Перстень с печаткой - Беркеши Андраш - Страница 11
- Предыдущая
- 11/66
- Следующая
В этот момент на маленьком столике, около которого стоял Хельмеци, зазвонил телефон.
— Снимите трубку, — приказал Домбаи, — но о том, что с вами произошло, — ни слова.
Хельмеци поднял трубку.
— Да, квартира Хельмеци. Кто вам нужен?.. Это какая-то ошибка.
— Кого спрашивают? — тихо спросил Домбаи. — Не кладите трубку.
— Одну минутку… — проговорил в телефон Хельмеци. Какого-то капитана Ракаи.
— Это я, — проговорил на чистейшем венгерском языке вышедший из спальни Кальман и, подойдя к остолбеневшему хозяину дома, взял у него из рук трубку. — Господин лейтенант, поставьте его лицом к стене, — бросил он Домбаи. — Алло, капитан Ракаи слушает.
Хельмеци совсем растерялся. Он прислонил голову к прохладной стене. «Может быть, Гарри с помощью этого дерзкого трюка, выдавая себя за Ракаи, хочет спастись? — пронеслось у него в мозгу. — И все же что-то здесь не то, ведь он свободно говорит по-венгерски и, кажется, говорит обо мне с каким-то полковником».
— Честь имею доложить, со мной лейтенант Надь. Вилла окружена нами… Понятно. Пока не приедет господин полковник, начать допрос. Слушаюсь.
Хельмеци слышал, как Кэмпбел положил на рычаг телефонную трубку и приказал лейтенанту:
— Проверьте все и проинструктируйте людей, чтобы они, не дай бог, не стали стрелять в господина полковника. Подождите, куда вы бежите?
— Осмелюсь доложить…
— Обыщите господина Монти Пинктона.
Хельмеци был близок к обмороку. Сейчас он уже ничего не понимал. Выходит, что Кэмпбел не тот, за кого он себя выдавал. Уж не он ли, не Кэмпбел ли был вторым агентом Шликкена?.. Хельмеци терпеливо сносил, когда его обыскивали.
— Теперь идите, — услышал он властный голос Кэмпбела. Щелкнули каблуки, застучали шаги, хлопнула дверь. — Повернитесь и садитесь. Вон туда, около печки.
Хельмеци попытался взять себя в руки; улыбаясь, он повиновался.
— Гарри…
— Я капитан Виктор Ракаи.
— Все равно, — сказал Хельмеци. — Будьте любезны, наберите сейчас же следующий номер телефона…
— Уж не желаете ли вы, Пинктон, разговаривать с сэром Дунканом?
— Нет, нет. Я хотел бы выяснить это роковое недоразумение.
— Какое недоразумение? Никакого недоразумения нет, Пинктон. Я вот уже несколько лет охочусь за тобой. Но ты ловко маскировался…
— Я и не собирался маскироваться. Будь любезен…
— Будьте любезны, — поправил его Кальман.
— Будьте любезны, наберите, пожалуйста, 372—08 и вызовите господина старшего инспектора Оскара Шалго. Скажите ему, чтобы он немедленно попросил приехать сюда господина майора Генриха фон Шликкена.
Кальман наморщил лоб.
— Что это должно означать, Пинктон? Майор Шликкен уехал в Афины.
— Он должен отправиться туда только завтра утром…
— План изменился. Он уехал час назад.
— Тогда пусть сюда приедет господин старший инспектор Оскар Шалго.
— Вы, Пинктон, знаете этих господ?
— Много лет…
Кальман подошел ближе.
— Уж не хотите ли вы сказать… — Кальман погрозил пальцем, — что…
— Именно это. Может быть, вам скажет что-нибудь этот шифр: Ц—76?
Кальман широко раскрыл глаза, потом начал громко смеяться.
— Может, вы и есть Ц—76?
— Да, я. Старший инспектор Шалго это подтвердит.
Кальман не знал, кто такой Шалго, только догадывался, что он стоит над Хельмеци. Поэтому, не задумываясь, он сказал:
— Сомневаюсь в этом, Монти Пинктон. Старый добрый Шалго полчаса назад скончался. Он отстреливался до тех пор, пока у него не кончились в обойме патроны. Последнюю пулю он пустил себе в лоб. Вы с ним, Пинктон, ловко замаскировались.
— Оскар покончил с собой?
— Ну, не будем играть комедии, Пинктон. У нас мало времени. Быстро диктуйте имена… Вам дурно?
— Прошу прощения, я — Ц—76.
— В материалах Ц—76 не фигурирует ваше имя.
— Иного я сказать не могу. Я могу это доказать.
— Пожалуйста, докажите.
— Можно мне встать?
— Что вам надо? — Кальман поднял револьвер. — Сидите.
Хельмеци ослабил галстук.
— Прошу вас, — глухо произнес он. — В ящике моего письменного стола вы найдете конверт.
Кальман выдвинул ящик, не упуская, однако, из виду побледневшего Хельмеци.
— Этот? — спросил он.
— Да. Вскройте, пожалуйста. Там — список, который я подготовил по заданию господина майора фон Шликкена.
Кальман вскрыл конверт. Быстро окинул взглядом весь список. В нем значилось шестьдесят три фамилии.
— А почему же вы не сообщили об этих людях в отдел, если вы действительно Ц—76?
Хельмеци облизнул губы.
— Честь имею доложить, я сообщил. Насколько мне известно, они взяты под наблюдение. — Он снова облизнул губы и проглотил слюну. Но вдруг лицо у него прояснилось. — Ведь мы вместе учились на курсах?
— Ну, вместе.
— Вы помните Джона Смутса? — Кальман кивнул. — Его истинное имя — Ян Питковский. Он был одним из руководителей польского движения Сопротивления.
— Возможно, — отозвался Кальман. — Помню, был у него оригинальный золотой перстень с изображением сирены на печатке.
— Этот перстень лежит в ящике моего стола. В коробочке, обтянутой темно-зеленым плюшем.
Кальман нашел перстень и сразу узнал его. Вспомнил он и симпатичного молодого парня. Кальман не знал только о его польском происхождении.
— Так он что ж, подарил вам этот перстень?
— Да нет, я раскрыл Питковского и всю его группу в тридцать пять человек. Их расстреляли, а перстень господин майор фон Шликкен отдал мне.
Кальман наморщил лоб и изобразил на лице озабоченность.
— Выходит, мы осечку дали? Этот перстень не вызывает сомнения — он принадлежал Смутсу. Так ты на самом деле сотрудник контрразведки? Встань… Впрочем, сиди. Но это же идиотизм! Чего ради они скрывали, что Ц—76 и ты — одно лицо?
— Они оберегали меня. Мы давно уже подозреваем Шалго. Там у меня есть и о нем сообщение. Я же… — Хельмеци наполнил рюмку палинкой и жадно выпил. — Ты что думаешь, Базиля святой дух провалил? Это я, понимаешь, я…
Кальман покачал головой и еще раз пробежал глазами список. Вдруг его бросило в жар.
— А кто такой главный врач доктор Игнац Шавош?
— По-моему, английский агент. О нем я еще не сообщил.
— Когда ты начал работать на нас?
Хельмеци быстро заговорил. Жестикулируя, он рассказал, при каких обстоятельствах был завербован, перечислил и важнейшие задания, которые он «блестяще выполнил», например раскрыл Мирко Станковича.
— Что-то долго не идет господин полковник, — с нетерпением промолвил Кальман и взглянул на часы. — Я сам не берусь решить этот вопрос. А сейчас ты каким делом занят? — спросил он равнодушным тоном.
— Вот этой афинской акцией, после чего я должен буду заняться дочерью профессора Калди. Впрочем, это какой-то блеф…
— Почему?
— Это блажь Шалго. У него идефикс, что профессор — коммунист. Полтора года он его держит под наблюдением. — Чепуха. Калди — друг детства господина министра обороны.
— Однако Шалго два дня назад все же получил разрешение на прослушивание телефонных разговоров Калди.
Скрипнула дверь. Вернулся Домбаи. Он тихо сказал что-то Кальману; тот кивнул. Домбаи подошел к радиоприемнику и с рассеянным видом включил его.
— Сколько же всего участников движения Сопротивления ты раскрыл? — спросил Кальман.
— Надо бы посчитать. Много.
— Среди них были и коммунисты? — Кальман взглянул на Домбаи.
— Да, немало.
Домбаи включил радио почти на полную силу.
— Уже одиннадцатый час, господин лейтенант, — сказал Хельмеци.
— Знаю, — ответил Домбаи.
— Какой у тебя револьвер? — спросил Кальман.
— «Вальтер». Хорошая игрушка, — похвастался Хельмеци. — Осторожней, он заряжен.
— Ты им застрелил уже кого-нибудь?
— Двух евреев, в Варшаве…
— И Яна Питковского? — Хельмеци кивнул. — И Мирко?
— И его… Налить?
Радио так вопило, что им приходилось буквально кричать, чтобы слышать друг друга.
— Налей. Господину лейтенанту тоже. Возьми, Шандор. Ну, так за что мы выпьем?
- Предыдущая
- 11/66
- Следующая
