Умирать подано - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/58
- Следующая
– Он в какой подъезд-то пойдет?
– В крайний. Точнее сказать не могу, не успел узнать.
В доме было всего два подъезда, что несколько облегчало задачу. Два – не десять.
– Заходите сразу за Пилюлькиным. Ты, Колян, сечешь за подъездами, начнутся заморочки – перекрываешь дверь.
– Стрелять можно?
– Сам решай. Но лучше не надо. Это не «Денди». Вы, мужики, на кирпичах не отсвечивайте, возьмите хоть по пиву для формы. Я сейчас по лестницам пробегусь, гляну, все ли спокойно. А то вдруг уже сидит воробей на жердочке и караулит червячка. Запомнили, как Пилюлькин выглядит? Длинный, худой, рыжий, в белой футболке. Ну что, ни пуха?
Плахов сбежал вниз, пересек двор и зашел в первый подъезд. После душной улицы здесь было вполне комфортно. Парадная еще не успела пропитаться ароматом продуктовых отходов и кошачьих фекалий, но стену уже украшала фраза, выполненная баллончиком-распылителем: «Обстоятельства переменчивы, принципы – никогда! О. Бальзак».
«Фу, как грубо, – подумал Игорь, – могли бы поаккуратнее написать, по линеечке».
Он бросил взгляд на подвальную дверь-решетку, проверил замок. Заперто. Вряд ли убивец имеет ключ. Он, как и Плахов, узнал про Пилюлькина только сегодня. Если вообще узнал.
Игорь вызвал лифт, поднялся на последний, десятый этаж. Проникнув на чердак, вылез на крышу, подошел к краю, осторожно посмотрел вниз. Прыгнуть бы! Да полетать!
Ввиду отсутствия нормальных путей к самому дому машины не подъезжали. Пилюлькина можно будет засечь метров за сто от парадняка. Подойти он может только со стороны дороги.
Игорь поднял глаза и окинул взглядом родимую сторонку. К горлу подступила песня и чуть не задушила. А не устроить ли здесь смотр площадку «Новоблудская панорама»? Можно будет деньги с туристов брать, особенно с иностранных. Не Париж, но все-таки…
Выход на крышу со стороны второго подъезда тоже был открыт для посетителей. Игорь толкнул дверь, нырнул на чердак, подобрал кусок проволоки и сцепил дверную ручку с металлическим косяком. На замок не потянет, но дверь блокируется. Размотать можно, однако потребуется время.
Сбежав по лестнице на первый этаж и осмотрев все площадки, Игорь снова перешел в первый подъезд и уже пешком проделал путь на крышу. Тишина. Никаких воробышков в ожидании доктора Пилюлькина на жердочках не сидело.
Вдоль края крыши тянулся невысокий кирпичный парапет. Игорь подобрал кусок доски и, усевшись на него по-турецки, стал наблюдать за двором. Телегин с Колькой тусовались на кирпичах, Макс маячил в окне строящегося дома. Маловато народу. Еще неизвестно, сколько этих. Вряд ли одиночка трудится. Кому-то надо выслеживать, кому-то на шухере стоять.
По крыше гулял ветерок, немного разгоняя духоту, принося запахи мазута и вяленой рыбы. В паре километров от дома, на берегу Блуды, дымил коптильней рыбоперерабатывающий заводик. В Блуде водились уклейки и королевские ерши.
«Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду. Видно, не судьба, видно, не судьба…»
Игорь вытащил пистолет, глянул в ствол, нахмурился. В стволе можно было картошку сажать иди выращивать шампиньоны. Плахов извлек магазин, снял затвор, достал платочек… В башке закрутился рекламный ролик: «Нынче хороших стволов уж не делают. Я всегда сама пистолеты мастерю, в подвале, как меня мать учила. А как отстреливаться начну, сразу пацаны на звук бегут. Так мне и говорят, лучше твоих стволов, бабушка, ничего не видывали. Конечно, что с душой к людям сделано – всегда хорошо…»
Игорь разложил на парапете запчасти, подобрал гвоздик и, обмотав его платком, принялся шлифовать ствол, периодически поглядывая сквозь него на солнышко.
Человек, похожий на Пилюлькина, возник на горизонте без десяти восемь, когда солнце начало клониться к закату. В течение последнего часа в подъезд зашли три женщины, двое детей и пять мужиков. Выходящих Плахов не считал. Приметы заходивших Игорь чиркал в блокнот – на всякий случай.
Да, это, похоже, человек с валютой. Пилюлькин двигался прямо к подъезду, над которым затаился оперуполномоченный. Двигался максимально быстро, почти бежал, сжимая под мышкой сумку-»визитку». И подъезда он достигнет всяко быстрее, чем оперуполномоченный проверит положение дел на этажах. Последний товарищ зашел в дом минут пять назад, возможно, именно он и встречал сейчас свою очередную жертву.
По крайней мере, на хвосте у Пилюлькина никто не висел.
Игорь передернул затвор, махнул рукой Телегину и, стараясь не греметь ботинками и всяким металлическим хламом, хранящимся в карманах, осторожно спустился на чердак.
Из-под ног сиганула потревоженная бездомная кошка, затаилась в темном углу, пялясь сверкающими глазами. Плахов вздрогнул, погрозил хвостатой пистолетом. Скрипучую дверь на площадку он предусмотрительно оставил открытой.
Оказавшись на десятом этаже, на несколько мгновений замер, прислушиваясь. Первое, что различил, – уханье собственного сердца, будто после километрового кросса. «Тихо, тихо… Я самый спокойный и хладнокровный. Я Стивен Сигал, мне все по хрену…» Тренинг не удавался сердце по-прежнему ухало.
Сложность заключалась еще и в том, что Плахов не знал, на каком этаже живет Баранов-Пилюлькин. Придется очень тихо спускаться вниз и хватать всех, кто окажется в подъезде. Ну, в смысле не всех, а одного. Хватать резко и, возможно, с расслабляюще-упреждающим ударом «йоко-гере». В случае ошибки потом придется выкатить бутылку за причиненные неудобства. Да и вообще, какой полицейский боевик без сцен насилия и жестокости? Боевик без мордобоя – деньги на ветер. Носа четыре, как минимум, сломать придется.
Шарахнула входная дверь, но лифт остался на месте. Баранов, вероятно, двинулся наверх пешком, стало быть, живет не выше третьего. Вряд ли Пилюлькин тренирует выносливость, прыгая вверх-вниз по ступенькам.
Игорь скатился на восьмой этаж, опять замер, прислушиваясь. Мельком глянул на улицу через лестничное окно, заметил Телегина и Кольку, бегущих к подъезду.
ХЛОП-П-П!.. Если выстрел сделан по-настоящему грамотно, то это звучит именно так… ХЛОП-П-П
Ветер с моря дул! Видно, не судьба… Следующим звуком был болезненно-испуганный вопль:
– А-а-а!!!
Еще через мгновение – бумс! Умирать подано! Плахов летел вниз, перепрыгивая через пять ступенек, рискуя заработать вывих или перелом шеи, отчасти специально создавая неимоверный грохот и аварийную ситуацию, отвлекая убийцу, не оставляя времени на повторный выстрел. Четвертый, третий… Быстрее!!! Пистолет зацепился за металлические перила, выскользнул из руки, отлетел к стене. Тьфу, е… Проиграно две секунды. Полное фиаско для спринтера. Второй…
Пилюлькин стоял на карачках, упершись лбом в бетонный пол. «Не вели казнить, надежа-царь!» Запах пороха, кровь. Умирать подано! Плахов не тормозил. Время! Он не считал себя трусом, он постоянно внушал себе, что в любой, самой смертельно-дерьмовой переделке не потеряет голову, сохранит хладнокровие и выдержку, подобно непрошибаемым ребятам Голливуда. Переделки случались и раньше, Игорь, по крайней мере, старался ничем не выдать свое волнение, гоня страх. Но переделки переделкам рознь, а абсолютных героев нет.
Там, этажом ниже, козел, только что стрелявший в человека и до этого уложивший пятерых. Козел, готовый стрелять без промедления, видя в этом единственную возможность спасти свою козлиную шкуру. И он будет стрелять! Снизу и сверху – суки-менты! А жизнь прекрасна, и жить хочется. Всем. И ему, и Плахову. И Телегину, и салаге Кольке. И мычащему, истекающему кровью Баранову-Пилюлькину.
Липкий, противный страх, вызванный естественным и самым основным инстинктом – жить, – с одной стороны, безумный азарт и ненависть – с другой.
Плахов прыгнул на площадку между этажми. На фоне почтовых ящиков мелькнул черный силуэт. Игорь не стал разглядывать лица, при всем желании не смог бы разглядеть – темно. Стреляй!!!
Ба-бах!!! Пистолет прыгнул вверх, один из ящиков вздрогнул и покосился. Игорь вновь нацелил ствол на силуэт.
- Предыдущая
- 21/58
- Следующая
