Путь шута - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 5
- Предыдущая
- 5/113
- Следующая
Он уснул сразу же, едва щека его коснулась подушки. Во сне он видел ослепительно белые башни Бахана, возвышающиеся над пышной зеленью окружающих станцию садов. Над башнями ярко сияло солнце, похожее на открытую в небесах круглую заслонку золотоплавильной печи. Почему-то он должен был, не отрываясь, глядеть на него, хотя от солнечных лучей болели и слезились глаза. В какой-то момент он не выдержал и моргнул — и солнце тотчас же вспыхнуло сверхновой звездой, обжигая глаза даже сквозь прикрытые веки. Белые башни дрогнули и начали плавиться, растекаясь, как будто были сделаны из сливочного мороженого. Свет, низвергавшийся с неба, становился все ярче — ослепший Эдди чувствовал это кожей. Потом что-то щелкнуло, и наступила абсолютная темнота. Руки-Ножницы вздрогнул и проснулся.
В диспетчерской действительно было полутемно — экономный Панчах Лал выключил верхний свет. Тускло светились экраны мониторов. Эдди поморгал, вглядываясь в мерцающие на экране цифры: 11. 18. 22. Значит, с момента захвата прошло уже почти пятнадцать часов… Больше половины срока, отпущенного террористами премьер-министру Гхошу.
«Интересно, — вяло подумал Эдди, — сумели они хоть о чем-то договориться?»
— Эй, сахиб, — громким шепотом позвал он, — какие новости?
Панчах Лал пошевелился в своем кресле — темный силуэт перед мерцающим разноцветными огоньками пультом.
— Тише, — прошипел он, не поворачивая головы. — Взгляни на седьмой монитор.
Руки-Ножницы приподнялся на локтях. Седьмой монитор передавал картинку из коридора, кольцом опоясывавшего административный корпус. По скудно освещенному пространству перед камерой двигались какие-то тени с большими, как у киношных инопланетян, головами. Они появлялись откуда-то из темноты, скользили вдоль стен коридора и исчезали в черном квадрате в полу. Пока Эдди силился понять, что же происходит на экране, перед ним прошла целая вереница этих большеголовых призраков.
— Это террористы? — выдавил он наконец. — Они уходят?
— Нет, — тихо ответил Панчах Лал. — Это армейский спецназ.
Он что-то сосредоточенно набирал на клавиатуре. По зеленому экрану монитора ползли длинные колонки цифр.
— Значит, будет штурм? — У Эдди мгновенно вспотели руки. Да что руки — он весь покрылся мерзким липким холодным потом. — А если те парни взорвут свою бомбу?
— Жизнь — иллюзия, Эдди, — спокойно ответил Панчах Лал. — Стоит ли бояться?
Руки-Ножницы застонал. Ну о чем говорить с таким идиотом?
— Сейчас полчетвертого ночи, — продолжал напарник. — Самое подходящее время для того, чтобы захватить террористов врасплох. Картинка, кстати, идет только по нашему каналу — в локальную сеть я повесил запись с пустым коридором.
— Очень предусмотрительно, — пробурчал Эдди. Поднялся с матраса и, пошатываясь, побрел за перегородку, к умывальнику. Плеснул себе в лицо холодной водой и тут же по нехитрой ассоциации вспомнил о системе охлаждения реактора. — Послушай, а Большой Джим еще работает?
— Работает, — мрачно ответил Панчах Лал. — Они запретили его выключать.
— Плохо, — озабоченно пробормотал Руки-Ножницы. — Как ты думаешь, эти парни умеют обращаться с системами охлаждения?
На этот раз напарник долго молчал, прежде чем ответить.
— Не знаю, — сказал он наконец. — Вообще-то вероятность того, что среди них окажутся дипломированные инженеры, невелика.
— Вот именно. А это значит, что мы сидим на пороховой бочке, сахиб.
— Эдди, — проговорил Панчах Лал, — я давно хотел тебя попросить… Прекрати называть меня «сахиб». Это очень, очень меня раздражает.
«Ничего себе, — подумал Руки-Ножницы. — Что это с ним? Неужели мистер Айсберг нервничает?»
— Ладно, — буркнул он. — Буду называть тебя просто Панч.
— Вот и отлично, — спокойно отозвался напарник. — И ради всего святого, выбрось из головы всю эту чушь насчет варн.
От неожиданности Руки-Ножницы даже лишился дара речи. Просто стоял и тупо пялился на невозмутимо восседавшего за пультом сикха.
— Перед лицом смерти, — торжественно произнес Панчах Лал, — нет занятия более глупого, чем беспокойство о мирской суете.
— Перед лицом чего? — переспросил Эдди.
— А ведь мы встречались, — заметил Рамсей Ллойд, разглядывая бесстрастное лицо человека в белом тюрбане. — В Бейруте, в девяносто восьмом.
Акмаль Малик медленно опустил веки. Посидел с закрытыми глазами, вспоминая.
— Расул Магомед? Да, я тебя помню. Тогда тебе удалось обмануть палестинцев, хотя я с самого начала говорил им, что ты не араб. Кое-кто из них заплатил за свою беспечность жизнью. А теперь, значит, ты работаешь на индюшек?
— Я работаю на премьера Гхоша. Фактически, разговаривая со мной, ты разговариваешь с ним.
— Значит, толстомордый баран, называющий себя мусульманином, просто ширма?
Ллойд пожал плечами.
— Называй как угодно. Договариваться тебе придется со мной.
Он взял с тихо звякнувшего блюдца тонкостенную чашечку с кофе и сделал небольшой глоток. «Отвратительный вкус, — подумал Ллойд. — Подумать только, в Индии, стране божественного кофе, я вынужден пить эту жидкую дрянь швейцарского производства… Вот она, изнанка глобализации…»
Выбора у него, однако, не было. У стены едва слышно гудел кулер, в небрежно распахнутом стенном шкафчике стояли в ряд три коричневые банки «Нескафе». При других обстоятельствах Ллойд вообще отказался бы от предложенного кофе, но в аппаратной было очень холодно. Террористы опасались применения паралитического газа: кондиционеры работали в полную силу, стоявшему под белой решеткой вытяжки охраннику поток воздуха шевелил волосы.
— Тебе не понять нас, англичанин, — сказал Акмаль Малик после некоторого молчания. — Ты не знаешь, что значит чтить закон Пророка в стране, которой правят мерзкие коровопоклонники. Тебя не было с нами в Айодии, когда проклятые индюшки сносили мечеть Бабура. Ты не терял родных во время резни в Ахмедабаде. И ты не видел, как гибли под траками танков проклятого Азиля женщины и дети Кашмира.
Рамсей Ллойд покачал головой.
— Это не имеет никакого значения, друг мой. Я прагматик и привык решать задачи независимо от своих личных предпочтений. Буду с тобой откровенен: моя главная цель вовсе не спасение станции «Бахан» и не противодействие мусульманскому экстремизму. Я здесь для того, чтобы не допустить падения кабинета моего работодателя, премьера Гхоша.
Человек в белом тюрбане протянул руку и погладил крышку лежавшего перед ним атташе-кейса.
— А я здесь для того, чтобы мир вздрогнул.
Он произнес это без малейшего пафоса, но Рамсей Ллойд сразу почувствовал прошуршавший по комнате ледяной ветерок.
— Миру плевать на то, что происходит в Индии. Ты же хочешь напугать Большого Шайтана, не правда ли? Тогда тебе нужно было захватить Тримайл-Айленд, друг мой. Послушай, Малик, ты же прекрасно понимаешь, что выполнить все твои условия невозможно. Американцы не станут слушать человека, захватившего в заложники каких-то индюшек. Давай сосредоточимся на тех вопросах, которые можно решить.
Акмаль Малик усмехнулся уголком тонких бескровных губ.
— И что ты можешь мне предложить, англичанин? Неужели ты хочешь, чтобы я поверил, будто Гхош готов отдать нам Кашмир?
— Кто же так торгуется, друг мой? — укоризненно проговорил Ллойд. — Для начала можно обсудить судьбу губернатора Азиля…
— Нет, — отрезал человек в белом тюрбане. — Судьбу военного преступника Азиля будет решать исламский суд независимого Кашмира. Только так и не иначе. Мы начнем с вывода индийских войск с территории моей страны.
Рамсей Ллойд тяжело вздохнул.
— Такие сложные вопросы не решаются за пять минут, — произнес он, чувствуя острое презрение к самому себе. Ни на какой конструктивный диалог с этим фанатиком рассчитывать не приходилось. Оставалось лишь тянуть время да посматривать по сторонам, прикидывая схему штурма. Перед тем как отправиться в логово террористов, Ллойд по защищенной линии связался с Дели и вызвал в Раджабад команду «Индра» — секретное подразделение министерства обороны. По его расчетам, самолет с «Индрой» должен был опуститься в аэропорту Раджабада через час. — Я могу только заверить тебя, что премьер Гхош открыт для диалога в этом направлении…
- Предыдущая
- 5/113
- Следующая
