Хронометр (Остров Святой Елены) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 5
- Предыдущая
- 5/67
- Следующая
Она была темная, голубоватая, с чешуйчатыми шишками в тени разлапистых веток. Ее наверняка только что привезли из леса: в хвое светился снежок. Поблескивали сосульки. От оранжевого, очень яркого заката в сосульках дрожали огоньки. Караулил елку низенький краснолицый мужичок в рыжем полушубке. Он притопывал и нерешительно поглядывал на редких прохожих: то ли кого-то ждал, то ли побаивался. Может, милиции?
Толик задрал голову и спросил жалобно и восхищенно:
– Продается?
Мужичок глянул сумрачно и рубанул:
– Тридцать рублей.
Катись, мол, не для тебя товар.
Толика и правда отшатнуло. С точки зрения здравомыслящего человека цена была непомерная.
За эти деньги можно не меньше десяти раз сходить в кино. Можно купить похожий на фотоаппарат фильмоскоп и к нему еще (если добавить сорок копеек) цветную ленту. Например, “Халифа-аиста” или “Оборону Севастополя”. А лучше всего – автомат! Ствол и диск у него деревянные, зато приклад от настоящего ППШ. Видно, после войны автоматы в больших количествах стали уже не нужны и оставшиеся на заводах заготовки пустили на игрушки. Такой почти настоящий ППШ с трещоткой стоил как раз тридцатку. Толик не раз думал об этом, когда пересчитывал свои сбережения. Но он не поддался никаким соблазнам. Главное – елка и все волшебные новогодние радости…
Делать сбережения было нелегко. На пирожках в школьном буфете и на кино много не сэкономишь. У мамы тоже лишний рубль не выпросишь. Не потому, что маме жалко, а потому, что зарплата у машинисток – “кот наплакал”… А еще эта реформа две недели назад! Конечно, здорово, что отменили хлебные карточки, теперь можно есть досыта. И новые деньги – красивые такие, просто удовольствие их разглядывать. Да только меняют-то их на старые один рубль за десять. Толик чуть не заревел, когда узнал про такое. С осени копил, старался, а теперь что?.. Но скоро стало известно, что мелочь обменивать не надо: медяки и “серебрушки” останутся прежними. И Толик обрадованно потряс жестяной копилкой.
В общем, так или иначе, а расплатиться с мужичком в рыжем полушубке Толик мог. Но все-таки он жалобно сказал:
– А может, двадцать пять, а?
Мужичок глянул с интересом. Но ответил непреклонно:
– Я ее по заказу с участка тащил, одному артисту драматическому в театре. А он говорит теперь: не надо. А я зря надрывался, да? Тридцать.
Толик сдернул варежки, подышал на пальцы, расстегнул пальтишко. В пришитом к подкладке кармане лежали его капиталы…
Мужичок пересчитал новые рубли и трешки и стремительно подобрел:
– Вот и ладненько!.. А как потащишь-то?
– Я близко живу, – торопливо соврал Толик. Он испугался, что мужичок передумает.
– Ну, держи… За середину берись, чтоб ловчее нести…
Мужичок навалил ель на Толика, и тот оказался в хвойной чаще. Праздничный запах снежного новогоднего леса вскружил ему голову. Но тяжесть оказалась вовсе не праздничной. Толик пискнул и поволок покупку по Рыночному переулку. Со стороны казалось, наверно, что упавшая набок большущая елка сама семенит куда-то на слабых ножках в подшитых валенках.
Так он добрался до улицы Коммунаров – центральной “магистрали” Новотуринска. Уложил елку на обочину, выбрался из-под веток и понял, что силы свои немыслимо переоценил.
Изредка проезжали автобусы. Но разве залезешь туда с такой громадиной? Даже в открытый, переделанный из полуторки автобус Толика с этим деревом не пустят…
Но правду говорят, что под Новый год случаются чудеса. Неторопливая лошадка протащила мимо Толика розвальни. В них сидел на соломе старый небритый дядька (последний свет заката искрился на его седой щетине). Толика словно толкнуло:
– Дяденька, подвезите меня с елкой! А то я помру, не дотащу! – Он сказал это и весело, и жалостно. Сам удивился своей смелости и не ждал, что “дяденька” отзовется.
– Тпру… – сказал дядька. Оглянулся: – А тебе куда?
– На Запольную! – заволновался Толик. – Это по улице Красина, а потом за Земляной мост…
– Это же в Заовражке! А я в Рыбкооп, на базу.
– Ну, хоть до моста! А там уж я дотащу!
– Вали свою древесину. Вот сюда, ближе втаскивай… Садись… Но-о, голубушка, чтоб тебя черти съели!..
Сразу стало все прекрасно. Даже пальцы в варежках перестали мерзнуть. Замечательная заиндевелая лошадка повезла елку и Толика мимо замечательных, уже освещенных витрин с нарисованными снежинками и цифрами “1948”, мимо кинотеатра “Победа” с афишей нового замечательного фильма “Первая перчатка”, замечательную песенку из которого пели все мальчишки: “При каждой неудаче давать умейте сдачи, иначе вам удачи не видать!” (Толик, правда, не всегда умел давать сдачи, но песенка ему нравилась.)
Замечательный небритый возчик спросил про елку:
– Куды же ты ее такую волокешь? В школу, что ль?
– Не-е! Домой, – гордо сказал Толик.
– Домо-ой? Дак не влезет же.
– У нас потолок высокий. Нам осенью новую комнату дали, большую… Там раньше эвакуированные жили, целых шесть человек!
– А вас, выходит, меньше? – поинтересовался словоохотливый возчик. И благодарный Толик объяснил!
– Мама да я… Еще сестра, но она сейчас в Среднекамске, в институте учится. На инженера-химика.
– Сестра – это хорошо, – вздохнул дядька и закашлялся. – У моих сынков тоже сестра была… Вот ведь дело какое вышло: два сына ушли на войну и дочка. Парни-то оба вернулись, а сестренку ихнюю убило. В сорок пятом уже, в Германии. Фельдшер она была…
Толик вежливо молчал. Что тут скажешь?
– А ты, выходит, за мужика в доме? Отец-то небось тоже погиб?
– Под Севастополем…
– Помнишь батю-то?
– Маленько, – признался Толик. В армию отца призвали еще до войны, в тридцать девятом, когда Толику не было двух лет. С тех пор отец появлялся дома два-три раза на очень короткие деньки. И Толику запомнились лишь новые коричневые ремни, запах табака и одеколона и звездочка политрука на суконном рукаве гимнастерки…
Дальше ехали молча. Мимо четырехэтажного горсовета, мимо решетки городского сада, мимо старой церкви, где была контора Заготзерно. Потом свернули на улицу Красина… Грустная минутка ушла, и опять вернулось новогоднее настроение.
Закат светился над заснеженными крышами. Жестяные дымники печных труб чернели, будто кружевные теремки. Поверх заката ехал в ту же сторону, что и Толик, месяц с лихо задранным подбородком. Замечательный новогодний месяц.
“Скырлы-скырлы, скырлы-скырлы”, – поскрипывали полозья. Как липовая нога в сказке про медведя. Но сейчас была другая сказка – добрая. И под равномерный скрип в голове у Толика замаршировали веселые слова:
#
Месяц звонкий и рогатый…
Месяц звонкий и рогатый…
Рогатый – понятно почему. А звонкий… Потому что он серебристый и полупрозрачный, как из льдинки. Щелкни ногтем – и зазвенит…
Скоро пришлось попрощаться с добрым дядькой и тащить елку по Земляному мосту. Толик волок ее, ухватив под мышку комель; елке это было не на пользу, верхушка тащилась по снегу, но что поделаешь? С крутых склонов съезжали в лог на санках и лыжах орущие от восторга мальчишки. Закат быстро догорал над невысокими домами и деревьями Заовражка. Месяц стал ярче. Но звезд по-прежнему не было. Может, месяц решил подурачиться и соскоблил их с неба острым подбородком? Как лопатой!
#
Месяц звонкий и рогатый
С неба звезды сгреб лопатой!
Новый год, Новый год,
Нынче все наоборот!
Толик прошептал это, сопя от усталости и веселой натуги. Почему “все наоборот”, он и сам не знал. Так получилось.
А может, и правда наоборот? Не так, как обычно.
Ведь дядька не хлестнул кобылу и не проехал мимо, а взял да и подвез Толика.
И по календарю сегодня понедельник, а у ребят – выходной. В школе решили позаниматься в воскресенье, чтобы потом сразу – каникулы. Но и в воскресенье не учились. Вера Николаевна раздала табели и всех отпустила после первого урока. Ура!
По арифметике у Толика выходил явный трояк, но Вера Николаевна поставила четверку. Сказала: “Ладно уж, гуляй, добрый молодец, без печали”. Вот какой веселый “наоборот”!
- Предыдущая
- 5/67
- Следующая
