Голубятня на желтой поляне - Крапивин Владислав Петрович - Страница 11
- Предыдущая
- 11/97
- Следующая
– Ой, а спички? – растерянно сказала Данка.
Алька с шумом бросил дрова и обернулся. Чита посмотрел на Яра:
– У вас нет?
Яр оглянулся на Данку и развёл руками:
– Если нет в карманах, то…
– Папа не курил, – виновато сказала Данка.
– Вот и погрелись, – заявил Алька и с обиженным видом уселся на дровах.
Игнатик, сосредоточенно хмурясь, достал из кармана свечной огарок. Поставил на камень. Сел перед ним на корточки.
– Ой… – прошептала Данка. – Тик, ты думаешь, получится?
Он оглянулся резко, почти сердито.
– Подойдите.
Они послушно подошли, встали у Игнатика за спиной.
– Может, за руки взяться? – нерешительно сказала Данка.
– Нет… Яр, ты здесь? – Игнатик снизу вверх посмотрел на него. – Вот хорошо… Сейчас…
Свечка затрещала и зажглась.
Игнатик засмеялся. Встал. Сказал с негромким торжеством :
– А вы не верили… Яр, я им говорил, а они не верили.
Яр, ничего не понимая, кивнул.
– Как это не верили? Мы верили, – серьёзно сказал Чита. – Давайте разжигать камин.
Через пять минут пламя гудело и вытягивало языки в чёрную глубину дымохода. Из досок и камней ребята сделали скамейки, поставили их буквой П, "ножками" к очагу. Алька сел у края очага, слева. Чита – справа (и открыл книгу). Данка – рядом с Читой. Яр с Игнатиком устроились напротив огня. Горячие блики запрыгали по лицам, оранжевая рубашка Игнатика засветилась, как отражённое пламя.
Игнатик шёпотом сказал – то ли Яру, то ли себе:
– Сколько огня от крошечной свечки…
– Но свечка-то… Как она зажглась сама собой? – отозвался Яр.
– Она не сама. Это я её… – вздохнул Игнатик, будто признался в шалости.
– Он давно хотел, да нас было мало, – объяснил Алька. – Надо, чтобы пятеро…
– Братцы, – жалобно сказал Яр. – Объяснили бы вы всё по порядку, а?
– Тут целая история, – охотно отозвалась Данка. – Рассказать?
– Это ещё в прошлом году было, мы играли в лунки. На пустыре, у старого тополя… Ну, лунки – это простая игра. Надо выкопать ямки – столько ямок, сколько человек играет. В один ряд, в цепочку. Потом по этим лункам кто-нибудь пускает мячик. В чьей лунке мячик остановится, тот его хватает, кидает вверх и кричит: "Штандер!" Такое слово специальное. А когда мячик о землю стукнется, тот его снова ловит и бросает в кого-нибудь. А все, конечно, разбегаются, пока он не крикнул "штандер"… Ты такую игру знаешь, Яр?
– Я помню… Только, по-моему, лунки и "штандер" были две разные игры…
– Это, наверно, где как… В общем, мы решили играть. Стали рыть лунки. Алька наш, как всегда, заторопился: скорее, скорее… Молчи давай, не спорь… И получилось, что вырыл он две лунки вместо одной…
– Я за тебя старался, потому что ты еле двигалась…
– Господи, что за ребёнок…
– Сама…
– Тьфу… Ну и получилось: пять лунок, а нас, конечно, четверо. Хотели зарыть одну, а Тик вдруг и говорит: "Не надо, пускай пять остаётся…" До сих пор не знаю, почему он так сказал…
– Я и сам не знаю, – отозвался Игнатик.
– Мы говорим: "А кто будет хватать мячик, если он в пятую лунку угодит?" Он говорит: "Ну, пожалуйста, я буду…" Нам немножко страшно сделалось: будто впятером играем. И весело…
Сперва мячик в пятую лунку не попадал, она самая дальняя. А потом закатился…
– Это я катал, – сказал Алька.
– Ты, ты… Игнатик схватил да как кинет, как крикнет: "Штандер!" Звонко-звонко. Мы остановились, ждём: в кого он бросит? А он тоже стоит, голову поднял, вверх смотрит. Потом говорит: "Мячика нет…" Понимаете, мячик улетел и не вернулся.
– Совсем?.. Никогда? – полушёпотом спросил Яр.
– Да… Мы сперва решили, что он в ветках тополя застрял. Конечно, трудно ему там застрять: он гладкий, круглый. Да и тополь совсем не густой, полувысохший. Но если не там, то куда он девался? Стали палками кидать по веткам. Кидали, кидали – ничего нет. Потом смотрим – что-то летит вниз. Упало. Только не мячик, а свечка. Вот этот вот огарочек. Взяли, а она тёплая, и фитилёк ещё дымится… Смотрели-смотрели, думали-думали: что такое? Откуда она взялась? Ничего не придумали, конечно… Тик вдруг говорит: "Спорим, что я её сейчас зажгу! Без спичек, просто так!" Мы, конечно, удивились: Тик никогда не хвастается, не то что некоторые… А он опять: "Вот возьму и зажгу…"
Поставил свечку на землю, сел перед ней, потом нас позвал поближе. Вот так же, как сейчас. Смотрел, смотрел на неё… Свечка вдруг зачадила, искорка появилась на фитильке. А больше ничего… Ну, Тик чуть не заплакал… Тик, ты не обижайся. Яру ведь всё можно говорить… По правде говоря, даже почти заплакал. А потом сказал: "Вот если бы нас было пятеро, вот тогда бы…" В тот вечер, Яр, мы в первый раз подумали: а может, в самом деле хорошо, если пятеро?
– И придумали меня… – усмехнулся Яр.
– Ты всё ещё обижаешься… – насупленно прошептал Алька.
– Нет, – сказал Яр очень серьёзно. – Только объясните мне до конца: зачем вы меня позвали? Ведь не для того же, чтобы свечки зажигать, да?
– Да, – вздохнул Игнатик и придвинулся к Яру плотнее.
А Данка сумрачно сказала:
– Потому что вчетвером нам плохо.
Чита быстро поднял на неё глаза, она смешалась:
– Ой, нет, я не то… Нам, конечно, хорошо вчетвером, только…
– Только пять лучше, чем четыре, – объяснил Чита и закрыл книгу. – Видимо, правду говорили в старину, что если людей пятеро, они неуязвимы. Им не страшно…
– А вы… – осторожно сказал Яр.– Кого-то боитесь? Или чего-то?
Ребята сидели неподвижно, лишь Алька машинально потирал коленки, ему припекало их близким пламенем. Но он не отодвигался. Игнатик прислонился виском к плечу Яра. Он всегда держался ближе всех к Яру, и это право никто у него не отнимал. Зато он был молчаливее других.
Однако сейчас Игнатик заговорил:
– Никто не знает… Но все боятся.
– Непонятно… – отозвался Яр.
– В том-то и дело, что непонятно, – подавленно сказал Чита. – Вроде бы всё в порядке. Бегаем, играем, в кино ходим, всё у нас есть. Не то что в старину, когда воевали и голодали. А только временами что-то не так…
– Что не так? – напряжённо спросил Яр. – Что, ребята?
– Многое. Даже не объяснишь, – вздохнула Данка.
– Да нет, можно объяснить! – резко перебил Чита. – Ну вот, недавно Алька вечером прибегает и дрожит: "Почему облака такие? Я не могу на такие смотреть…"
– Я не дрожал… Просто холодно было, – тихо сказал Алька и стал дуть на коленки. Потом завозился и отодвинулся от огня.
– А что за облака? – спросил Яр.
– Обыкновенные, серенькие… А я посмотрел, и тоже страшно стало. А потом оказалось, что полгорода в панике было…
– Ну а дальше? Что-нибудь случилось?
– На этот раз нет… Правда, две машины столкнулись… А зато четыре года назад – эпидемия. И какая-то непонятная: все врачи заболели первыми… И в позапрошлом году опять…
– Или нашествия эти… – сказала Данка.
– Какие?..-начал Яр. Но его звонко перебил Алька:
– А почему нельзя на тот берег?
– Или нельзя дружить с кем хочешь, – негромко сказал Игнатик. – Нам-то повезло, не запрещают. А бывает наоборот…
– Бывает, что говорят: с этим не дружи, – разъяснил Чита.
– Кто говорит?
Чита пожал плечами:
– Вроде бы никто и не говорит. А все знают: нельзя.
– Ничего не понимаю,-искренне сказал Яр. – Облака, эпидемия, дружить нельзя… А почему на цифре пять такое проклятие?
– Её боятся, – сказала Данка.
– Кто?
– Все. Кроме нас, – ответил Игнатик и потерся виском о плечо Яра.
– Кто-то боится по глупости. А кто-то… боится, что перестанут бояться, – раздумчиво проговорил Чита.
– Про это даже сказки есть, Яр, – оживился Игнатик. – Там, если пять человек, у них всегда всё получается, они сильные. Но в сказках это всегда плохие люди… в общем, отрицательные герои. Разбойники, пираты, колдуны всякие. Но, по-моему, это специально, чтобы пример не брали… Зато они непобедимые…
- Предыдущая
- 11/97
- Следующая
