Юность под залог - Богданова Анна Владимировна - Страница 19
- Предыдущая
- 19/53
- Следующая
– То же, что и ты! – язвительно проговорил Гаврилов и тут же похвастался: – А мы внучку только что Ариной назвали, в честь Арины Родионовны!
– Это какой еще Арины Родионовны?! – восстала бабка.
– Эх, Зинаида, темная, недалекая ты женщина, – с печальным вздохом молвил Гаврилов.
– Я ж просила внучку Танечкой назвать! Я еще тебя хотела Танечкой назвать, Аврора!
– Ну разорвите теперь меня на части! Или назовите ребенка Тариной, чтоб никому не было обидно! – вспылила Аврора и тихо добавила: – Скорее бы уж Юрик вернулся!
Крик в маленькой комнате стоял несусветный – ругались, припоминая друг другу былое, бывшие супруги, ребенок надрывался до синевы...
– А ты мне первая изменила! Со Средой! – орал Владимир Иванович. – Мало того что ты на десять лет старше меня, так еще и гулять вздумала, курва!
– Заткнись! Идиот! Совсем дошел – уж в психушках себе жен находишь!
– Прекратите! Идите разбираться в другом месте! – Авроре удалось перекричать своих родителей.
Они переглянулись и оба как по команде уставились на дочь.
– Идем отсюда, Зинульчик! Нам, оказывается, тут не рады! Т-п, т-п, т-п, т-п, т-п! Тук, тук, тук, тук, тук. Как же, мы родили! Мы гордые стали! Зазнались! Пошли, пошли, Зинульчик!
– Пойдем, Володя. Совсем распустилась! Совсем всякий стыд потеряла! Так с родителями-то разговаривать! – объединились внезапно два врага и, более не задерживаясь, покинули Аврору с внучкой. Однако через пять минут дверь отворилась и в проеме показалась вихрастая голова Владимира Ивановича:
– Аврик, назови девочку Ариной! Утешь отца на старости лет, – слезливо проговорил он.
– Ладно, – ответила наша героиня.
Читателю может показаться, что слишком уж легко Аврора согласилась на предложенное отцом имя для ребенка. Но дело в том, что к девятому месяцу беременности все те имена, которые привлекали ее на третьем, пятом или, скажем, седьмом месяцах, разонравились ей окончательно – так что к моменту появления дочери на свет молодая мамаша просто не представляла, как наречь девочку. А имя Арина ей сразу понравилось – показалось родным и созвучным с собственным.
Тяжелые времена настали для нашей героини – метелкинская тихая квартира с появлением Арины превратилась вдруг из болота со стоячей водой в действующий вулкан. У Алексея Павловича теперь иной раз не было возможности поставить ежеутреннюю клизму – Аврора носилась по квартире как ошпаренная: то мыла ребенка, то стирала пеленки с распашонками, то грела бутылочки на кухне. А Ульяна Андреевна в свободное от работы на кондитерской фабрике время сидела на стуле и с наслаждением наблюдала, как мечется невестка. Помощи от свекрови дождаться было невозможно. Если Аврора просила ее о какой-нибудь мелочи, та долго стояла, глядя на свои руки, будто удивляясь: и откуда они вдруг взялись, эти две конечности, и зачем и как люди их используют?
– От вас, мам, ну никакой помощи! Это ж ваша родная внучка, а вы даже подержать ее не можете! – не выдерживала иногда Аврора (она называла свекровь мамой, как, впрочем, и Юрик тещу).
– Басенка! А какая от меня может быть помощь? – легкомысленно отмахивалась та и с гордостью продолжала: – Я – упаковщица № 48! В том вся моя жизнь. Обо мне ж вся страна знает! Вот откроют коробку с конфетами, а там бумажка с моим номером! Разве не приятно? Я ведь фабрике родной все силы отдаю, потому что не могу иначе, не могу работать спустя рукава, как некоторые! – Тут она обыкновенно бросала многозначительный взгляд на своего супруга, будто говоря: «Не то, что Метелкин», и заводила свою обычную песню, ласково подергивая Арину за ножки. – Тюти-тюти, люли-люли! А кто это у нас такой кьясивый?! Кто это у нас так на папу похоз?! Ариночка? А? Ути-пути! Ути-пути! А щечки-то, щечки, ну прям как у Юрашки в младенчестве! Такие же пухленькие! – И Ульяна Андреевна, выплеснув неслыханную для нее дозу эмоций, снова складывала руки на животе и продолжала свое безмятежное наблюдение, как вертится, подобно юле, ее невестка.
Зинаида Матвеевна...
Если до рождения внучки она рвала и метала, не находя себе места, ревнуя Гаврилова к умалишенной Калериной, то с появлением Ариши бедняжка несколько успокоилась, переключив все свои силы, энергию и любовь на маленькое существо. А спустя год, когда Зинаиду Матвеевну помпезно, с почестями проводили на пенсию, торжественно вручив ей грамоту в красной кожаной папке, где золотыми буквами были начертаны слова благодарности за отличный и самоотверженный труд, Гаврилова и вовсе помешалась на малютке. Теперь все свободное время (которое так пугало ее буквально год назад) она посвящала Арине. Она в прямом смысле слова заболела ею и с невероятной настойчивостью принялась портить ребенка.
– Бабушка купила своему солнышку резиновую уточку! Ты посмотри, какая уточка! Чудо, а не уточка! Держи и никому не давай – она теперь твоя! А своего, Аришенька, никогда никому отдавать нельзя! Будут просить, а ты говори: «Мое!» – и держи крепко-накрепко! Крепко-накрепко! Поняла? – учила Гаврилова внучку. В результате чего первое слово, которое произнесла Арина, было не «мама» или «папа». Схватив ярко-желтого резинового зайца, она крепко прижала его к груди и истошно выкрикнула: «Мое». Гаврилова, услышав это самое «мое», пришла в дикий восторг. Еще бы! Так быстро увидеть плоды своего воспитания! Как тут не обрадоваться!
С каждым днем Зинаида Матвеевна все сильнее и сильнее привязывалась к малышке. Порой она даже сомневалась, что Арину произвела на свет ее дочь – Гавриловой нередко казалось, что в муках и страданиях именно она, Зинаида, рожала этого ребенка. И всю ту нерастраченную любовь, внимание, нежность, восторг, которые Гаврилова недодала дочери, она выливала на внучку.
Дело дошло до того, что Зинаида Матвеевна в Генино отсутствие приносила девочку к себе домой. Она настолько вошла в роль матери, что порой прикладывала нечеловеческие усилия, дабы не подпустить к ребенку настоящую, родную мамашу, прикрываясь самыми глупыми предлогами: «Пусть, пока Геня в командировке, Аришенька побудет у меня. У вас в квартире слишком сыро!» или: «У вас еще не начали топить – в доме холодно! А у нас теплее!»
Но Аврора, несмотря ни на что, забирала дочь обратно в метелкинскую квартиру. Единственный раз она позволила несколько дней посидеть любвеобильной бабке с Ариной, когда сдавала выпускные экзамены в швейном училище.
Но Зинаида Матвеевна в дальнейшем все равно взяла свое. Когда Арише исполнилось полтора года, из армии наконец вернулся Юрик. Вот тогда-то она, как говорится, развернулась по-настоящему.
Метелкин появился неожиданно. Как раз в тот утренний час, когда все семейство неторопливо завтракало холодным чаем с ворованным зефиром, он позвонил в дверь – долго, не отрывая пальца.
– Ой! Наверное, почтальон! Телеграмму от Юрашки принес! – радостно воскликнула Аврора и понеслась в коридор.
Открыв дверь, она увидела... Даже не знаю, как бы поточнее описать... Словом, с одной стороны, вроде бы это был тот самый Метелкин – первый хулиган школы и любимый человек, возвращения которого наша героиня ждала с нетерпением и завидной верностью ровно два года, – те же зеленоватые глаза, тот же длинноватый нос, который не портил его (ни в коем случае!), а лишь придавал его лицу шарма и неповторимости, те же губы бантиком, о которых могла мечтать любая девушка. Но, с другой стороны, что-то чужое, незнакомое появилось в его облике. Я не говорю о том, что Метелкин возмужал, повзрослел (с виду), что естественно после службы в армии. Какая-то стена вдруг ни с того ни с сего возвысилась между возлюбленными, несмотря на их трогательную, страстную и регулярную переписку. Хотя подобное отчуждение объяснимо – юные супруги знали друг друга со школьной скамьи, ничто не волновало их тогда, кроме самих себя и проблем, связанных с окончанием школы, с выбором профессии. Потом вдруг раз – и перерыв, пропасть: их разлучили на два долгих года. Каждый из них жил собственной жизнью. Аврора, учась в швейном училище и общаясь с Тамарой Кравкиной, каждый день слушая однообразные диалоги метелкинских родителей, сначала ждала ребенка, а дождавшись, полностью посвятила себя не только выхаживанию младенца, но и борьбе с навязчивой Зинаидой Матвеевной, которая буквально удушала Аришку своей ненормальной любовью.
- Предыдущая
- 19/53
- Следующая
