Самолет по имени Сережка - Крапивин Владислав Петрович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/34
• Следующая

Я засопел, и опять вокруг сделалось тепло и сказочно… И почему-то вспомнилось Сойкина песня:

Подольше бы не кончался этот сон! Хотя… Ведь когда я проснусь утром, в понедельник, Сережка прибежит ко мне наяву!

Он шелестящим шепотом сказал мне на ухо:

– Ромка, пора…

Мы взялись за руки и забрались на глыбу – круглую и теплую, как спящий гиппопотам. Сказали «раз, два, три» и прыгнули.

…И я услышал, как в маминой комнате звенит будильник.

Я проснулся и несколько секунд чувствовал, будто в моей руке рука Сережки.

Другое ощущение держалось дольше – гудящая усталость в ногах. Я не сразу понял, что это уже не сон. А понял – и обмер от радости: раз гудят, чувствуют, значит… И шевельнул ногами. Вернее, попробовал шевельнуть. И тут пропало все – и усталость, и сами ноги. То есть стало привычно казаться, что их нет.

«Сейчас разревусь!» Я уткнулся лицом в подушку… А какой смысл плакать-то? Мало, что ли, я уже слез пролил на больничных койках и дома?

Я полежал, подышал тихонько и почувствовал, как горе уходит. Что ни говорите, а все-таки мне повезло! Ведь во сне-то я стал здоровым! И снова будет ночь, и снова мы с Сережкой пойдем по Туманным лугам и, может быть, опять окажемся в Заоблачном городе – таком красивом, таком загадочном…

Вошла мама. С этого дня она была в отпуске и собиралась в профилакторий. А перед отъездом, как известно, масса хлопот.

– Вставай и завтракай без меня, я стираю… Дай-ка и рубашку твою выстираю. Почему она у тебя такая мятая и в мусоре? Трава какая-то прилипла… – (В самом деле, почему?) И в кармане сор… – Мама вытряхнула на одеяло плоскую желтую палочку. С мелкими черными буквами!

Белый свет поплыл вокруг меня.

– Мама, не выбрасывай!! Дай!..

Палочка – длиной с мизинец. Один конец закругленный, другой обломан. И отпечаток на свежем дереве: «…бр. Сидоровыхъ».

– Собираешь всякую дрянь, – вздохнула мама. А я стиснул плоскую лучинку в кулаке. Кулак прижал к груди. А сердце там: бух!.. бух!.. бух!.. Словно эхо гулких барабанов Космоса…

После этого я все утро жил как во сне. Вернее, в полуобмороке. Вроде бы все делал как надо: отвечал на мамины вопросы, умывался, разогревал гречневую кашу, жевал ее… Но мысли были об одном: скорее бы пришел Сережка!

И он пришел! Веселый такой, чуть запыхавшийся.

– Здрасте, Ирина Григорьевна! Ромка, привет…

Мама заулыбалась – Сережка явно ей нравился, хотя сегодня явился он не в «парадном виде», а обычный, слегка растрепанный.

Я молча потянул его в свою комнату.

– Садись…

Он послушно сел на край моей постели, понял что-то. Я разжал кулак. Палочка лежала на ладони буквами вверх.

Сережка с полминуты смотрел на палочку, и лицо его делалось все строже, тоньше как-то. Даже красивее.

Потом он запустил два пальца в свой нагрудный карман и достал такую же плоскую лучинку.

Мы не сговариваясь соединили обе палочки. «Компанiя бр. Сидоровыхъ» было написано на них.

Сережка чуть улыбнулся, поскреб своей щепочкой подбородок и глянул мне в глаза: «Ну, вот видишь! Теперь ты все знаешь…»

Гулкие барабаны Космоса снова зазвучали во мне.

– Значит, не сон? – шепотом сказал я.

– Значит…

– А почему ты сразу не объяснил?

– Ну… – Он опять заскреб подбородок. – Я думал, вдруг ты не поверишь, если узнаешь раньше срока… Да я ведь намекал!

– Когда?

– Да тыщу раз! Объяснял, что сон бывает не просто сон, а переход в другое пространство…

Да, правда. Но тогда… Однако спросить о себе сразу я не решился. Спросил про другое – и с легкой опаской:

– Сережка, ты кто?.. Инопланетянин?

Он округлил глаза, белесые ресницы растопырились.

– Я?.. Ты с какой печки упал? Я – Сережка Сидоров с улицы Партизанской. И больше никто… Просто мне повезло: забрался однажды на эстакаду и нашел дорогу в Заоблачный город…

– Я не про Город. Ты умеешь превращаться в самолет!

Сережка пфыкнул губами. Скинул кроссовки, сел на моей тахте по-турецки. С подчеркнуто небрежным видом.

– Подумаешь! Да это каждый пацан сможет, если приспичит… Ну, не каждый, но многие… Я же объяснял – это с перепугу!

– Не ври, что с перепугу… Разве ты каждый раз пугаешься перед тем, как превратиться?

– Теперь-то нет, конечно! Теперь это просто… Ты тоже сможешь научиться, если захочешь.

Горькая печаль накатила на меня. И я спросил наконец и о том, что мучило:

– Но если это не сон, если все по правде… тогда почему там я хожу, а здесь не могу?

Сережка сразу затуманился. Спустил с тахты ноги:

– Я не знаю… Наверно, это зависит от Старика. Там он решил тебе помочь, а про тут не подумал. Что ему до наших забот? Они ведь просто капелька среди всех его космических проблем… А может быть, есть и другая причина…

– Какая?

– Может быть, Старик не всесилен. В том пространстве сумел тебя вылечить, а до нашего его сила не достает…

– Сережка… а он кто?

– Не знаю, – сказал Сережка неохотно. – Он изучает Безлюдные пространства и, кажется, даже управляет ими. То есть не совсем управляет, но пытается там что-то переделать… какие-то структуры… Он сам такая же загадка, как эти пространства.

– А они… Пространства эти… Сережка, они зачем?

Сережка опять сел по-турецки – ноги калачом. Но уже не с дурашливым видом, а серьезный такой, будто маленький мудрец.

– Это, наверно, неправильно спрашивать: зачем?.. А зачем Земля, звезды? И все на свете?.. Оно есть, вот и все. И эти Пространства – тоже… Старик говорил, что сейчас они отдыхают. Как поля…

– Какие поля?

– Ну, когда идет весенний сев, не все поля засевают, некоторые оставляют, чтобы земля отдохнула! Называется – пар… Старик объяснял, что и пространства в разных измерениях должны отдыхать от людей. Тем более, что люди постоянно делают глупости: воюют, природу портят… Второй раз пустынные пространства вредных людей на себя не пустят. Знаешь почему? Потому что каждое Безлюдное пространство сделалось живым. Люди ушли, а оно как бы сохранило человеческую душу…

– Да, ты говорил…

– Ну вот! Злых людей Пространство будет отталкивать!

– Сережка! А нас-то почему башни не пускают в проход между собой? Ведь от тебя и от меня – никакого зла…

– Дело не в нас. Просто главный вход заперт для всех. Чтобы люди там раньше срока не разгадали тайны.

– Какие?

– Кабы знать…

Мне отчаянно захотелось опять туда, на заброшенную заводскую территорию, с ее дремлющими нераскрытыми тайнами.

И как раз мама заглянула в комнату.

– Милостивые государи! Я не буду возражать, если вы отправитесь на прогулку. Сейчас придет Надежда Михайловна, и мы займемся генеральной уборкой.

– Мы можем помочь! – героически предложил Сережка (вот уж усердие не по разуму!).

– Конечно, можете! Самая лучшая помощь, если вы исчезнете из дома до обеда и не будете путаться под ногами.

Сначала мы отправились к Сойке – я взял для нее «Остров погибших кораблей» (она ведь любит про море).

На крыльце бревенчатого, осевшего в землю Сойкиного дома стояла седая старуха в засаленном бархатном халате. Она была похожа на актрису-пенсионерку, которая на старости лет приохотилась к выпивке. Сразу ясно – Сойкина бабушка.

Сережка бесстрашно сказал:

– Здрасте! Сойка дома?

Старуха глянула на нас с горделивой скорбью:

– Да, молодые люди, да! Моя девочка дома. Но общение с ней, к сожалению, невозможно. Врач признал у нее корь. Моя кормилица схватила инфекцию, когда пыталась добыть для меня кусок насущного хлеба… А теперь нам не на что даже купить лекарство…

Она явно врала. Но Сережка деловито сказал:

– Давайте рецепт.

Мы лихо смотались в аптеку. У Сережки и у меня нашлись кое-какие деньги, на таблетки и порошки хватило. Мало того, мы у лоточницы на углу Сварщиков и Паровозной купили желтый банан. И отдали его Сойкиной бабке вместе с книгой и лекарствами.

• Предыдущая
• 22/34
• Следующая