Убийство на верхнем этаже - Беркли Энтони Кокс Френсис Айлс - Страница 34
- Предыдущая
- 34/50
- Следующая
Об этом стоило подумать еще. Носит ли преступление еще какие-то следы именно женского участия? Чем еще можно подкрепить эту воображаемую улику против миссис Эннисмор-Смит?
Тщательностью подготовки преступления? Внимание к деталям считается чертой скорее женской, чем мужской, а вся суть этого дела – в деталях: тут нет типично мужских, широких, шикарных жестов. Скорее в атом деле есть что-то кошачье, что-то рыскающее, крадущееся, а не марширующее. Но, кроме кошек, есть и коты, и к тому же коты-ворюги. Нет, ничего более определенного, чем отпечатки пальцев в перчатках, в пользу аргумента об убийце-даме нет. Только ощущение, а Роджер знал, что хорошие детективы просто ощущения в расчет не принимают.
А впрочем, есть. Есть и нечто вполне определенное. Мисс Барнетт была в ночной рубашке. Это почти наверняка означает, что ее посетитель был женского пола.
Ну, это уже кое-что.
Роджер перешел к более материальным свидетельствам.
Материальных свидетельств, однако, было немного. Даже четки, предполагаемое орудие убийства, пока ни к чему не привели. Или привели? Морсби не сказал, выяснили или нет они, откуда четки взялись в квартире, но это не означает, что полиция ничего не нашла. Морсби редко добровольно дает информацию, предпочитая ее на что-то выменивать. Завтра его следует спросить и об этом.
Так, теперь четки…
Но почему четки? Они единодушно решили, что мисс Барнетт принадлежала к римско-католической церкви и что четки – ее. Миссис Палтус, однако, определенно сказала, что католичкой мисс Барнетт не была. Четками, безусловно, пользуются не только римские католики, многие англокатолики тоже. Но миссис Палтус сказала, что у мисс Барнетт вообще не было никаких четок, и Роджер ей верил. Отсюда следовало только одно: четки оставил убийца.
Чем больше Роджер думал об этом, тем значительнее казался ему этот факт. Даже если они не сумеют выяснить, откуда четки, из самого их наличия на месте преступления можно извлечь важный вывод – если, конечно, он сумеет верно сложить головоломку. На первый взгляд тут было два важных вопроса: 1) почему четки вообще оказались на месте преступления? 2) как убийца их оставил – нарочно или нечаянно?
Роджер поднялся с кресла и отправился в кладовую налить себе стакан пива из бочонка. Эти четки могут нас кое-куда привести…
Рассмотрим сначала второй вопрос, поскольку, если убийца оставил их не намеренно, ценность четок как улики значительно возрастает. В этом случае преступник допустил ошибку, и информацию, которую, возможно, они сумеют из этого факта извлечь, расшифровать будет легче. Но если четки подброшены специально, возникает множество осложнений. К какому выводу наверняка придет человек, обнаруживший рядом с трупом четки, оброненные убийцей? Что последний является католиком. Если четки оставлены случайно, больше шансов в пользу того, что убийца действительно католик, римский или английский, предпочтительно первый. Но если вещица брошена сознательно, это может означать лишь то, что убийца желал бы, чтобы его считали католиком, тогда как в действительности он (или она) – правоверный приверженец англиканской церкви. Отсюда немедленно возникает еще один вопрос: зачем убийце столько хлопот? Зачем ему нужно, чтобы полиция считала его католиком?
И это снова подводит нас к первому из основных вопросов: почему там вообще оказались четки?
Итак, почему?
Это убийство, по определению, является тщательно спланированной акцией. Зачем же тогда убийце являться, здрасьте пожалуйста, с четками, когда простая веревка сгодилась бы ничуть не хуже? (И почему, кстати, методом убийства избрано удавление? Может, ответ в том, что женщине претило бить жертву по голове кочергой или чем-то подобным? Кроме того, она могла быть не уверена в собственных силах. Это, кстати, вписывается в гипотезу.) В общем, трудно избежать соблазна, предположив, что преступление как-то связано с религиозными проблемами, но в качестве мотива ничего умнее убийцы, замышляющего второй Папский заговор, Роджеру в голову не пришло.
Итак, вопрос с четками пока отложим. Жаль, что он не сказал о них в разговоре с мисс Деламер. Она, кажется, католичка, может, могла бы помочь с головоломкой. Может, сумела бы даже опознать четки. Что, если она обронила на лестнице свои собственные, а убийца их подобрал? Это объяснило бы выбор орудия убийства. Но на этот вопрос ему завтра ответит Морсби.
Он переключился на мысли о таинственном беглеце, которым, как это теперь достоверно известно, не являлся мистер Джеймс Уоткинс.
Этот беглец, честно говоря, был просто помехой, той единственной деталью головоломки, которая не вписывалась в интерьер «Монмут-мэншинс», единственный просчет в сочиненной Роджером версии преступления. И хотя последние несколько дней Роджер сознательно старался о беглеце не думать, невозможно пренебрегать им вечно. Его нужно отловить, свалить наземь и расшифровать.
За ним тенью бежала еще одна нелепица. Мало того что беглец не вмещался в версию Роджера (в остальном, с его точки зрения, очень здравую), которая заключалась в том, что мисс Барнетт была убита кем-то из соседей по дому. Он еще и уничтожал гениальную догадку о клочке ваты, будильнике и прочем. Беглец полностью подтверждал показания Эннисмор-Смитов: время совпадало. И его появление выбивало почву из-под гипотезы о будильнике. Потому что это слишком уж неправдоподобное совпадение, чтобы точно в то время, когда стрелка будильника дошла до намеченного часа, появился на улице совершенно не относящийся к делу беглец.
Но, может быть, он как раз относится к делу?
Здравый смысл Роджера возопил, но Роджер этот вопль игнорировал. Он не выстраивал стройную систему доказательств от факта к факту, он сознательно поощрял свое воображение, какие бы фортели оно ни выкидывало. Сама исходная точка, с которой он позволил стартовать воображению, а именно виновность миссис Эннисмор-Смит, была, очень может быть, ошибочной; мысль о будильнике (под каковым Роджер подразумевал любое механическое приспособление для производства шума и грохота в заранее заданное время), без всякого сомнения, могла оказаться сущим вздором; но если человек бродит по лугу достаточно долго и достаточно усердно, хоть и наугад, пятьдесят шансов против пятидесяти, что рано или поздно он набредет на листок клевера с четырьмя лепестками, – разумеется, если четырехлепестковый клевер растет на этом лугу. А на том, по которому бродил сейчас Роджер, такой юге вер водился в избытке, хотя распознать его ох как непросто. Так что побредем дальше.
Отлично. Мы остановились на том, что единственный способ примирить беглеца с будильником – это признать, что его появление на улице ничуть не случайность, а сознательный ход.
Это означает, что беглец был подручным убийцы. Ну я почему нет? В жизни случаются и более странные вещи, чем убийца с подручным. По крайней мере, этим устанавливается, что беглец – не убийца. Больше того, это объясняет, почему ему вздумалось лезть на стену вместо того, чтобы выйти в дверь. Сам преступник наверняка разведал окрестности, помощник мог этого и не сделать.
Нет, это не годится. Миссис Эннисмор-Смит – а под миссис Эннисмор-Смит Роджер имел в виду преступного обитателя «Монмут-мэншинс», на которого покуда указывали обстоятельства, – итак, миссис Эннисмор-Смит прекрасно знала о двери в стене. С ее вниманием к деталям невозможно представить, чтобы она не рассказала о двери помощнику и тому не пришлось бы выставлять себя напоказ, перелезая через стену. Так что…
Здравый смысл Роджера снова взбунтовался, и на этот раз Роджер не смог к нему не прислушаться. Ты глупец, сказал ему здравый смысл, и Роджер кивнул, соглашаясь. Главное назначение подручного – привлечь к себе внимание, и ничего больше! Мы ведь доказали уже, к совершенному собственному удовольствию, что, этой ночью никто не мог незамеченным выбраться из «Монмут-мэншинс» – ни убийца, ни подручный убийцы. «Монмут-мэншинс» этой ночью был недоступней средневекового замка. Следовательно, подручный никогда не был в стенах этой крепости. Единственное, что ему пришлось сделать, и единственное, в чем состояла его задача (принимая во внимание, что у миссис Эннисмор-Смит хватило духу выполнить основную работу),– это устроить так, чтобы кто-то видел, как он перелезает через стену в переулок и как сумасшедший бежит по окрестным улицам прочь от «Монмут-мэншинс» ровно в 1.20 пополуночи в среду. Кто ж найдется такой толковый и даже сверхтолковый, кто бы понял, что Убийство вовсе не совершалось в 1.20, что беглец в нем не повинен и что алиби жены, обеспеченное ничего не подозревающим и готовым подтвердить его под присягой мистером Эннисмор-Смитом, полностью рушится?
- Предыдущая
- 34/50
- Следующая
