Мушкетер и фея - Крапивин Владислав Петрович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/48
- Следующая
Джонни задержался в калитке. Опустился на колено. Его заторопили.
– Идите! – откликнулся он. – Я догоню! Только сандаль поправлю! Ремешок порвался…
Вся компания, кроме Джонни, устроилась на крыльце у Вики. Вика чинила Борькину рубашку. Борька, сидя на корточках, чистил бензином штаны Стасика. Стасик оглядывался и давал советы. Сережка зачем-то старался укусить свою ладонь.
– У-ик-то-о-ориа-а! – доносилось изредка из дома. – Почему ты не идешь обедать? Я напишу папе и маме!
– Ах, как у меня болит голова, – деревянным голосом сказала Вика.
– Джонни куда-то исчез, – озабоченно заметил Сережка. – А тут еще эта заноза…
– Ты имеешь в виду мою тетю? – спросила Вика.
– Я имею в виду настоящую занозу. В ладони сидит..
– Вот он, Джонни, бежит, – сказал Борька.
Встрепанный Джонни подлетел к друзьям и перевел дух.
– Викинги? – спросил Сергей.
– Братцы, – громким шепотом сказал Джонни. – Липа взбесилась.
Борька приоткрыл рот и вылил на Стасика бензин. Вика воткнула в палец иголку. Сережка лязгнул зубами и проглотил занозу.
Липа взбесилась! Все знали бабкину Липу как пожилую мирную козу. Что случилось?
…Случилось вот что. Хитрый Джонни услыхал от бабки про конфеты и решил не упускать случая. Поэтому и застрял в калитке, а никакой ремешок у него не рвался. Ребята ушли, а Джонни сидел на корточках, теребил у сандалии пряжку и поглядывал на крыльцо.
Появилась бабка Наташа, но без конфет. На Джонни она не взглянула, видно, не заметила. Бабка побрела к сарайчику, полюбовалась дверью, осторожно открыла ее и медовым голосом позвала:
– Иди сюда, голубушка, иди сюда, сладкая…
Появилась «сладкая голубушка» Липа. При свете солнца особенно заметно было, какая она худая и клочкастая. Бабка распутала у нее на рогах веревку.
– Пойдем, матушка, я тебя привяжу, травки пощиплешь.
Липа ничего не имела против. Сонно качая бородой, она побрела за хозяйкой. Но тут нахальный петух Гарька боком начал подбираться к открытой двери. У бабки, видно, были причины, чтобы Гарьку туда не пускать.
– Брысь, нечистая сила! – гаркнула она. Оставила козу и побежала к сараю. Петух развязной походкой удалился в курятник. Бабка Наташа прикрыла дверь и заложила щеколду, приговаривая:
– Сейчас, сейчас, моя Липушка.
Липа лениво оглянулась…
И увидела дверь.
Никто никогда не узнает, что произошло в ее душе. Козья душа – потемки. Но Джонни видел, как Липины глаза вспыхнули желтой ненавистью. Липа сразу как-то помолодела.
– Им-ммэх! – энергично сказала она. Широко расставила ноги, подалась назад и, разбежавшись, врезала рогами по оранжевой двери.
– Голубушка! – ахнула бабка.
Липа тяжелой кавалерийской рысью вернулась на прежнее место и склонила рога.
– Ладушка… – позвала бабка Наташа и сделала к ней шаг. Липа рванулась и смела ее с дороги, как охапку соломы. Сарай слегка закачало от могучего удара.
– Спасите… – нерешительно сказала бабка и, пригибаясь, побежала за угол.
Джонни вскочил и, хлопая расстегнутой сандалией, помчался к друзьям…
Когда ребята ворвались в калитку, Липа готовилась к очередному штурму. Она дышала со свистом, словно внутри у нее работал дырявый насос. Рыла землю передним копытом и качала опущенными рогами. На рогах пламенели следы краски. Глаза у Липы тоже пламенели.
– М-мэу-ау, – хрипло сказала Липа и, наращивая скорость, устремилась к сараю.
Трах!
Дверь крякнула. Внутри сарайчика что-то заскрежетало и ухнуло. С козырька крыши посыпался мусор. В курятнике скандально завопил Гарька. В глубине своего ящика нерешительно вякнул Родька.
– Красавица моя… – плаксиво сказала бабка Наташа, укрываясь за кадкой.
«Красавица» гордо тряхнула бородой, встала на задние ноги, развернулась, как танцовщица, и бегом отправилась на исходную позицию. Там она снова ударила копытом и с ненавистью глянула на дверь.
Борька, срывая через голову рубашку, метнулся к взбесившейся козе. Коза метнулась к двери. Они сшиблись на полпути. Падая, Борька набросил рубашку Липе на рога. Клетчатый подол закрыл козью морду. Липа по инерции пробежала почти до сарая и остолбенело замерла.
– Мэ? – нерешительно спросила она.
Подскочила Вика и покрепче укутала рубашкой Липину голову.
Бабка Наташа выбралась из укрытия.
– Это что же? – спросила она со сдержанным упреком. – Значит, так оно и будет с нонешнего дня?
– А мы при чем? – огрызнулся Борька. Он ладонью растирал на голом боку кровоподтеки от Липиных рогов. – Дура бешеная! Больная, что ли?
– «Больная»! – обиделась бабка. – Да сроду она не болела! Вот что! Сымайте-ка вашу дверь, мне коза дороже!
– Ну, и… – со злостью начал Борька, но Сережка одними губами произнес: «Тихо…» – и повернулся к бабке.
– Дверь снять недолго, – покладисто сказал он. – Только как вы без двери будете? Старая-то совсем рассыпалась. Украдут ведь козу, бабушка. Или сбежит.
Бабка открыла рот, чтобы обрушить на Сережку гром и молнии… и не обрушила. Потому что без двери в самом деле как?
– Ироды, – плаксиво сказала она.
– Да вы не расстраивайтесь, бабушка, – убеждал Сережка. – Ну, разволновалась коза немножко. С непривычки. Бывает… А может быть, у козы вашей какая-нибудь испанская порода? Как у быков. Знаете, испанские быки на все такое яркое кидаются.
– Сам ты порода-урода! – опять взвилась бабка. – Значит, так и будет она кидаться?
– Да перекрасим дверь, – спокойно объяснил Сережка. – О чем разговор! В зеленый цвет перекрасим. Не будет она кидаться на зелень. Ведь на траву она не кидается.
Бабка подозрительно молчала. Но, подумав, решила, видимо, что нет Липе никакого резона кидаться на зеленую дверь.
– А когда перекрасите?
– Ну, сперва пусть эта краска высохнет… А пока мы Липушку в овраге попасем, – сладко пообещал Сережка. – Раз уж так получилось… Главное, вы не беспокойтесь. Мы ей дверь показывать не будем. Уведем и приведем аккуратненько. Там и травка густая, сочная, не то что здесь…
Когда Липу вывели за калитку, Борька в сердцах саданул ей коленом в худые ребра.
– У, кляча испанская!
– Вот и нашлось дело. А боялись, что заскучаем, – ехидно заметила Вика.
– Зачем связались? – возмущенно спросил Стасик. – Ну и пускай разносит сарай! Мы-то при чем? – И он треснул Липу с другой стороны.
– Не тронь дживотное, – сердито сказал Джонни.
– А в овраге нас викинги живьем возьмут, – заметил Стасик.
– Не возьмут. Мы за поворот уйдем, они туда не полезут в своих доспехах, – объяснил Сережка.
– Звено козопасов, – сказала Вика и вздохнула. – Да еще зеленую краску добывать надо. Предупреждаю: у меня нет.
– Зеленая подождет, – сказал Сережка. – Надо оранжевую. Осталась?
– А зачем?
– Осталась?
– Немножко, – сказала Вика. – А…
– Пока хватит немножко. А вообще… Фанера есть?
– Есть, – откликнулись Дорины.
– В чем дело, Сергей? – строго спросила Виктория.
Сережка зорко глянул по сторонам и шепотом сообщил:
– Есть одна мысль…
…В тот же день Джонни появился в детском саду. Он пришел на площадку независимой походкой вольного человека. Бывшая Джоннина группа хором вздохнула, завидуя его свободе и ослепительной форме. Вера Сергеевна сказала:
– Не понимаю, Воробьев, что тебе здесь нужно.
Джонни ответил непочтительно и отправился к малышам. В тенистом уголке за деревянной горкой Джонни собрал верных людей.
– Вот что, парни, – сказал он. – Есть важное дело.
Малыши часто дышали от внимания и почтительности.
– Кто знает, что такое ремонт?
– Это когда папка мотоцикл чинит, – сказал крошечный, как игрушка, Юрик Молчанов.
– Молодец, – сказал Джонни. – А еще?
– У нас был ремонт холодильника, – сообщил толстый Мишка Панин. – Только это плохой ремонт, потому что холодильник все равно не работает.
- Предыдущая
- 4/48
- Следующая
