Лилия и меч - Беннет Сара - Страница 3
- Предыдущая
- 3/64
- Следующая
Зная цену символам, Ворген присвоил себе сокола, когда убил отца Лили, и с тех пор гордая птица реяла на флагах и стягах над всеми полями сражений, в которых он участвовал.
Лили подняла глаза и уставилась на Радолфа, не зная, что сказать ему; а пальцы, скрытые под плащом, торопливо пытались стащить единственную улику, которая могла выдать ее тайну.
– Милорд, я гостила у своей родни по ту сторону границы, в Шотландии, когда начались эти беспорядки в Нортумбрии, – услышала она свой взволнованный голос. – Когда стало известно о смерти Воргена, меня отправили домой. Мой отец Эдвин Реннок – вассал графа Моркара и проживает в десяти лигах к югу от Гримсуэйда. При въезде в лес к северу отсюда на нас напали разбойники, но я сумела ускакать. Что случилось с моими людьми, я даже не представляю.
Английский граф Моркар являлся сторонником короля Вильгельма и отказался присоединиться к Воргену, когда вспыхнул мятеж. Таким образом, каждый вассал графа Моркара тоже хранил верность королю Вильгельму. Лили знала, что у Эдвина Реннока есть молодая светловолосая дочь.
– Я очень устала и испугалась, поэтому укрылась в этой церкви, надеясь найти здесь убежище. На севере все воюют, и трудно сказать, кто друг, а кто враг.
– Отличить одних от других и впрямь непросто, – согласился Радолф. Размышлять над его странной манерой разговора у Лили не было времени, ибо Радолф обратился к ней с вопросом: – А вы знаете, кто я такой, леди?
Лили кивнула. В этот момент кольцо под плащом соскочило с пальца, и она едва его не уронила.
– В таком случае вам известно, что я человек короля. Если вы в самом деле та, за кого себя выдаете, то со мной вы будете в безопасности.
– Да, милорд.
Неужели он поверил ей с такой легкостью? Лили крепко сжала кольцо во влажной ладони, когда Радолф склонился над ней; в его темных глазах поблескивали отражения мерцающего факела. Медленным движением Лили осторожно опустила кольцо в прореху подкладки своего плаща.
Радолф подал ей руку, и с ощущением, что кладет голову в пасть волку, Лили протянула ему дрожащие пальцы. Его кожа, заскорузлая от меча, обдала ее теплом.
Радолф помог ей подняться и пробежал взглядом по ее лицу, словно составлял опись имущества. От этой мысли Лили ощутила вспышку гнева, смешанного со страхом, она хорошо сознавала, что он мог там увидеть: овальное лицо с высокими скулами, прямой нос, чуточку длинноватый для истинного совершенства, и упрямый подбородок. Перламутровая кожа, слегка зардевшаяся от непривычно пристального внимания. Однажды в имение ее отца пришел бард и пел песни, в которых восхвалял ее красоту, и говорил, как мечтает растопить ее сердце, поскольку, красоту Лили отличала холодность, и те, кто ее не знал, полагали, что она обладает столь же холодным сердцем.
На самом деле сердце Лили было мягким и нежным, и ей приходилось тщательно оберегать его, чтобы оно не разбилось; со временем она утратила способность к открытости.
Осторожно, словно боясь испугать, Радолф стянул с ее головы скрывавший волосы капюшон и увидел непокорную массу выбившихся из прически кудрей.
Внезапный огонь полыхнул в темных глазах Радолфа.
– Луна сошла с небес, чтобы осветить нам путь, – пробормотал он. – Что скажешь на это, Стефан?
Вместо ответа юноша рассмеялся, и Радолф, приподняв прядь ее волос, пропустил их сквозь покрытые боевыми шрамами пальцы. У Лили перехватило дыхание и жар прилил к щекам. Вид собственных волос в его руке странным образом будоражил ее, но причина этого волнения была ей непонятна. Это Радолф, вынуждена была она напомнить себе, человек, который охотится на нее, чтобы уничтожить.
Рука Радолфа медленно обвела ее лицо, словно он хотел навеки запечатлеть в памяти ее черты.
От его прикосновения Лили охватил трепет, распространившийся волной от лица вниз по шее и груди к животу. Она была перед ним бледной свечой, а он – огнем, заставившим ее воспламениться. Теперь она горела медленным, томным пламенем.
– Вы не назвали свое имя, – подсказал он мягким, глубоким голосом и слегка наклонил вбок ее голову, чтоб она могла заглянуть в его глаза. Он хотел поцеловать ее – Лили прочла это в их темных глубинах. И она тоже этого хотела.
Чувствуя головокружение, Лили отвела взгляд, поймав себя на том, что вновь уставилась на его чувственный рот, уголки которого слегка изогнулись вверх.
– Ваше имя? – повторил он.
– Лили. Меня зовут Л или.
Она тотчас принялась ругать себя за потерю бдительности, но тут же вспомнила, что норманны знают супругу Воргена под именем Уилфриды. Это отец звал ее Лили. «Моя холодная прекрасная лилия».
– Лили, – повторил рыцарь, согревая слово своим голосом. – Да, это имя подходит к вашей холодной красоте.
Он провел большим пальцем по ее подбородку и, когда сквозь полураскрытые губы Лили вырвался тихий вздох, смело коснулся ее полной нижней губы. Лили задрожала. И тут его рот приблизился к ее губам настолько, что она ощутила теплое дыхание Радолфа и уловила его мужской запах.
В этот момент Лили осознала, что все это происходит с ней не в мечтах и не во сне. Этот человек, кажется, и в самом деле собирался поцеловать ее прямо здесь, под сводами церкви Гримсуэйда. А если да, то что? Лили боялась, что растает, растечется лужей у его ног и станет абсолютно послушной. Тогда ее положение будет куда более опасным, чем сейчас.
Лили сделала шаг, и хотя ее локоть нечаянно угодил ничего не подозревавшему юному пажу в подбородок, тот лишь отшатнулся, но не произнес ни слова.
Лили почувствовала, как предательская краска залила ее бледную кожу. Никогда за свою жизнь не вела она себя столь дерзко! И никогда в жизни этого не хотела.
Радолф сделал шаг назад. Он улыбался, но от добродушия на его лице не осталось и следа. Казалось, страх Лили разрушил странные чары, в сети которых они оба оказались, напомнив ему о том, кто он и кому служит. На этот раз, когда Радолф заговорил, в его голосе сквозила угроза.
– Да, леди, меня стоит бояться, так что постарайтесь это запомнить. Вы говорите, что служите королю Вильгельму, но с какой стати я должен вам верить? Ваша лояльность может быть в такой же степени адресована Воргену или его дьяволице-жене.
Лили покрутила головой, желая смирить бешеное биение сердца. Дьяволица! И он гремел назвать ее так, хотя она пеклась лишь об одном – благополучии своего народа! К тому же до сих пор ее землями управлял Ворген, и это он вел войну от ее имени.
– Милорд, – упрямо произнесла она, – на самом деле я никакая не дьяволица.
Глаза, только что смотревшие на нее с таким теплом, стали холодны; рот, суливший удовольствие, вытянулся в твердую тонкую линию. Перемена, происшедшая с рыцарем, пугала, но все же она принесла Лили некоторое облегчение. Именно таким представляла она Радолфа, и таким она могла его ненавидеть.
Отвернувшись от нее, Радолф спокойно заговорил с юным Стефаном:
– Отведи леди в мой шатер и не спускай с нее глаз. Когда я вернусь из замка Воргена, я снова ее допрошу.
Лили чуть не ахнула. Она ожидала, что к ней отнесутся с подозрением и усомнятся в правдивости ее истории, но все же надеялась, что Радолф отпустит ее восвояси. К несчастью, она не предвидела, что этот человек проявит сверхосторожность. Впрочем, как иначе смог бы он выжить в море ненависти?
Радолф снова уставился на нее, рассеянно потирая плечо в том месте, где на кольчуге зияла прореха, украшенная ржавым пятном запекшейся крови.
Сердце Лили сжалось.
– Кажется, вы ранены, милорд?
Слова прозвучали, прежде чем она успела подумать. Исполняя роль супруги Воргена, Лили научилась хитрить и лицемерить, и это очень помогало ей. Но сколь благоразумно в данной ситуации проявление женского участия?
– Пустяк, – решительно пресек Радолф ее попытку позаботиться о нем.
– Никакой это не пустяк!
Он уставился на нее сузившимися глазами, и Лили ощутила, как между ними растет каменная стена подозрительности.
- Предыдущая
- 3/64
- Следующая
