на базарной площади.
Вслух же он произнес:
– Как мой человек узнает, что послание от меня?
– Пошли с гонцом что-нибудь из личных вещей. Например, кольцо.
– Почем мне знать, что ты пошлешь верную весть?
А может, ты потребуешь сто бивней?
– Я же друг, а потом я честный человек. Ну а кроме того у тебя нет выхода. Так даешь кольцо или нет?
– Уговорил. Забирай.
Негр подошел, нагнулся и стянул с пальца кольцо.
– Как только прибудет слоновая кость, ты свободен, – пообещал Боболо и вышел из хижины.
"Старый мошенник гроша ломаного не стоит, но утопающий хватается и за соломинку", – подумал белый.
Боболо рассмотрел кольцо при свете костра и усмехнулся.
– Умный я, ничего не скажешь, – пробормотал он. – У меня будет и кольцо, и слоновая кость.
Что же до освобождения Старика, то это не было в его власти, к тому же он вообще не имел подобного намерения. Сияя от самодовольства, Боболо подсел к вождям, совещавшимся с Гато-Мгунгу. Те, между прочим, обсуждали, как ликвидировать белого пленника. Кое-кто предложил убить его в деревне, чтобы не делиться его мясом с богом Леопардом и жрецами из храма, другие требовали, чтобы пленника доставили к верховному жрецу в качестве мяса для праздничного стола в честь новой верховой жрицы. Разгорелись споры, обычные для подобных совещаний, которые так ни к чему и не привели.
Как белые, так и черные любят слушать свои собственные речи.
Гато-Мгунгу дошел до середины описания геройств, совершенных им в битве двадцать лет тому назад, как вдруг неожиданное вмешательство вынудило его замолчать. Наверху зашумела листва, оттуда вниз в центр круга рухнул тяжелый предмет, и все как один повскакали на ноги, застыв в оцепенении. На лицах собравшихся перемежались выражения удивления и испуга. Устремив взоры наверх и ничего там не обнаружив, они глянули вниз, на упавший предмет, который оказался трупом человека. Руки и ноги мертвеца были связаны, а горло перерезано от уха до уха.
– Это Лупингу из утенго, – шепотом произнес Гато-Мгунгу. – Он принес мне весть о приходе сына Лобонго с воинами.
– Дурной знак, – шепнул кто-то.
– Они покарали изменника, – сказал другой.
– Но кто втащил его на дерево и сбросил вниз? – спросил Боболо.
– Лупингу упомянул о человеке, который утверждает, что он мушимо Орандо, – проговорил Гато-Мгунгу. – Это белый великан, оказавшийся посильнее Собито, колдуна из Тамбая.
– Мы слыхали о нем, – воскликнул один из вождей.
– Лупингу рассказал еще кое о ком, – продолжал Гато-Мгунгу. – О духе Ниамвеги из деревни Тамбай, которого убили дети бога Леопарда. Он принял обличье обезьянки.
– Наверняка именно мушимо принес сюда Лупингу, – высказался Боболо. – Это предупреждение. Давайте доставим белого к верховному жрецу, чтобы тот поступил с ним, как сочтет нужным. Если убьет, отвечать не нам.
– Мудрые слова! – похвалил один из должников Боболо.
– Уже темно, – напомнил чей-то голос. – Может, подождем до утра?
– Сейчас самое время, – рассудил Гато-Мгунгу. – Поскольку сам мушимо белый и недоволен тем, что мы держим в плену белого человека, он будет слоняться здесь до тех пор, пока пленник у нас. Мы же передадим пленника в храм. Верховный жрец и бог Леопард посильнее любого мушимо!
Притаившись в листве деревьев, мушимо вел наблюдение за деревней. Дух Ниамвеги, утомленный от глазения на черных и возмущенный ночным бдением, уснул на руках своего друга. Негры по приказу своих вождей вооружались и строились. Из хижины приволокли белого пленника, сняли с него путы и под стражей, пинками погнали к воротам, через которые воины стали спускаться к реке. Там они разместились примерно в тридцати лодках, вмещавших по десять человек, так что в отряде оказалось около трехсот воинов бога Леопарда, и лишь несколько вооруженных людей остались охранять деревню. Большие боевые лодки, бравшие на борт до пятидесяти человек, остались лежать кверху днищем невостребованными.
Когда отплыла последняя лодка, забитая раскрашенными дикарями, мушимо с духом Ниамвеги спрыгнул с дерева и двинулся вдоль берега по хорошо протоптанной тропе, держа лодки в пределах слышимости.
Дух Ниамвеги, которого разбудило огромное множество ненавистных гомангани, не поддающихся исчислению, не на шутку встревожился.
– Давай вернемся! – захныкал он. – Зачем нам эти гомангани, которые убьют нас, если схватят, в то время как мы могли бы спать преспокойно на чудесном большом дереве вдали отсюда.
– Это враги Орандо, – объяснил мушимо. – Мы идем за ними, чтобы выяснить, куда и зачем они отправились.
– Мне нет дела до того, куда и зачем они отправились, – заскулил дух Ниамвеги. – Я спать хочу. Если мы пойдем дальше, нас подстережет Шита, Сабор или Нума, а если не они, то гомангани. Ну, пожалуйста, давай вернемся.
– Нет, – ответил белый гигант. – Я мушимо, а мушимо положено все знать. Поэтому ночью и днем я должен следовать за врагами Орандо. Если не хочешь идти, забирайся на дерево и спи.
Дух Ниамвеги страшился сопровождать мушимо, но еще больше боялся остаться один в незнакомом лесу, поэтому на эту тему больше не заговаривал, а мушимо продолжал путь по темной тропе вдоль таинственной мрачной реки.
Так они прошли мили две, как вдруг мушимо забеспокоился, увидев, что лодки остановились, а в следующую минуту он вышел на берег протоки. В нее осторожно входили лодки. Ведя им счет, он подождал, пока последняя не вошла в медлительное течение и не исчезла под нависшей зеленью. Потом, не обнаружив тропы, перешел на верхний ярус деревьев и двинулся вслед за лодками, ориентируясь на плеск весел.
Случилось так, что Старик оказался в лодке, которой командовал Боболо, и, воспользовавшись ситуацией, спросил вождя, куда его везут и зачем. Однако Боболо шепотом велел ему молчать, чтобы никто не догадался про их знакомство.
– Там, куда тебя везут, ты будешь в безопасности. Врагам тебя не отыскать.
Больше Боболо ничего не захотел сказать.
– Друзьям тоже, – уточнил Старик, на что Боболо промолчал.
Внизу, под деревьями, которые не пропускали ни малейшего луча света, реку, словно саваном окутал кромешный мрак. Старик не мог разглядеть ни своего ближайшего соседа, ни собственной руки, поднесенной к самому лицу. Теперь гребцы вели лодку по узкой извилистой речушке, и Старику казалось едва ли не чудом что они продолжают уверенно и твердо двигаться к своей цели. Он спрашивал себя, что это может быть за цель. Вокруг все казалось таинственным и жутким, уже сама река была загадочной.
- Предыдущая
- 19/45
- Следующая
