Ковер-самолет - Крапивин Владислав Петрович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/51
- Следующая
А колокольня на фоне ясной воды и неба темнела, словно башня таинственного замка. В полукруглых проемах верхнего яруса четко рисовались уцелевшие колокола. Издалека они были похожи на колокольчики для удочек.
– Красиво, да? – сказал Виталька.
Я кивнул. Но тут же стало не до красоты: мы влетели в полосу холодного воздуха и моментально продрогли. Пришлось опять снижаться до крыш.
Наконец под нами мелькнула крытая железом стена монастыря, проплыла слева острая верхушка угловой башни с флюгером и вплотную придвинулась к нам колокольня. Словно великан шагнул навстречу.
Мы повисли у стены колокольни метрах в десяти от земли. Весь день эта стена впитывала солнечные лучи, и теперь от нее веяло теплом, как от остывающей печки. Пахло нагретыми кирпичами, известкой, а с земли полынью.
Мы стали медленно подниматься к верхнему ярусу. Стена заскользила вниз. Я приложил к ней ладошку, и кожу обожгло стремительным шероховатым движением. На руке осталась известковая пыль. Я хотел привычно вытереть ее о штаны, однако вспомнил вовремя про новый костюм и просто почистил одну ладошку о другую.
– Ты чего аплодируешь? – спросил Виталька. – Мы еще ничего не нашли.
– Найдем, – сказал я.
Мне и вправду верилось, что в такой старинной, таинственной башне обязательно есть что-то интересное. Лишь бы не скелет, конечно…
Сверху надвинулся громадный циферблат часов, и мы остановились прямо в центре – у оси, на которую насажены были могучие стрелки. Минутная была почти с меня ростом. От стрелок знакомо пахло медью – так же, как от нашего телескопа. А от железного циферблата – ржавчиной.
– Вот это будильничек! – уважительным шепотом произнес Виталька.
Я кивнул и поднял ковер к верхнему краю циферблата.
Обе стрелки смотрели вверх. Минутная чуть-чуть не дошла до двенадцати, а часовая остановилась на единице. Снаряд с канонерки ударил около часа дня.
Я потрогал узорный наконечник минутной стрелки. Он был холодный. Медь, видимо, остывает быстрее железа.
– Ну, цифрищи! – все тем же шепотом сказал Виталька.
Медные римские цифры были размером с большую книгу. Я хотел их тоже потрогать, но ковер плавно пошел вверх: Виталька повел его на колокольный ярус.
Мы остановились у арки, перегороженной перилами из метровых точеных столбиков и толстой балки. Высоко над перилами висел темный колокол, под которым запросто могли бы спрятаться я, Виталька, Ветка и Ветерок.
Арка только издали казалась обычным полукруглым окном с колокольчиком. На самом деле она была как высоченные ворота. Мне вдруг подумалось, что, если крикнуть, голос разнесется под сводами, ударится о колокол и эхо пойдет над городом. От такой мысли сделалось почему-то жутковато.
Но пока я размышлял об этом, Виталька смело перебрался с ковра на перила и сел на них верхом.
– Давай, – сказал он. – Я держу ковер.
Я тоже перебрался на балку. Она оказалась шершавая и колючая – того и гляди заработаешь занозу. Мы подтянули ковер, сложили пополам и повесили на перила.
– Ну вот, приехали, – сказал Виталька.
Он задрал свой вышитый подол, повозился и вытащил из кармана фонарик. Щелк…
– Смотри-ка, здесь пол!
У меня фонарик висел на шее, на шнурке. Я добавил света.
В самом деле, под нами был дощатый пол.
Но какой!
Он был в черных пробоинах – видимо, от осколков. А в середине площадки темнел провал, в котором торчали обугленные балки.
Взрослые говорили, что снаряд чиркнул о боковую стенку арки и взорвался среди колоколов. Два маленьких колокола выбросило на монастырский двор, а большой – тот, что висел под куполом, – сорвался и ухнул вниз, пробив перекрытия. Остальные жалобно погудели и остались висеть.
Я опасливо обшарил фонариком все углы, убедился, что скелета не видать, и приободрился.
– Здорово шарахнуло, – сказал я.
– Наверно, пулеметчика взрывной волной сбросило. И пулемет заодно, – огорченно откликнулся Виталька.
– Можно клад поискать, – неуверенно предложил я, хотя не представлял, где здесь может оказаться клад.
– Сперва разведаем, – решил Виталька.
Он храбро спустил ноги с перил и прыгнул на доски. Они чуть-чуть задрожали, но не провалились. Я тоже прыгнул.
Мы скатали ковер, уложили на пол у стены. Еще раз осмотрелись.
Здесь, на верхней площадке, искать было нечего. Самое интересное – это колокола. Но в колоколах клады не прячут, а разглядеть их мы всегда успеем.
Я на четвереньках подобрался к черному провалу и посветил вниз. Там было темно и пусто.
Я чувствовал себя неловко оттого, что Виталька все время первый, а я вроде побаиваюсь. И храбро потребовал:
– Давай веревку. Спущусь.
Но Виталька ответил, что глупо лезть в такую дыру, когда рядом нормальный спуск.
В самом деле, у стены был небольшой квадратный люк с лесенкой. Я все-таки опередил Витальку и торопливо спустил ноги на ступеньку.
Взрыв лесенку пощадил, и она даже не шаталась подо мной. Фонарик выхватил из тьмы половицы, и я смело прыгнул, хотя в животе у меня что-то ухнуло! Еще бы! Рядом чернел такой же провал, как на верхней площадке.
Виталька торопливо спустился за мной.
Здесь было все не так, как наверху. Глухо и таинственно. Только одно окошечко неясно светилось в толстенной стене. Отовсюду торчали треснувшие, поломанные и обугленные балки. Лучи наших фонариков заметались по этим балкам, кирпичным стенам, половицам, ступенькам. И вдруг…
Я не помню, кто из нас крикнул первый. Может быть, оба разом:
– Вот это да! Часы!
Точнее, это был механизм часов. Нагромождение зубчатых колес из темной, местами позеленевшей меди. Одни колеса – размером с таз, другие – с тарелку, третьи – с блюдце…
– Смотри-ка, а они целые, только остановились, – сказал Виталька.
Сказал так, как говорят про большого доброго зверя: “Смотри-ка, он живой, только спит…”
– Наверно, тряхнуло взрывом, и что-нибудь отскочило, – заметил я.
– А что?
Мы внимательно и осторожно, как задремавшего слона, разглядывали старую медную машину.
Я неправильно сказал вначале: “Нагромождение колес”. Это лишь в первый момент показалось, а на самом деле нагромождения не было. Была в механизме стройность и красота: зубчик к зубчику, валик к валику – все на месте, все точно.
- Предыдущая
- 31/51
- Следующая
