Политика - Козлов Владимир Владимирович - Страница 15
- Предыдущая
- 15/57
- Следующая
Разливаю водку. Чокаемся и пьем, я запиваю «Вейнянским», цепляю вилкой кусок колбасы. Она спрашивает:
– А что мы без музыки сидим?
Я включаю в магнитоле ФМ-радио. Играет западная попса. Она смотрит на мои полки с кассетами и дисками.
– Зачем тебе столько всего этого? Ты что, диджеем работаешь?
– Ага.
– А на каком радио?
– Не скажу.
– Ну и не говори.
Наливаю по второй, выпиваем.
– А я вот школу фотомоделей закончила.
– Да?
– Да, в доме культуры тонкосуконного комбината. Семь месяцев – триста долларов.
– А почему не работаешь фотомоделью?
– Из наших никто не работает, только одна девчонка – так у нее связи, а без связей на такую работу не устроиться. А мне и продавцом, в общем, неплохо: нормальная работа, ничего. Пятнадцать тысяч зарплата и тысяч пять каждый месяц еще получается кроме того, а то и больше – ну, ты понимаешь. Мне мой говорит – да, я замужем, я не говорила – переходи, типа, в магазин в Мачулищах, там у его бабы квартира есть, она нам может отдать. Так там зарплата – десять тысяч всего, и ничего не спиздишь. Так я ему и говорю – что я там себе куплю на такие деньги?
Я смотрю в окно. В доме напротив светятся два или три окна.
– А у меня кассета есть с собой, – говорит она. – Сборник «Союз». Она поднимается и идет в прихожую – ее джинсовка осталась там – и приносит пиратскую кассету без коробки. Я кривлюсь.
– Может не сейчас, а потом?
– Нет, давай сейчас, мне эта музыка не очень нравится.
Сую кассету в магнитолу и жму на «плэй», не отматывая на начало.
– А у тебя есть листок бумаги и ручка? – спрашивает она.
– Зачем?
– Написать, какие песни, а то у меня коробки нет.
– Тебе прямо сейчас надо это делать?
– Ну а что тут такого?
Я даю ей бумагу и ручку, а сам иду в комнату. Там почти никакой мебели – только кровать и телевизор. Ложусь на кровать и думаю, что делать дальше. Надо бы поскорее раскрутить ее – и спать. А вообще ебаться не особо хочется.
Возвращаюсь в кухню.
– Это Лариса Черникова. «Вспоминать не надо», – говорит она и что-то корябает на листке.
Я предлагаю:
– Давай допьем.
– Давай.
Разливаю водку. Чокаемся. Я выпиваю, наливаю в стакан «Вейнянского». Колбасы уже нет – как-то она быстро ушла. Она отпивает и отставляет рюмку.
– А это, кажется, Натали – «Облака». Или нет?
– Возьмешь у меня? – спрашиваю я.
– Слушай, давай не будем, а? Все так хорошо было. Ладно?
– Что ладно?
– Ничего.
– Нет, ты мне скажи – что ладно?
– Да хватит, перестань.
– Что перестань?
– Ничего. – Она наклоняется к своей бумажке. – Так, а это Иванушки – «Тополиный пух». – Она пишет на бумажке.
Я бью ногой по ее табуретке, табуретка опрокидывается, она летит на пол.
– Ты что, дурной?
– Это ты под дуру играешь. Думаешь, мне выпить не с кем, так я тебя позвал? Ну-ка сосать, а то вообще отсюда не выйдешь.
Я расстегиваю штаны, вываливаю хуй. Она берет его в рот и начинает сосать. Я кладу руки ей на голову, чтобы направлять, и сразу отдергиваю: голова у нее грязная и вся в перхоти. От нее еще и воняет, но не говном или сцулями, как от бомжей, а какой-то гарью, что ли.
Я долго не могу кончить, потом, наконец, спускаю ей в рот. Она выплевывает малофью на пол.
– Ты что, дурная? Пол ведь чистый, блядь.
Беру тряпку, вытираю малофью и бросаю тряпку в раковину, где грязная посуда.
– Все, пошли спать.
Я выключаю магнитолу.
В комнате снимаю джинсы и майку, остаюсь в трусах. Она ложится, как была: в платье.
– Ты что, не разденешься?
– Нет.
– Ну, как хочешь.
Я просыпаюсь первый. Она сопит. Платье задралось, и видны некрасивые белые трусы.
– Подъем! – Я трясу ее за плечо. Она открывает глаза, поднимается и идет в туалет.
Я выхожу на балкон. Бодуна нет – водку с пивом не смешивал: сначала одно, потом другое.
Возвращаюсь в комнату.
– А сколько время? – спрашивает она.
– Полдесятого.
– Бля, мне надо скорей домой, а потом на работу.
– Дорогу одна найдешь?
– Нет.
– Ладно, сейчас чаю попьем и пойдем.
Я ставлю чайник на газ и иду в туалет. Воняет говном: не побрызгала после себя освежителем.
Сцу, иду в ванную мыть руки. В раковине ее волосы и перхоть, на моей расческе – тоже.
Молча пьем чай с батоном.
– Давай поставим кассету, – говорит она.
– Нет, не надо.
Я достаю из магнитолы ее кассету, отдаю. Она сует ее в карман джинсовки вместе со своим списком песен.
Выходим из подъезда и поворачиваем к остановке.
Подходит автобус.
– Давай лучше на маршрутке, – говорит она. – На автобусе долго.
Я не отвечаю.
Подходит маршрутка, мы садимся, я отдаю водиле деньги. Кроме нас в машине только двое мужиков в костюмах и с портфелями.
Выходим на конечной – на вокзале.
– Ну, пока, – говорю я.
– Пока.
Иду пешком ко вчерашнему гастроному, покупаю бутылку пива и сажусь на ту же скамейку. Сейчас почти все скамейки пустые. Подбегает все тот же дед с открывалкой. В руке у него еще и сухая рыбина.
– Тараночки не желаете?
– Нет, спасибо.
Откупориваю пиво. Дед уходит.
- Предыдущая
- 15/57
- Следующая
