Тарзан и его звери - Берроуз Эдгар Райс - Страница 2

• Предыдущая
• 2/37
• Следующая

Не дожидаясь ответа, незнакомец повесил трубку.

Тарзан передал содержание разговора своей жене. Она просила позволить ей сопровождать его, но он наотрез отказался, боясь, что незнакомец, увидев лишнего человека, приведет свою угрозу в исполнение и не подойдет к нему.

Нежно простившись с женой, Тарзан поспешил в Дувр; Джэн осталась дома ожидать результатов его поездки. Никто из них не знал и не предчувствовал того, что им предстояло пережить раньше, чем они снова увидят друг друга…

Прошло минут десять после отъезда Тарзана. Джэн Клейтон не могла найти себе места; тревожно шагала она взад и вперед по мягким коврам кабинета. Ее материнское сердце то мучительно сжималось, то разрывалось на части от волнения. Она старалась уверить себя, что все окончится благополучно, но ее угнетало какое-то тяжелое предчувствие…

Чем больше думала она обо всем случившемся, тем с большим ужасом убеждалась, что разговор по телефону был каким-то ловким маневром со стороны похитителей, быть может, для того, чтобы подольше удержать родителей в бездеятельности, пока преступники успеют увезти мальчика из Англии. А, может быть, это была ловушка, задуманная коварным Роковым для пленения Тарзана?

Оглушенная этой мыслью, она в ужасе остановилась.

– Да, это несомненно так! Боже праведный, как мы были слепы! – Джэн бросила взгляд на большие часы, стоявшие в углу кабинета.

Было слишком поздно. Поезд, на котором должен был уехать Тарзан, уже отошел. Но через час шел другой, которым она могла добраться до Дувра еще до назначенного незнакомцем часа.

Вызвав прислугу и шофера, она отдала необходимые распоряжения. Десять минут спустя, автомобиль уносил ее по шумным и людным улицам Лондона к вокзалу.

В три четверти десятого Тарзан подходил к грязной харчевне на Дуврской набережной. Когда он вошел в эту зловонную трущобу, какая-то фигура, закутанная в плащ, проскользнула мимо него к выходу.

– Следуйте за мной, лорд! – шепнул ему властно незнакомец. Тарзан молча повернулся и пошел за ним. Выйдя из харчевни, незнакомец повел Тарзана по мрачным неосвещенным улицам по направлению к пристани, утопавшей во мгле среди высоко нагроможденных тюков, ящиков и бочек. Здесь он внезапно остановился.

– Где мой мальчик? – спросил Тарзан, не понимая, куда его ведет незнакомец.

– Вон на том пароходе. Его огни видны отсюда! – отвечал тот мрачно.

Тарзан силился различить в темноте черты своего спутника; он казался ему совершенно незнакомым. Если бы лорд Грейсток знал, что его проводником был не кто иной, как Алексей Павлов, он догадался бы сразу, что его ожидает предательский удар и что грозная опасность нависла над его жизнью.

– Вашего сына сейчас никто не стережет! – продолжал Павлов, – похитители уверены, что теперь никто уже не сумеет его найти. На борту «Кинкэда» теперь нет никого, если не считать двух человек команды, которых я снабдил достаточным количеством джина, чтобы мы могли считать их неопасными на несколько часов. Мы можем без всякого риска пробраться на пароход, взять ребенка и вернуться с ним на берег.

Тарзан кивнул головой в знак согласия.

Спутник его направился к небольшой шлюпке, стоявшей у пристани. Они вошли в нее, и Павлов торопливыми взмахами весел направил лодку к пароходу. Казалось бы, густой черный дым, вырывавшийся из трубы парохода, должен был навести Тарзана на подозрения, на мысль о ловушке, но он ничего не замечал… Он весь был поглощен мыслью об опасности, угрожавшей его маленькому Джеку.

С борта парохода свешивалась веревочная лестница; оба они быстро взобрались по ней на палубу. Здесь спутник Тарзана увлек его за собою к люку, отверстие которого зияло посреди палубы.

– Мальчик здесь, – таинственно сказал он, оглядываясь по сторонам. – Знаете что? Лучше бы вам одному спуститься вниз, а то, пожалуй, он испугается, закричит и разбудит матросов. Тогда все пропало. Я лучше останусь здесь… постерегу…

Тарзан был так углублен в мысль об освобождении сына, что не обратил внимания на странную тишину, царившую на палубе «Кинкэда»: кругом не видно было ни души, несмотря на то, что пароход был уже под парами. По густым клубам дыма, с искрами вылетавшим из трубы, можно было заключить, что пароход готов к отплытию. Но все это совершенно ускользнуло от внимания Тарзана…

Думая лишь о том, что через минуту он прижмет своего любимого сына к груди, он начал спускаться по крутой лестнице в трюм…

Но едва он очутился внизу, как тяжелая крышка люка предательски захлопнулась над ним.

И только тогда, в это роковое мгновение, он понял, что сделался жертвой злодейского умысла! Он не только не освободил сына, но и сам попал в западню своего заклятого врага. Но было уже поздно…

Он бросился к крышке люка, стараясь приподнять ее своими могучими плечами, но все его усилия были тщетны… Он зажег спичку и начал исследовать помещение. Маленькая каморка, куда он попал, была отделена перегородкой от главной части трюма; крыша над головой была единственным выходом из этой тюрьмы. Было очевидно, что помещение приготовлено специально для него. Если его ребенок и был на борту этого парохода, то, во всяком случае, где-то в другом месте…

Все свое детство и юность, со дня рождения до двадцатилетнего возраста, Тарзан провел в диких африканских джунглях, не подозревая даже, что он человек, так как ему не пришлось ни разу встретить ни одного человеческого существа. Он получил воспитание среди человекообразных обезьян. От них он усвоил все их нравы и привычки. Жизнь в диких первобытных лесах, среди тысячи опасностей, развила в нем сверхчеловеческую силу и ловкость, за что его прозвали впоследствии «человеком-обезьяной».

В самый впечатлительный период жизни он научился переживать радости и печали один, не делясь ни с кем – так же, как поступают свободные звери джунглей.

Поэтому и теперь он не выражал своего отчаяния ни слезами, ни безрассудным буйством, а терпеливо ждал дальнейших событий. В то же время он не оставался бездеятельным; голова его непрерывно работала над изысканием способов выбраться из темницы: он тщательно осмотрел помещение, ощупал толстые доски, из которых были сколочены стены, измерил расстояние от пола до крышки.

Внезапно до его слуха донеслись перебои вращающегося винта парохода; все задрожало от пущенной в ход машины. Пароход отчаливает. Куда его увозят и какая судьба ожидает его?

Едва он задал себе этот вопрос, как услышал звук, покрывший собою грохот машины. От этого звука кровь застыла у него в жилах. С палубы над его головой ясно донесся пронзительный женский крик, крик отчаяния и ужаса…

Когда Тарзан и его спутник скрылись в вечерней мгле, там, где они только что были, в темном узком переулке появилась фигура стройной женщины. Лицо ее было покрыто густой вуалью. Она шла очень быстро, почти бежала. У входа в харчевню она на минуту остановилась, огляделась по сторонам, а затем решительно вошла в грязный притон.

Десятка два подвыпивших матросов и подозрительных субъектов удивленно взглянули на нее – слишком необычно было видеть в этой грязной обстановке прилично одетую даму.

Торопливыми шагами дама подошла к стоявшей за прилавком буфетчице. Последняя оглядела странную гостью с ног до головы не то с завистью, не то с неприязнью.

– Скажите, пожалуйста, не заходил ли сюда сейчас высокий господин? – спросила дама. – Он должен был встретиться здесь с одним человеком и вместе с ним куда-то отправиться.

Буфетчица отвечала утвердительно. Но она не могла указать направления, по которому ушли эти двое. Один из матросов, стоявший неподалеку, вмешался в разговор: он вспомнил, что у входа в харчевню он только что столкнулся с двумя мужчинами, направлявшимися к гавани.

– Проведите меня туда, я вам хорошо заплачу, – с оживлением воскликнула женщина, суя моряку в руку золотую монету.

• Предыдущая
• 2/37
• Следующая