Топот шахматных лошадок - Крапивин Владислав Петрович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/51
• Следующая

– Рад приветствовать вас на здешней территории, Элизабетта…

У Белки внутри шевельнулся веселый чертик: "Оталютуй так же!" Но она не решилась. Только улыбчиво сказала "здрасте".

– А Тюпа скоро вернется? – вдруг похожим на флейту голосом врезался в разговор Сёга.

– Что? А! Вы имеете в виду коллегу Иннокентия Пятеркина?

– Та-а! – отозвался Сёга в точности как Вашек.

– Вышеупомянутый Иннокентий Пятеркин, он же Тюпа, вернется из лагеря через четыре дня. После чего сможет на каникулярный срок отрешиться от проблем векторных конфигураций и предаться утехам, свойственным его юному возрасту… которому я ох как завидую… – Валерий Эдуардович вдруг согнулся и, морщась, потрогал очками поясницу. – Ну-с, леди и джентльмены, позвольте откланяться… Значит, «Кассиопея»? Рискнем… – И двинулся по мощеной крупным кирпичом дорожке.

– Это знаменитый профессор-доктор Рекордарский, – шепнул Вашек Белке. А профессор почти сразу обернулся:

– Э, чуть не забыл!.. Могу я попросить младшего Горватова уделить мне минуту?

– Та-а! – "Младший Горватов" Сёга подскочил.

– Зная одну вашу склонность, я совершил, может быть, несолидный, но извинительный поступок: провел ревизию шахматного набора в малом читальном зале… и вот, прошу.

– Ой, спа-асибо!..

Со стороны было не разглядеть, что за лошадка оказалась в ладонях у Сёги, но ясно, что замечательная. В старинных библиотеках не держат шахмат ширпотребовского ассортимента. И казалось, что у Сёги от радости вибрируют под футболкой живые струнки.

Профессор Рекордарский обернулся к Вашеку и Белке:

– Надеюсь, другого юного Горватова не затруднит смастерить дубликат реквизированной фигуры? Чтобы мой поступок не был отнесен к тому же разряду, что акция Луизы с сосисками…

– Не затруднит! – радостно заверил Вашек.

Валерий Эдуардович снова отсалютовал очками, воздвигнул их на носу и на сей раз двинулся от ребят без оглядки.

Белка ощутила секундный укол ревности: выходит, что теперь ее подарок Сёге отошел на задний план. Однако сразу она обругала себя бессовестной занудой. "Смотри, как он радуется!"

А Вашек – без стесненья, будто в детском саду на прогулке – взял ее за руку.

– Пойдем. Дверь нынче открыта, значит, можно напрямую…

Белка, ни о чем не спрашивая, пошла за Вашеком на крыльцо и в полукруглый дверной проем.

Они оказались в полутемном коридоре, где пахло, как в музеях и библиотеках. Светящиеся матовые шарики цепочками тянулись вверху над мраморными карнизами. Сёга обогнал брата и Белку, и голова его светилась впереди, как лампа. Сёга на ходу поджимал и потирал ноги – после солнцепека здесь было прохладно, над каменным полом скользил сквознячок.

Коридор был удивительно длинным. И пустым – ни одного встречного. По сторонам подымались двухстворчатые коричневые двери с глубокой деревянной резьбой. В резьбе Белка вдруг разглядела маски – похожие на те, что вчера видела на старом доме. И заволновалась. Впрочем, она и без того волновалась, будто ее привели в заколдованный замок. Но волнение было ровным, без тревоги (может, потому, что Вашек тонкими своими пальцами держал ее за руку?).

Щелкали по каменным плиткам подошвы. Иногда коридор приводил к небольшим вестибюлям с узкими окнами. Посреди вестибюлей стояли круглые, с плоскими узорами ("С инкрустацией!" – вспомнила нужное слово Белка) столы. На них возвышались старинные приборы. На одном – громадные песочные часы в темной дубовой оправе и с медными винтами, с большущими стеклянными шарами. Песок тихо сыпался из одного шара в другой, и оба они были полными наполовину… На другом столе подымался старинный глобус – такой же, какие Белка вчера видела в окно.

– Смотри, здесь нет еще Антарктиды и Австралии, – шепотом сказал Вашек. Он и Белка осторожно потрогали глобус и даже слегка крутнули его. А Сёга не стал. Он опять держал перед собой лошадку, нашептывал ей что-то…

Еще в одном вестибюле они увидели двухметрового роста прибор (или инструмент), который стоял на полу. Это было переплетение разных металлических обручей, дуг и линеек с делениями. По бронзовому «экватору» с желобком неторопливо катался шарик из зеленого камня. В центре прибора тихо щелкал среди обручей маленький медный маятник.

– Это что? – шепнула Белка.

– Не знаю… – таким же шепотом отозвался Вашек.

– Это сферомаятник Баумгольдера, – громко сказал Сёга, и голос его разнесся в оба конца коридора. – Только я не знаю, зачем. Тюпа объяснял, но я забыл…

Белка наконец забоялась по-настоящему:

– Вашек, а нам не попадет, что мы здесь без спросу?

– Если дверь открыта, значит можно, – ответил за Вашека Сёга. По-прежнему звонко и безбоязненно. А Вашек объяснил:

– Ребят отсюда не прогоняют, если они не балуются… Хочешь, докажу?

– Ой… а как?

– Пойдем…

И снова был коридор с деревянными узорами и медными ручками на дверях, и все двери выглядели как запертые. Но одна вдруг оказалась приоткрытой. Вашек плавно отвел ее до отказа.

Белка увидела сидевшую на скамеечке седую женщину в синем бархатном платье. Та спокойно подняла глаза, глянула поверх блестящих стеклышек без оправы.

– Здравствуйте, – очень вежливо, но без робости выговорил Вашек и сделал руки по швам (отпустил Белку). – Мы хотели посмотреть… Можно?

Женщина по-королевски наклонила седую прическу.

– Войдите, дети. Но будьте осторожны, книги тяжелые, не роняйте их. Листайте аккуратно, и, когда посмотрите, ставьте на прежнее место.

– Та-а… – полушепотом сказал Сёга.

Они оказались в круглой комнате. Солнце било в узкие окна, разрезало библиотечный сумрак. Золотило корешки фолиантов на стеллажах, которые уходили к сумрачному куполу потолка. Вашек уверенно зашагал к дальнему стеллажу – видимо, знал куда. И Сёга, кажется, знал. А Белка шла за ними, как первоклашка за учительницей.

Узкий стеллаж возвышался между яркими от солнца окнами. Книги на полках были – ну, сразу видно: сплошные музейные редкости. Вашек коснулся одной, на уровне груди.

– Вот… – и потянул двумя руками том размером с небольшой чемодан. – Сёга, помоги…

Сёга умело помог, хотя казалось, что руки-лучинки вот-вот сломаются. Белка хотела тоже помочь, но Сёга строго шепнул:

– Не надо, мы умеем.

Братья отнесли книгу к большому столу – такому же, как в вестибюлях. Вашек подтянул к нему три тяжелых, обтянутых кожей табурета. Все встали на них коленями (кожа была бугристая и холодная).

– Вот… – опять сказал Вашек и отстегнул на тисненом переплете узорные медные зажимы. Отвалил тяжелую корку. Начал медленно листать…

От страниц пахло смесью полыни и мяты. Текст был иностранный – кажется, латынь. Конечно, Белка – ни бум-бум. Да и мальчишки, наверно, тоже. Но все равно интересно! На каждой странице, среди крупных букв и цифр, были оттиснуты на желтой бумаге с крапинками рисунки: единороги и кентавры, крылатые пухлые мальчишки с трубами, корабли с круглыми, как пузыри, парусами, рыцарские замки, всадники в латах, астрологи в звездных колпаках, сфинксы и пирамиды… Были и рисунки всяких созвездий – фигуры птиц, зверей, античных воинов, пересыпанные звездочками разной величины. Некоторые Белка узнавала: «Орион», "Большая медведица"…

Владик листал неторопливо и равномерно. Сёга устроился слева от Белки, он подпирал щеки кулаками с зажатыми в них лошадками и дышал тихо и выжидательно. Потом дернулся:

– Смотрите…

Созвездие изображало конскую голову. Звездочки путались в ее распущенной гриве. Сёга грудью лег на край стола, задышал над страницей.

– Такого созвездия нет в современных атласах, – сказал Вашек. – А здесь вот оно, есть… Сёга говорит, что это старинное созвездие Шахматной Лошадки.

– Та-а… выдохнул Сёга еле слышно. – Подождите, я еще посмотрю…

И пока он смотрел, Белка негромко и даже почему-то опасливо спросила Вашека:

– А вообще-то… что это за книга?

• Предыдущая
• 14/51
• Следующая