Полотно темных душ - Бергстром Элейн - Страница 52
- Предыдущая
- 52/70
- Следующая
Более могущественные существа прятались более тщательно. Серебряный лорд, который принес Ордену так много горя, появлялся либо на заднем плане, либо где-нибудь в углу, а подчас его бледное лицо вытягивалось во всю ширину или во всю высоту Полотна, так что разглядеть черты его лица было невозможно. Он прятался лучше всех остальных. Каждое имя, однако, было записано, а Доминик знал все имена наизусть.
Он схватился за один угол Полотна, а Гектор крепко сжал другой. Вместе они натянули Полотно и расправили складки таким образом, что Доминик мог видеть всю ткань. С легким вздохом страха, чувствовать который должен был каждый из братьев Ордена, Доминик начал вызывать души.
Произнеся какое-то имя, Доминик замолкал и ждал результата. Ткань Полотна начинала легко трепетать в их руках, когда названная по имени душа пыталась отозваться.
Доминик произносил имена медленно и громко, всякий раз получая ответ. Наконец он добрался до самого страшного их противника, существа, имени которого никто не произносил вслух с тех самых пор, как был разрушен их замок:
– Моргот!
Никакого ответа, словно Полотно было не Полотном, а простым куском ткани, словно часовня была обычным штабелем кирпича.
– Я приказываю тебе показаться, Моргот!
Гектор испуганно втянул голову в плечи, так как ему показалось, что слово «приказываю» не слишком годилось в данном случае. Он ожидал огненного ливня, удара молнии, направленного из ткани Полотна прямо в амулет Доминика. Именно этого следовало ожидать от Моргота, однако Серебряный лорд ничего такого не предпринял.
Доминик задумался, вдруг имя Моргота было записано неправильно. Тогда он попробовал его в различных вариантах, но так же безрезультатно. После этого он продолжил вызывать души по порядку и, дойдя до конца списка, произнес самое печальное из всех имен:
– Лейт!
Он сказал это ласково и негромко, словно боялся, что пробуждение может причинить ей боль.
Легкий бриз коснулся щеки Гектора, и пламя факела в его руках затрепетало. Когда он повернулся, чтобы отыскать отверстие, из которого на него вдруг пахнуло прохладным воздухом, у него под башмаком вдруг подалась каменная плита пола.
Гектор выпустил край Полотна, вручил факел Доминику и поднял каменную плиту, которая оказалась незакрепленной.
– Откройте двери! – крикнул Доминик остальным монахам, которые с нетерпением ждали снаружи. – Идите сюда, взгляните, что нашел Гектор!
Пето, самый маленький из Стражей, прополз подземным ходом до того места во внутристенном коридоре, откуда он начинался. Лео поспешил в библиотеку и обнаружил незапертую шкатулку, в которой хранился пергамент с письмом Лейт к сыну. Он был уверен, что шкатулка была открыта уже довольно давно, хотя как раз по этому вопросу трудно было сказать что-то определенное.
– Тебе следовало показать ему письмо матери несколько лет назад, – заявил Маттас. – У мальчишки никогда не было призвания, и Полотно не влекло его.
– Разве твоя жизнь в его возрасте была уже определена? – осведомился Доминик.
Маттас нахмурился. Огонь, выжегший его глаза, уничтожил и часть его памяти.
– Я не могу вспомнить, – признался он наконец.
– Зато я помню, – вступил в разговор Гектор. – Я думал, что как только мне удастся сбежать от своего господина, я сразу женюсь и воспитаю не меньше дюжины детей. Вместо этого я оказался здесь и воспитал только одного. Что бы ни натворил Джонатан, он совершил это только по неведению.
– Или под влиянием Полотна, – добавил Маттас.
– По неведению! – настаивал Гектор, пытаясь сдержать свою ярость. Гектор воспитал Джонатана и не собирался позволять никому несправедливо обвинять своего любимца. – Кроме того, мне кажется, что еще не поздно все поправить.
– Существует одна причина, еще более важная, почему нам нужно отыскать Жона как можно скорей, – заявил Лео. – Часовня защищена заклятьем со всех сторон. Если Жону удалось проникнуть в нее, несмотря на заклятье, это означает, что его непременно должно тянуть к Полотну. Иного объяснения я придумать не могу.
– Невероятно, – фыркнул Маттас.
– Лео прав, – поддержал товарища Доминик. – Один из нас должен отыскать Жона и сказать ему правду. Кто пойдет?
Доминик управлял заклятьями, которые удерживали души в плену Полотна. Маттас не мог путешествовать. Пето был еще мал. Слишком явная любовь Гектора к Жону могла помешать ему быть беспристрастным. Лео оказался единственным, кто мог отправиться в путешествие, а его мастерство чародея могло помочь ему защитить себя, если Джонатан окажется слишком опасным.
Горные тропы все обледенели, а ветер дул пронизывающий и холодный. Гектор проводил Лео до половины пути из крепости до Тепеста.
– Не суди Жона чересчур строго, когда отыщешь его, – сказал он на прощанье.
– Я должен найти Андора или Ивара и рассказать им о том, что произошло. Что касается Джонатана… – Лео вздохнул. – Я сделаю все возможное, чтобы привести его обратно.
Подземный тоннель, ведущий в Тепест, мог надежно укрыть Лео от пронизывающего ветра и холода, однако под землей пахло гнилью, словно огромное чудовище заползло в пещеру и издохло. Лео медленно шел по извилистому тоннелю и прислушивался к странным шорохам и возне, которая слышалась отовсюду. Навряд ли летучие мыши, гроздьями свисающие с потолка вместе с клочьями толстой и липкой паутины, в которой шевелились мохнатые пауки, могли производить столько шума.
Запах становился все сильнее, а звуки стали еще громче. Наконец Лео догадался, что это такое.
Гоблины.
Лео довольно долго жил в Тепесте, прежде чем присоединиться к братьям Ордена, и повадки гоблинов были ему хорошо известны. Однако за все те годы, что Лео провел в крепости, никто и никогда не слыхал, чтобы гоблины отважились забраться в эти тоннели. Подземный ход находился уже на территории Марковии, а гоблины смертельно боялись Маркова и его зверолюдей.
Выход из подземелья был только один, и Лео был уверен, что гоблины, несомненно, станут поджидать его именно там. Наверняка они уже услышали его шаги и учуяли запах. Лео зажег второй факел еще до того, как первый догорел, и прижал к бедру лезвие короткого острого меча, который он нес с собой. Огонь факела и тяжесть оружия успокоили его даже сильнее, чем заклинание, которое он начал готовить, продолжая двигаться вперед.
По мере того как Лео приближался к выходу, гоблины отступали перед ним. Он слышал, как они переговариваются между собой на своем грубом языке сразу за границей света факела. Он не мог поэтому определить, сколько будет у него противников, но знал, что их будет достаточно, чтобы наверняка одолеть одинокого путника. Отступить он не мог – любое проявление страха могло вызвать немедленное нападение. Лео плотнее завернулся в плащ и ускорил шаг, бормоча первые строки огненного заклинания.
Выход из пещеры был теперь прямо перед ним. Гоблины сгрудились по сторонам прохода, прячась в тени в устье пещеры, тихонько поскуливая от страха и неуверенности. Теперь Лео мог разглядеть их всех: их было больше тридцати. Эти твари ненавидели дневной свет, но сейчас они скорее склонны были убежать от него, не желая нападать.
Лео приблизился к гоблинам так близко, что от резкого запаха их тел на глазах у него выступили слезы. Осветив их факелом, Лео увидел, что большинство тварей были совсем молодыми и среди них было немало самок с детенышами. Выражение их лиц показалось Лео исполненным страха и неуверенности; так, наверное, выглядели бы и человеческие матери. Всего несколько взрослых самцов сжимали в руках примитивное оружие, однако было непохоже, чтобы они горели желанием нарушить это странное перемирие.
– Позвольте мне пройти, и я не причиню вам вреда! – выкрикнул Лео. Он сомневался, что гоблины понимают слова человеческого языка, однако твари расступились, лишь только он приподнял факелы. Пройдя сквозь толпу тварей, Лео очутился на свежем воздухе, где ярко светило солнце. Спускаясь к реке, он слышал, как гоблины ринулись в глубину тоннеля.
- Предыдущая
- 52/70
- Следующая
