Разоблачение - Берг Кэрол - Страница 53
- Предыдущая
- 53/85
- Следующая
– Я хочу узнать, что с нами случилось, с моим народом и вашим. Узнать все с самого начала. Причины нашей войны. Зачем мы сражаемся, хотя нам тяжело убивать друг друга. Прошу вас, позвольте мне сказать. Я не причиню вам вреда.
– Сиккор. Асетья ду свиадд.
– Меззавалит.
Их шепот прополз по моему позвоночнику, оставив на горящей коже прохладный маслянистый след. Я старался успокоиться и подобрать слова, но не мог сосредоточиться, не мог вспомнить. Я не понимал слов, но это был настоящий язык демонов. Эззарийцы знают из него только несколько слов. Если бы я не был доверху заполнен страхом, эти слова наполнили бы меня всего. Они были звучащим эквивалентом ненависти.
– Иддрасс! – Это слово я знал. Смотритель.
– Я пришел не для того, чтобы сражаться. Я безоружен. – Я засмеялся бы, если бы вспомнил, как это делается. Непонятно было даже, на чем я стою, не говоря уже о том, заботят ли этих существ мои намерения и заметили ли они мою безоружность. Все, что я знал, что слышу… чувствую… три различных голоса, которые стали спорить между собой, когда догадались, кто я. Чтобы это понять, не требовалось знание языка. Их отношение к Смотрителю тоже было очевидно. Холодный кулак, который сжимал мой желудок, теперь охватил все внутренности, кажется пытаясь вытащить их наружу. И это было только начало.
Смотрителей предупреждают о последствиях пленения демонами. Разумеется, это только теория, основанная на опыте тысяч Смотрителей и долгих годах битв и наблюдений. Предупреждение делается для того, чтобы Смотритель трезво оценивал свои силы и силы противника, потому что никто не знает, как справляться с подобными последствиями. Но наши представления о жестокости, мучениях и боли не имели ничего общего с реальностью.
Один из длинных ледяных пальцев обхватил меня за шею и потащил, безмолвного и задыхающегося, сквозь тьму. Я чувствовал, как ноги скользят по льду, хотя, когда волочение прекратилось, понятия не имел, что находится вокруг меня. Можно попытаться пронзить рукой пол – назовем так то, что было подо мной, – или потолок, то есть тьму надо мной, или проделать то же самое с темнотой по бокам. Воздух казался ледяным и совершенно неподвижным. Я не знал, нахожусь ли снаружи или в каком-то помещении, но на миг мне показалось, что здесь никого больше нет. Я осторожно сел и попытался создать свет дрожащими пальцами. Ничего не получилось.
– Гараз ду циет, Иддрасс. – Шипение дохнуло мне прямо в лицо, повеяло запахом открытой могилы.
Я подался назад, стараясь глотнуть чистого воздуха. Могучий удар в живот вовсе лишил возможности дышать. От второго удара затрещали ребра. Я попытался парировать удары, но под руками была лишь пустота.
– Погодите! Я пришел, только чтобы узнать…
– Гараз ду циет, Иддрасс. – Последовал удар по голове. Красные огни, которые я увидел, были внутри меня, в этом мире страха не было места свету. Я свернулся в клубок, чтобы защититься, но холодные пальцы схватили меня за руки и ноги и распрямили. Потом кто-то уронил на мою грудь наковальню.
– Стойте! Нам всем грозит опасность. Один из вас предупреждал…
– Гараз ду циет, Иддрасс. – И на меня обрушился дождь из наковален.
Я вдруг понял, что означают эти слова: «Сразись со мной теперь, Смотритель». Еще они означали «ты пожалеешь, что еще жив». Они били меня, пока все кости моего тела не оказались сломанными. Я много раз терял сознание, но они приводили меня в чувство, чтобы показать, что эта рука, или этот палец, или это ребро могут ломаться во все новых местах. Они остановились только тогда, когда я превратился в бесформенную массу.
Я ожидал иного.
Абсолютное молчание. Мертвая темнота. Пол подо мной не был полом. Я все время боялся до тошноты, что сейчас провалюсь сквозь него. И не мог дышать, не мог двигаться, не мог даже понять, что можно испытывать подобную боль. Каждый мускул, каждая косточка вопили, заставляя меня слышать их крики. Возможно, я уже умер. Но никогда бы не подумал, что смерть такая.
Я так и лежал, то проваливаясь в бесчувствие, то снова выплывая. На пятое или шестое пробуждение ощутил что-то новое. Еда. Не слишком приятно пахнувшая, но в тот миг едва ли что-нибудь могло показаться мне приятным. Я подумал, нет ли рядом с ней и питья, эта мысль захватила меня. Судя по запаху, еда была не дальше чем на расстоянии вытянутой руки. Но с тем же успехом она могла находиться на Луне. Я был уверен, что не смогу пошевелить ни одной сломанной конечностью. Но боль в левой руке немного утихла, и я осторожно вытянул ее из-под себя. Похоже, я не умер. Более того, когда осмелился пошевелиться, то обнаружил, что, несмотря на чудовищную боль, сломано только несколько ребер и еще лодыжки и пальцы на левой руке. Все остальное было цело.
Я не тратил времени на еду. Мясо, и не очень свежее. Но подтащил к себе чашку и наклонил к ней голову. Первый глоток выплюнул. Никогда не пробовал такой гадкой жидкости. Но ничего дурного не произошло, и я снова склонился над чашкой и глотнул. Жажда прошла, я провалился в беспамятство, чтобы вернуться из него от тяжелого пинка.
– Гараз ду циет, Иддрасс. – И они повторили все сначала.
В пустынной темноте ко мне начали приходить мои кошмары. Десятки раз я тонул, и столько же раз меня пожирала тьма. Между избиениями, от которых я ощущал себя куском сырого мяса, я лежал, свернувшись в клубок, и мечтал о смерти. Они знали расположение всех мои нервов и прижигали их кипящим маслом, все самые уязвимые места моего тела, в которые вонзали железные занозы. Из давно забытых страхов они выпускали образы змей и насылали их на меня тысячами. Они выяснили, насколько сильно я боюсь увечий, и извлекли из этого знания огромную пользу. Однажды я пролежал целый, как мне казалось, день, думая, что мои руки отрезаны по самые плечи. Иногда я был уверен, что они действительно сделали то, что мне казалось, а потом излечили меня, чтобы иметь удовольствие повторить все сначала. Иной раз я начинал думать, что это только иллюзия, чудовищные видения, которые просто обладают удивительным правдоподобием. Я так и не узнал, что же происходит на самом деле. Единственной истиной было то, что каждая клеточка моего тела содрогалась от боли в любую секунду этих бесконечных дней.
Все это время они пытались проникнуть в мою душу. В начале каждой новой серии попыток я чувствовал, как один из них приходит и начинает нащупывать путь внутрь меня. «Сеггеллиддна», назови свое имя. Это была единственная выигранная мною битва, но я понимал, что мое поражение – только вопрос времени. Они найдут путь. К концу очередного дня мучений я чувствовал, как все они слизывают мою боль и отчаяние, как голодные коты слизывают разлившееся молоко. Я не стонал и не просил пощады, хотя они хотели этого. Все стало бы легче, если бы я поддался, но долгие годы учения и практики не позволяли мне кормить демонов. Когда я оставался один, то вцеплялся зубами в свои грязные окровавленные руки и рыдал от боли. Я мечтал лишь об одном миге спокойствия. О малейшем проблеске света.
…Кормили меня сырым испорченным мясом. Возможно, оно было наваждением, а возможно, чувства меня обманывали и все казалось хуже, чем было. Но я привык есть то, что дают, за годы рабства. Хотя и был обречен на смерть, упрямство не позволяло мне торопить события. Я ел, чтобы жить.
Света не было. Тепла не было. Не было сказано ни слова, в котором не звучали бы злоба и ненависть. День не отличался от ночи, один час от другого, то же самое было с неделями и месяцами. Через некоторое время я уже не помнил, чего хотел… только того, чтобы все это кончилось. Конечно, я пытался использовать свою мелидду, чтобы сделать свет и создать хоть какую-то защиту. Но не мог собрать достаточно сил даже для этого, и все мои попытки лишь сильнее злили демонов.
Иногда, когда мучители оставляли меня в покое и занимались чем-то другим, я пытался уползти, ибо то, в чем я находился, было лишено стен и потолка. Каждый раз это занимало много часов. Я надеялся найти хоть что-нибудь, чего можно коснуться, почувствовать, хотя бы услышать, надеялся доползти до кого-нибудь, в чьих руках я не умру жалкой смертью. Но так и не смог уползти никуда, а моим тюремщикам не составляло труда найти меня. Их первые холодные прикосновения с обратной стороны моих глаз были хуже всего.
- Предыдущая
- 53/85
- Следующая
