Предтечи - Ливадный Андрей Львович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/12
• Следующая

Оглянувшись, он посмотрел на Шевцова. Похоже, стимулятор уже начал действовать.

Перехватив его взгляд, Семен внезапно вновь помрачнел.

– Зря ты привел меня в чувство, – с нескрываемой досадой, глухо произнес он. – Я ведь понимаю, мы оба погибнем. Выхода нет.

– Нас спасут, – по инерции солгал десантник. – Ты можешь связно рассказать, что произошло после старта?

– Могу… – после непродолжительного молчания произнес Шевцов. – Эту планету выбрал сам «Кондор», – начал рассказывать он. – Я до последнего момента оставался лишь наблюдателем. Автоматика приняла мощный сигнал, исходивший из данной системы. Он не нес никакой информации, а просто появлялся и исчезал через равные промежутки времени. Учитывая, что на орбите звезды появилась лишняя планета, все действия блока поисковых систем абсолютно оправданы. Для корабля класса «Кондор» возмущения фотосферы звезды не являются серьезной помехой, поэтому я не брал под сомнения действия блока оптимального выбора. Наоборот, мне казалось, что АРК должен продемонстрировать свои лучшие качества, при первом испытательном полете обнаружив нечто феноменальное.

– Поэтому ты не отправил подробного отчета о предполагаемом прыжке? Хотел удивить всех?

Шевцов молча проглотил упрек, лишь безнадежно махнув рукой.

– Достигнув планеты, корабль начал круговой облет, – продолжил он. – Зонды зафиксировали океан, лес и безжизненную равнину, занимающую порядка пятидесяти процентов поверхности планеты. Источник сигналов пропал, они прекратились так же внезапно, как и были обнаружены. Кибернетическая система «Кондора» приняла решение совершить посадку на побережье. АРК начал предварительный маневр для входа в атмосферу, и… – Семен запнулся, подбирая нужное слово, – в общем, тут появились эти шары… я мысленно назвал их «плазмоидами». Поверь, Дейв, – это было ужасно. Они пробивали обшивку «Кондора» насквозь, словно бумагу или фольгу… Последнее, что я помню – это удаляющиеся обломки корабля, между которыми резвились эти бестии. Один из плазмоидов погнался за мной, но его поглотил океан… а мой ложемент, израсходовав все топливо аварийных двигателей, разбился о скалы неподалеку отсюда…

Броган мысленно содрогнулся, представив мощный разведывательный корабль, расчлененный на высоте в тысячу километров… Впечатляюще… И слишком фантастично. Сигнал, плазмоиды… Не слишком ли?

– Я не вру… – произнес Шевцов, словно угадав направление его мыслей.

– «Кондор» оставлял на орбите радиомаяк? – уточнил Броган.

– Да, – кивнул Семен.

– Я его там не нашел.

– Не знаю… Ты можешь думать все, что угодно, но не забывай, что сделал океан с твоим кораблем!…

– Ну, хорошо, успокойся, – примирительно произнес Дэйв. – Ты спал?

– Спал?! – Семен криво усмехнулся. – Ты издеваешься, Броган? Как я мог спать?!…

– Не психуй. Я хотел сказать, что теперь ты можешь отдохнуть. На стимуляторах долго не протянешь, – тебе необходимо элементарно выспаться. Видишь пещеру? – Он указал на черный провал у основания гряды. – Я завалю вход камнями и поставлю сигнализатор.

– А ты? – спросил Семен.

– Я пока подумаю, как нам выбраться отсюда, – ответил Дейв. – Схожу на побережье к месту крушения «Теллура», может, найду что-нибудь полезное среди обломков.

Через полчаса Дэйв закончил сооружение убежища и, убедившись, что Семен уснул, пошел назад, к лесу.

Наконец-то он мог дать волю чувствам. Положение казалось абсолютно безнадежным, – сотая доля процента, отведенная под везение, в расчет не принималась. Атмосфера планеты не пригодна для дыхания, а значит, в их распоряжении оставался только автономный запас скафандров, которые были оснащены компактными преобразователями, заряженными твердыми таблетками. Пятнадцать у него и десять у Семена. Ровно на неделю, подсчитал он, если разделить на двоих. За это время их не найдут. Накопители станции ГЧ разряжены, им понадобится не менее трех недель, чтобы восстановить функциональность пробойников метрики.

Как выжить в течение этого срока?

Он ступил под тень первых деревьев и достал импульсный пистолет, – единственное оружие, которое оставалось при нем.

Осторожность не помешает: если океан продемонстрировал рефлекторную агрессивность, что ожидать от обитателей леса?

Мысли Брогана пробежав по кругу проблем, вновь вернулись к вопросу выживания. Он не хотел даже думать о том, что ему предстоит тихо и беспомощно загнуться от удушья, такая перспектива вызывала у Дейва отчаянное сопротивление. Нет, он будет бороться, до последней секунды, до последнего глотка воздуха в преобразователе…

Шевцов едва успел сомкнуть отяжелевшие веки, как почувствовал, что проваливается в черную бездну небытия.

Предельно измотанный организм блаженно впитывал долгожданный покой, и только возбужденный мозг еще слабо сопротивлялся, удерживая отдельные обрывки мыслей.

Они погибнут… погибнут… погибнут… кислород… Липкая, всеобъемлющая тьма поглотила и это. Он спал. Но постепенно в его освободившейся разум просочилось нечто иное – тревожное, но неизмеримо далекое, словно в темноте ворочалось и вздыхало что-то большое и теплое. Семен спал, но и во сне он отчаянно сопротивлялся чувству тревоги, потому что устал от постоянного страха. Однако тревога проходила. Она медленно захватывала рассудок, и постепенно беспокойный сон начал трансформироваться в кошмар, сотканный из непонятных туманных образов. Он не мог сказать, что слышит или видит их; Семен воспринимал их каждой клеточкой, словно он сам был сейчас этим тревожным мраком.

Лес… Большой лес… Очень много деревьев… Они покрывают всю планету…

Образ стушевался. Шевцов внезапно осознал, что он уже не спит, и, тем не менее, он не мог пошевелиться, не мог открыть глаза или просто закричать…

ЖИЗНЬ… ЖЕЛАНИЕ ЖИЗНИ… ЖАЖДА ЖИЗНИ…

Да, он хотел жить!

Я еще слишком молод, чтобы умереть, – подумал Семен.

Кислород! Жизнь – это кислород… Лес… жизнь… старая жизнь… лес… – нашептывал липкий мрак.

Кислород! Проклятая планета! Убийца! Кислород! Лес! Лес!… – тревога нарастала, она уже не подкрадывалась, а обрушивалась огромными приливными волнами, – Семену казалось, что он сейчас захлебнется в ней…

…Он вздрогнул и открыл глаза. По лицу и спине струились холодные и липкие капли пота. Кошмар… Это был всего лишь кошмарный сон…

Шевцов сел, но чувство тревоги не проходило. И вдруг он услышал глухие, ритмичные удары, доносившиеся сквозь заваленный камнями вход. Чуткие микрофоны гермокостюма усиливали их, заставляя звучать словно набат, отдаваясь в мозгу тупой болью. Он приглушил звук и, вытолкнув каменную пробку, вылез наружу.

На опушке Дэйв рубил дерево. Его руки вздымались, и палка, с закрепленным на ней отточенным куском обшивки, с глухим треском вгрызалась в мягкую плоть.

Хряск… – и тугая волна боли разодрала виски Семена. – Хряск!…

Он стиснул зубы, чтобы не заорать, и неуклюже побежал вниз по каменистому склону. Дэйв сосредоточенно рубил; рядом на телескопической треноге стоял, задрав в небо длинный тонкий ствол, стационарный импульсный лазер. Откуда он его взял? Наверное, выкопал среди обломков своего «Теллура»…

Семен успел перехватить занесенную для удара руку. Это было сделано неожиданно, но Броган не выпустил импровизированный топор и не ослабил хватку железных пальцев.

– Остановись! – дурея от нарастающей внутренней боли, крикнул он.

От неожиданности Дэйв опустил руки и повернулся.

– Что, выспался? – спокойно спросил он.

– Зачем ты рубишь дерево?!… – обессилено опускаясь на землю, спросил Шевцов

– Кислород, – лаконично ответил Броган, – древесина содержит кислород в связанном состоянии. Если ее измельчить, то возможно преобразователь проработает некоторое время на этой трухе.

• Предыдущая
• 8/12
• Следующая