Трудно быть мачо - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 41
- Предыдущая
- 41/49
- Следующая
Твердо заявляешь, что хочешь изменить показания. Мол, оговорил меня из-за обиды за маленькую премию к Новому году. Или еще почему, не суть. Потом одумался. Рамка сработала потому, что Копытина украла столовый набор. Ты ее не обыскивал, сумку она показала сама. Дознаватель будет тебя отговаривать, стращать, но ты стой на своем. Только в этом случае есть шанс соскочить. Усек, юрист?
– А как же Маргарита Викторовна?
– Если наедет, вернешь деньги. А лучше поначалу не возвращай. Посмотрим кто к тебе от нее притащится. Вряд ли она сама тебя душить будет. Все запомнил?
– Все.
– Шагом марш. И не трясись ты, бить не будут! Обратно сам доедешь. На такси. Когда выйдешь, позвони, как прошло. Да, ты меня сегодня не видел.
– Хорошо.
Лемешев выгрузился и словно тень исчез за дверьми райуправления.
Засранец!
Чернаков не стал его дожидаться. Он достал бумажник, вынул из него листик календаря с адресом. Далековато живет Галина Красная, вернее, ее родственник. Поселок Левашово. Судя по отсутствию номера квартиры, дом частный. Левашово сразу за городской чертой. Часа полтора ходу. Но надо ехать. Посмотреть, что за товарищ. Познакомиться, пожать руку, поблагодарить от чистого сердца за умело проведенную пиар-акцию…
Но каков Харламов, топтун старый. Вот кто про мой роман служебный пронюхал. И про поездку в мотель. Сел на хвост. Конечно, я его не срубил. Двадцать лет стажа у мастера. Ничего, я тоже не только бумажки писал. Поглядим, кто кого на одном коньке объедет…
Лемешев отзвонился через час, когда Чернаков выехал на Выборгское шоссе.
– Я все сделал, как вы велели, – жалобно доложил бывший подчиненный, – она пригрозилась, что меня посадят за дачу ложных показаний…
– Не дрейфь, не посадят. Это она от досады. Показания записала?
– Да… Но сначала отговаривала, как вы и сказали.
– Ничего другого ей не оставалось. Мной интересовалась?
– Да. Но я вас не видел.
– Молодец.
– Но в коридоре никого не было.
– Они прятались в туалете.
– А-а-а… До свидания, Вячеслав Андреевич.
Чернаков отключил мобильник, заглянул в бардачок. «Оса» лежала на месте. Не помешает.
Хотя сейчас он не планировал никаких силовых операций, типа штурма, или экстренного потрошения. Просто посмотрит, как люди живут. Постоит в сторонке часок-другой. Вдруг, знакомых встретит?
За КПП свернул налево, спросил у прохожего нужную улицу. Возле железнодорожной платформы бросил машину, переложил в карман пальто «Осу». В ларьке купил шоколадку и орешки, ничего другого не было. «Добрый день, Вячеслав Андреевич, это снова я, ваш верный друг – панкреатит. Как самочувствие?»
К дому Копытиных пошел пешком. Куда только не занесен поиск правды и справедливости.
Владимир Андреевич вспомнил, как по молодости вместе с Лутошиным они поехали в деревню задерживать подозреваемого в убийстве. Километров за пятьдесят от Питера. Молодой крестьянин гостил на выходных у городского приятеля, обсуждал с ним законы квантовой физики. Обсуждение зашло в тупик. Выход был найден с помощью туристического топорика. Тюк в темя – и никаких разногласий. Допив водку (чего продукту пропадать?) гость вернулся в родную деревню к маме. Следом отправились храбрые сыщики на Лутошинской личной «шестерке». Но сыночка дома не застали, ушел, якобы к зазнобе в соседнюю деревню. Хитрые сыщики представились маме знакомыми отпрыска. Мама, к слову, оказалась еще не стара и, судя по лицу, любила тяжелый алкоголь. А у Лутошина в машине было. И не какая-то там бодяга, а настоящая водка. Со свадьбы сестры заныкал. Целых два пузыря. Богатство для тех мест. «А не подождать ли нам Пашку?» – предложил Рома маме, ласково поглаживая аппетитный бутылек. «Гостям всегда рады!» – раздался уверенный ответ. Прошли, сели, принялись ждать, выпивая в процессе. Но силенок немного не рассчитали. Поехали-то натощак, а достойной закуски у мамаши не нашлось, одна соль крупного помола. Бедно жило тогда колхозное крестьянство. Впрочем, и сейчас не богато. В общем, развезло питерских «знакомых» не на шутку. В полночь сынок вернулся от зазнобы и увидел совершенно неприличную картину. В центре избы, за столом пьяная мама и два таких же пьяных субъекта. «Мама, а кто это?» «Как, кто? Друзья твои городские. Тот, что спит – Рома, а в пиджаке – Славик… Хорошие ребята, водочку привезли». «Так что ж ты, мама, стол нормальный не накрыла?! У нас же брюква есть в погребе! Доставай, а я за бражкой к Ваське сбегаю!»
Что это за друзья, сынок даже не задумывался. И уж тем более, не предполагал, что они мусора проклятые. Мусора бы серьезную группу захвата прислали, а не водку. Спустя пятнадцать минут банкет продолжился. На столе появилась подгнившая местами брюква и жидкость, пахнущая некачественной соляркой. Потом, обнявшись, хором пели песни. «Ты пойми меня, родная, я иначе не могу, если правду охраняя, я себя не сберегу-у-у…» Мама с сыном подвывали на бэк-вокале. «У-у-у…»
Спать легли, не вынимая пистолетов из кобур скрытого ношения. Прямо в комнате. Лутошин на полу. Мобильная связь в то время имелась только у banditas naturales, доложить начальству о местонахождении и ходе операции сыщики не могли. Правда, даже если бы связь была – все равно бы не смогли.
Утром проснулись, стали вспоминать минувший день, и где они вообще находятся? В углу, на скамье – неопрятная дама, на печи, широко разинув рот, безобразно храпящий молодой крестьянин… Пока вспоминали, крестьянин проснулся.
– Мужики, а вы кто?
– А ты?
– Я Паша – крестьянский сын. Там мама.
– А где папа?
– Папа зимой в сугробе замерз. Уснул насмерть.
– А мы Рома и Слава. Знакомые твои. Из Питера. В гости приехали. Не узнаешь?
Паша, напрягшись, узнал. Обрадовался. Предложил разбудить маму и продолжить.
«О`кей, – икнул Рома, – но надо съездить в город за водовкой. Мы на тачке, за час обернемся. Собирайся, с нами сгоняем за компанию». «Не вопрос. С превеликим удовольствием, кататься я люблю».
Сели, приехали в родной убойный отдел, ютившийся в обычной «двушке» на первом этаже жилого дома. Пригласили в квартиру Пашу. Тот безо всяких подозрений пожаловал. Его проводили на кухню и приковали к газовой трубе наручниками. «Приехали, коровий сын». «Ой, мужики, кончайте прикалывать, противные, нам еще возвращаться… Выпить же, наконец, пора…»
Еще двое суток думал, что его прикалывают, бедняга.
За блестяще проведенную операцию по задержанию опасного преступника и проявленный при этом героизм и мужество, оперуполномоченные Лутошин и Чернаков получили благодарность от самого начальника ГУВД и денежную премию, на которую Роман Романович купил еще две бутылки водки…
Повалил тяжелый снег. Чернаков поднял воротник, превратившись в засекреченного Джакузина. Поход занял пять минут.
Усадьбу господ Копытиных опоясывал невысокий реечный забор с повисшей на расшатанных петлях калитке. Выгоревшая табличка про злую собачку. Сам дом был невелик, один этаж и покосившаяся пристройка с трубой. Возможно, баня. Участок запущен, чувствовалось, что дворяне бедны и не владеют крепостными, поэтому и тырят вилки и ножи по магазинам. Даже снег убрать некому. Прямо от калитки протоптанная в сугробе тропинка к крыльцу.
Всю эту красоту Чернаков наблюдал, притаившись за березкой, росшей на дороге возле соседнего участка. Ближе он не подходил. Потому что, скорей всего, дворяне Копытины находились в избе. Указывал на это, темно-синий «Ланд-ровер», привязанный за поводок к забору.
И особенно порадовало Вячеслава Андреевича, что коня этого он встречал не так давно, а с хозяином имел удовольствие скрестить шпаги. Вернее, клюшки. Возле кафе, куда он привез Юлю пообедать. Выходит, сцена заводки была отрепетирована заранее. И появление группы захвата вневедомственной охраны тоже не случайно. Не на деньги Чернаковские покушались господа, и не на телефон мобильный, но на честь и достоинство. Хотели забрать в участок, устроить скандал, а то и протокол составить за неповиновение. Отпиарить, короче, во все дыры. Да не сложилось. Спасибо клюшке – выручила.
- Предыдущая
- 41/49
- Следующая
