Сожгите всех - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/31
- Следующая
– Да в конце концов, ваша милость, мы можем вызвать помощь из Змеиного.
– Хорошо. Стало быть, мы остаемся.
Утренний туман, опустившийся на холмистую степь, был густым, как молоко. Сидя в яме на вершине горы, Андрей смотрел на красноватое марево – так выглядел оттуда догорающий поселок. Рядом с ним, положив голову на блок наведения мощного стационарного лазера, дремал Блэз. Вокруг было тихо, лишь где-то далеко на болотах противно завывали бэрки – небольшие местные хищники, уже закончившие ночную охоту и чем-то, похоже, встревоженные. Наступил новый день, серый, сырой и противный.
Огоновский вытащил из пачки последнюю сигарету, клацнул зажигалкой и прислушался: ему почудилось, что где-то высоко в небе гудит мощный двигатель атмосферной машины. Он поднял голову, но сквозь низкие облака разглядеть что-либо было невозможно.
– Мазотти, – позвал он, – мне чудится или над нами действительно кто-то кружит?
Старый десантник, прикорнувший на ящике с боеприпасами, сел, помотал седой головой, потом с задумчивым видом поковырялся в ухе.
– Рекогносцировщик «Бэттл – М», – уверенно сказал он. – Высота примерно две тысячи. У него почти бесшумный движок, поэтому кажется, что он далеко. На самом деле он практически над нами.
– Разведчик? – поразился Огоновский. – Десантный разведчик? Но какого черта? Что, полицию стали вооружать армейской техникой?
Мазотти пожал плечами и принялся тереть глаза.
– А какая нам разница? Ваша милость, вы не считаете, что нам пора возвращаться? Дело уже к полудню пошло, никого нет и, наверное, не будет. Ушли они, вот что я вам скажу. Раз Басюк исчез, командовать некому. А без командира кто ж воевать-то будет?
– До полудня еще далеко, – возразил Андрей.
– Вы на часы-то посмотрите, ваша милость. Десять уже.
– Что? – поразился Огоновский. – Неужто я уснул?
– А вы как думали? Часа три носом сопели. Проклятая сырость, мать ее размать…
Андрей схватился за свою радиостанцию и вызвал Маркеласа. Ему не отвечали так долго, что он стал нервничать – в конце концов в ухо ему загремел незнакомый бас:
– Кто говорит?
– Это Огоновский, – поспешно ответил Андрей. – Где Ник?
– Какой Ник?
– Как какой, черт вас побери! Шериф Маркелас, какой же еще!
– Шериф арестован. Я спрашиваю, кто это говорит?
Андрей недоуменно уставился на черную коробочку в своей руке. Что значит – арестован?! Кем?
– А это кто говорит? – нелепо поинтересовался он.
– Не ваше дело. Не засоряйте мне эфир…
– Кажется, там что-то происходит, – тихо произнес Огоновский.
– Что? – не понял Мазотти.
– А вот я и хотел бы знать, что…
«Господи, – подумал он, – господи, неужели они взяли Змеиный? А все я, все я… – от отчаяния Андрей сжал кулаки, – это все моя затея, будь она проклята!»
– Блэз, у нас есть толковый парень, который мог бы проникнуть в город и разузнать, что там творится? Такой, чтобы не привлекал особого внимания…
– У нас есть пара ребят, служивших в разведке, – отозвался тот. – Но что там, доктор? Чего вы так переполошились?
– Не знаю я, что там. Найди мне кого-нибудь, живо!
Пять минут спустя Блэз вернулся на холм с двумя мрачными и заспанными парнями, одетыми в гренадерские комбинезоны. У одного уцелели погоны мастер-унтер-офицера: вероятно, офицерский чин он не получил только потому, что война закончилась для него слишком рано. Если нижнему чину давали «мастера», то производства в лейтенанты, как правило, приходилось ждать недолго. По статистике, двадцать пять процентов рядовых, начавших службу в первый год и доживших до последнего, уволились лейтенантами. Особо отмороженные получали желтую бахрому и раньше.
– В Змеином творится что-то непонятное, – начал Андрей, оглядев разведчиков. – Что – сказать не могу, а знать надо. Кто может незаметно пролезть в город и вернуться оттуда живым и невредимым?
– Не знаю, как невредимым, но попытаться можно, – хмыкнул один из гренадеров. – На практике у меня таких ситуаций не было, но учили нас крепко, до гроба не забудешь. Если вы дадите нам грузовик, то мы с Алексом попробуем. Вам только общую обстановку или диспозицию тоже?
– По возможности. Я… я действительно не понимаю, что там такое. То ли его взяли ублюдки, то ли там что-то совсем странное. Сколько вам понадобится времени?
– Часа полтора, доктор.
– Хорошо, берите один из грузовиков и отправляйтесь. Я буду ждать.
Туман начал редеть. Когда негромкий гул грузовика растаял вдали, Андрей свинтил пробку с фляги, разодрал пакет с ветчиной и откинулся на «лапу» стационара. Коньяк приятно согрел желудок, сырость сразу куда-то отступила, и он почувствовал себя почти что комфортно.
– Хотите сигару, док? – устало спросил Мазотти. – У меня свои, вкусные – закачаетесь.
– Очень вовремя, – добродушно улыбнулся Андрей, принимая из рук лейтенанта толстую зеленовато-коричневую сигару, – а то у меня курево кончилось. Коньяк будете?
– Нет, спасибо. Я – свой продукт, у меня вообще все свое, привык уже. Сыновья мои, спасибо им, фильтры какие-то притащили, так теперь вообще слеза… слушайте, доктор, а что ж теперь будет-то? Может, столица нам кредиты даст, хоть на восстановление-то, а?
– По закону должна, – вздохнул Андрей, – да только законы эти далеко, а пепел – вон он… Помнишь, лет пятнадцать назад тоже налет был? Тогда всем дали… а теперь что? Денег нет, ясно же…
– Зиму бы нам пережить…
– Да уж…
Они замолчали: каждый думал о своем. Андрей представлял себе ужас, испытываемый сейчас его женщинами, которых он загнал глубоко под землю и настрого запретил им высовываться до его появления. С тех пор прошло немало времени. Там, под землей, времени нет, оно не ощущается, потому что нет ни закатов, ни рассветов – сплошная сырая тьма, гулкий стук капель по камню и ужас, ужас давящих на сознание тысяч тонн горы, что нависают над головой. А они одни…
Менее чем через час со стороны Змеиного лога послышался знакомый гул. Андрей выбрался на макушку холма и увидел несущийся к их временному лагерю грузовик – тот самый, на котором уехали разведчики. Машина остановился рядом с остальными, и оба гренадера, выскочив из кабины, бегом бросились вверх по склону.
– Ну, что там? – тревожно спросил Огоновский.
– В городе пожары.
– Пожары? Неужели они…
– Нет, – парень помотал головой и смахнул со лба мокрую от пота прядь волос, – это не они. В городе особый легион подавления из столицы. Они повязали почти всех, кого нашли. Шериф сидит вместе с остальными в «Тумане», а вокруг там караул. Кажется, они кого-то ждут.
– Так кто поджег город?
– Они же, ваша милость! Они! Арестовали почти всех, кто был с оружием – а кто, интересно, там был без оружия?
– А… бандота?
– Да нет там никакой бандоты, и не было. Мы не спрашивали, но я так понял, что никто на Змеиный и не нападал. Просидели всю ночь, а утром – эти, и давай вязать.
– А шеф-попечитель?
Гренадер беспомощно пожал плечами.
Андрей в ужасе схватился за голову. Легион подавления, господи! Но почему же они так себя ведут? Что значит – повязали всех, кто был с оружием? По закону община имеет полное право на самооборону, для этого существует специальный аресенал, все там как положено… что это за чушь? И кто вообще мог арестовать шерифа территории – на каком основании? Может, они и Бэрдена арестовали? Так тогда это уже не беззаконие, это мятеж!
– Вот что, джентльмены, – Андрей глотнул коньяку и наконец взял себя в руки. – Я возьму один грузовик и поеду в город. Те, у кого там остались семьи, могут ехать со мной, только, ради бога, оставьте оружие. Остальные пусть двигают через Флеминг – и в лес. Пересидите там дня два, а потом – по обстановке.
– А стоит ли вам, доктор?
– Я должен быть там. Возможно, есть раненые… в конце концов, я срочно должен переговорить с шефом. Я должен получить инструкции, черт возьми!
- Предыдущая
- 17/31
- Следующая
