Чарующие сны - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 19
- Предыдущая
- 19/24
- Следующая
Соловец откинулся на стуле и закрыл глаза. Он не боялся последствий – могло влететь руководству, он же никого подставлять не хотел. Но выговориться было надо. Опасно все держать в себе.
– Ах, это вы, молодой человек! Я надеюсь, вы не будете снова разбрасывать мой мусор?
– Не буду, Серафима Григорьевна. Проходите, мужики. Витя, вон в ту комнату. Как самочувствие, Серафима Григорьевна?
– Замечательно, Андрей Васильевич. Скоро на улицу выйду. Ведь весна уже. Проходите, проходите.
Кивинов прошел в комнату, следом – Петров и еще один парень с большой сумкой.
– Давай, Витя, у нас пара часов в запасе, так что можно не спешить.
– Темновато здесь.
– А мы шторы откроем, да, Серафима Григорьевна? Зачем в темноте сидеть? Но хочу предупредить вас, что бы ни случилось, что бы мы тут ни делали, ничему не удивляйтесь, договорились?
Старушка кивнула головой и села на диван.
Витя оглядел комнату, потер подбородок, заглянул под кровать, затем подошел к старинному большому шкафу и распахнул створки.
– Придется здесь. Правда, боюсь, удлинителя не хватит.
– Давай, химичь.
Кивинов тоже сел на диван и начал тихонько что-то рассказывать старушке.
Сегодня Инга чувствовала себя совсем плохо. Рези в животе усилились, временами острая боль пронизывала ее всю насквозь. Последнюю ночь она вообще не могла заснуть. В редкие моменты забытья ей снился страшный мужик, который запускал свои крючковатые пальцы в ее живот и вырывал внутренности. Она просыпалась от боли. Анальгин не помогал. Инга плакала. Под утро ей все же удалось немножко вздремнуть – боль слегка отпустила. К врачу она так и не сходила, надеясь, что все пройдет само собой.
Съездив утром в институт, она покончила со всеми формальностями насчет академки и оттуда прямиком направилась в поликлинику. Страхи, связанные с ее деятельностью, постепенно улеглись. Неделя прошла спокойно. Никаких денег она пока не получила, правда, Альберт дал ей на жизнь тысяч десять, сказав, что весь ее заработок будет получать сам, а когда долг погасится, он известит. Денег у подруг ей, конечно, занять не удалось, но она на это и не рассчитывала.
Доехав до поликлиники, Инга сделала отметку в журнале и отправилась по адресам. Как всегда, в определенной последовательности, которую она для себя составила, чтобы меньше тратить времени на дорогу. Знакомый дом, знакомый подъезд, знакомая дверь. Звонок. Голос. Коридор, раковина, комната, диван. Вы лучше выглядите. Ложитесь, я сейчас. Незаметные манипуляции. Опять дрожь в руках. Спокойней, спокойней, все в порядке, все как всегда. Рукав засучите, Серафима Григорьевна. Почему вы на меня так странно смотрите? Что случилось? Давайте руку.
– Одну секундочку! – раздался за ее спиной мужской голос.
Инга резко обернулась и выронила шприц. Предусмотрительный Миша ловко поймал его на лету.
– Отлично, Мишель, теперь, если ты с такой же скоростью притащишь понятых, цены тебе не будет.
Створки шкафа в углу комнаты распахнулись, и оттуда вылез Витя с видеокамерой на плече.
– Как у нас дела, Витяй?
– В порядке. Отличный ракурс!
– Давай сюда. Понятые сейчас будут. А ну-ка, мадам, карманчики наружу, – обратился Кивинов к Инге.
– Зечем? – каким-то загробным голосом спросила она.
– Посмотреть хотца.
Кивинов уже раскрыл пачку с оставшимися лекарствами и кивнул на нее эксперту. Тот наклонил объектив.
– Ну, где там Мишель? Понятых не найти, эка проблема. Ладно, давай без них, в случае чего потом доснимешь. Сеньора, ну я же попросил, все из карманов и вон на тот столик.
– Кто вы?
– Ах, да, пардон. 85 отделение милиции, самое лучшее отделение в мире. Но если быть формальным до безобразия, то уже не отделение, а отдел» Нас укоротили.
Инга опустил руку в карман халата, вытащила ампулы и положила на стол. Кивинов опять кивнул Вите. После окончания съемки он подошел к столу и поближе рассмотрел ампулы.
– Отлично. Да, веселые ребята. Витяй, ты закончишь, запечатай это хозяйство в конверт, хотя нет, постой, надо понятых дождаться. Серафима Григорьевна, вы не могли бы пойти посидеть на кухне, нам тут надо пару вопросиков прояснить, а мы люди некультурные, всякое может вырваться, противное вашему дворянскому слуху.
– Да я не дворянка. Господи. – Старушка надела тапочки и вышла в коридор.
– Ну-с, мадам. Зачнем, помолясь? Объясните, пожалуйста, как все это понимать? Ой, совсем забыл. Если я не ошибаюсь, – Кивинов заглянул в блокнотик, – вы Инга Соколова?
Инга кивнула.
– Ну так я жду ответа.
– Я не знаю.
– Я так и думал. Вот странность. Сколько ни сталкиваюсь со всякими злодеями, первое, что они отвечают на абсолютно любой мой вопрос, это «Я не знаю!» Так что я не удивлен. А знаете, что они начинают говорить спустя некоторое время? «Я не хотел, простите». Вы, наверное, тоже не хотели?
Инга заплакала.
– Это уже хорошо. Раз слезы, значит раскаяние. Витяй, сгоняй на кухню, принеси даме воды. Может сигаретку? Ну, ладно. Все равно рано или поздно придется что-нибудь говорить, так давайте ускорим приближение этого приятного момента.
Эксперт принес целый чайник воды, решив, вероятно, что дамочка будет реветь долго и не стоит утруждать себя лишней беготней на кухню.
Ингу била мелкая дрожь. Перед глазами плыли круги. Она закрыла глаза, но тут же открыла. Ей почудилось, что тот страшный мужик опять запускает свои пальцы ей в живот. Инга застонала. Начались боли.
Кивинов вздохнул. К подобным сценам он привык. Но ничего, сейчас спектакль закончится, и появится трезвый расчет.
– Я правда ничего не знаю. Меня попросили. Зачем – не знаю.
– Давай-ка поподробнее и не суетись.
Инга помолчала немного и начала свой рассказ с самого начала – с момента знакомства с Альбертом. Минут через пятнадцать она закончила.
– Ну, и кто это таинственный Альберт?
– Парень, парень…
Только тут Инга вспомнила, что ничего про него не знает. Он ведь не оставил ей ни телефона, ни адреса. Он все время приезжал сам.
– Я не знаю, – опять ответила она. – Альберт… он ничего не говорил про себя, поверьте.
– Телефон, адрес?
– Нет, ничего,
– Сомневаюсь. Как сомневаюсь и в том, что тебе неизвестно, зачем все это делалось. Ты же почти врач, стало быть, в лекарствах соображаешь.
– Я только на втором курсе.
– Все равно. Но я могу тебе напомнить, зачем ты колола эти лекарства, а ты мне напомнишь про Альберта. О'кей?
Инга не ответила.
Кивинов взял со стола конверт с ампулами, достал оттуда парочку и продемонстрировал Инге.
– Что это такое, говорить, надеюсь, не надо? Или надо? Хорошо. Это самый обычный димедрол. Всем известное успокаивающее средство, вполне безобидное лекарство. А вот эта штучка посерьезней будет. Мышьячок, доза, правда, пустяш-ная, сразу не убьет. Такими дозами, как мне подсказали знающие люди, обычно пользуются стоматологи. Но мышьячок имеет одно очень любопытное свойство, он не выводится организмом, а накапливается в нем, поэтому надо сделать не один укол, и не два. А димедрол для того, чтобы действие мышьяка слишком уж не сказывалось. Адская смесь! Человеку очень хорошо после такого укола, ему легко, он засыпает, он как бы парит во сне. А после десятой-пятнадцатой инъекции он улетает и не возвращается. Врубаешься? Один укол в левую руку, второй в правую. И никаких следов, никакое вскрытие не покажет, отчего он умер, потому что исследование на мышьяк вещь дорогая и трудоемкая, и из-за каких-то стариков никто этим заниматься на будет. Напишут «отек мозга» – ив землю. Ты хочешь сказать, что не знала? Что какой-то Альберт давал тебе эти ампулы и не сказал, зачем это надо? Чушь собачья!
Голос Кивинова набирал обороты.
– Тогда я скажу, зачем это надо! И попробуй, сучка, еще раз сказать мне, что ты чего-то там не знаешь! Не посмотрю, что ты баба, мигом расколочу твою глупую башку об стол и волью тебе в мозги эти ампулы! Ты видишь эту комнату? Сколько здесь метров? Не знаешь? Тут двадцать четыре метра. Не догадываешься, к чему я это говорю? Что, так и не догадываешься? Ух, мать вашу! Так вот, деточка, ты убивала этих несчастных одиноких старух из-за каких-то поганых квадратных метров! Понятно? Ты занималась убийствами. Напомнить адреса, где ты еще проводила свои оздоровительные сеансы? А теперь, если в тебе есть еще хоть капля того чувства, которое зовется совестью, ты мне все расскажешь, все! И про Альберта, и про всех остальных из вашей веселой компании. И пошевеливайся! Дорога ложка дегтя к обеду, как говорят мудрые.
- Предыдущая
- 19/24
- Следующая
