Слон для герцогини - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
– Учитель, а кто они такие, эти «кулинарные меньшинства»? – поинтересовался Толстопузик.
– Извращенцы, малыш, – проворчал Жирохвост, доставая из своей сумки немалых размеров окорок, – некоторые даже мяса не едят, да и вообще…
– Во-во, – кивнул Шон и, раздосадованный радиоэфиром, поставил диск оперных арий в исполнении своей любимой Вероники Сердюченко.
К вечеру кортеж достиг небольшого городка Дульберг, откуда до столицы было уже рукой подать – там и заночевали, чтобы утром, на свежую голову, явиться ко двору.
…Поутру въехали в столицу. Юный Толстопузик, прильнув носиком к оконному стеклу, во все глаза рассматривал неведомые ему красоты большого города. Шон с Жирохвостом дремали, так толком и не проснувшись после завтрака. Неожиданно коновоз, до того мерно покачивающийся на неровностях проспекта, вдруг встал. Жирохвост недовольно приподнял голову и, зевнув, поинтересовался:
– Ну, что там еще такое? Или уже приехали?
– Непонятно, учитель, – пискнул Толстопузик. – Стоим на какой-то улице, да и все.
– Проклятье, мне снились необыкновенно пышные мыши, – возмутился Жирохвост и подошел к окну. – О, да впереди, очевидно, пробка! Просыпайтесь, дружище Шон! Кажется, нам пора выбраться на воздух.
Дракон вяло протер глаза и раскрыл лючок в кабину водителей.
– Что там у нас, ребята?
– Не понять, ваша милость, – ответили ему. – Все стоят и мы стоим.
– Давайте-ка, хлопцы, ко мне в карманы, – приказал Шон котам, – выйду я на воздух. Надо, в самом деле, поглядеть, что там такое творится.
И Шон решительно выбрался из уютного нутра коновоза. Из карманов его жилетки высовывались две любопытные полосатые морды – одна побольше, другая поменьше. Пройдясь вперед по ходу движения, дракон узрел своего друга и покровителя барона Кирфельда, стоящего возле своего запыленного дорогой лимузина с сигарой в зубах.
– А, вот и ты, – произнес барон. – Легок на помине. Не понять, что там впереди, проспект Умозрения перекрыт. А нам ведь во дворец…
– Ну, празднование начинается только завтра, – возразил Шон.
– Нужно разместиться как следует, – назидательно поднял палец барон. – Уж я-то знаю. Слушай, а что бы тебе не слетать на разведку, а? Посмотришь хоть как оно там, может объехать как-то можно…
– Мне? – засомневался дракон. – А стоит?
– Так ты потихоньку, на бреющем. Что тебе, в конце концов – мы же гости самого герцога!
Пожав плечами, Шон отошел к тротуару и принялся ловить ветер. Вскоре ему это удалось. Сильно оттолкнувшись от асфальта задними лапами, он взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Засевшие в карманах коты обомлели от восторга.
– Смотрите, учитель! – завопил вдруг Толстопузик, указывая лапкой направо. – Там вон хрень какая-то!
И действительно. Такого Жирохвост еще не видел. Весь проспект Умозрения был запружен огромной толпой. То шел парад кулинарных меньшинств: удивительные люди, одетые кто редиской, кто соленым помидором, а многие и просто так, во фраках. В толпе виднелись знамена союза любителей черепашьих гнезд, союза дендрофагов и прочих неправительственных организаций. Вот один дендрофаг, не выдержав нахлынувшего на него экстаза, оторвался от стройных рядов своих единомышленников и, бросившись к ближайшей березке, вцепился в нее зубами и принялся пить березовый сок. Подбежавшие полицейские не без труда отодрали маньяка от ни в чем не повинного дерева и водворили его в фургон с решетками на окнах.
– Гей, гей, гей, кулинары! – неслось над проспектом.
Завидев парящего в небе дракона, участник парада приободрились. Группа лиц, наряженных маринованными каперсами, пустилась в пляс, мешая продвижению остальных. От такого жуткого зрелища Шона передернуло, и он поспешил вернуться к своим друзьям.
– Там, зараза, парад, – доложил он барону. – Кулинарные меньшинства гуляют.
– Нет, ну до чего эти вегетарианцы охренели! – возмутился Ромуальд Шизелло. – И куда только власти смотрят?
– Будем надеяться, что копрофагов на парад не пустили, – рассудительно заметил барон Кирфельд. – У них изо рта воняет. Что ж делать, друзья мои! Придется подождать! Что бы вам, Ромуальд, не достать из багажника флягу со сливовой?
Долго ли, коротко ли, а парад прошел, и дорожная полиция открыла выезд на проспект Умозрения, ведущий прямиком к герцогскому дворцу. После недолгих препирательств со стражей, кортеж въехал в дворцовый парк, где и велено было ждать. Барон, его зять и Шон затеяли небольшую партию в покер, а Жирохвост, строго наказав своему ученику неотлучно находиться при баронессе, прошвырнулся по окрестностям в поисках шальной мыши. Мышей, впрочем, он так и не встретил, зато случайно подслушал обрывок тарахтенья двух парковых белок:
– А вели-то его, под утро уже, смешные такие, опилками пахло…
– Та ты што! И опилками?
– Говорю ж тебе, смешные такие…
Дослушать могучему Жирохвосту не удалось, так как из дворца прибыли гонцы, и барон со свитой, бросив покер на самом интересном месте, поспешили на аудиенцию к герцогу, а кот помчался охранять «Шмайбах». Не дай бог мышь! Дело ответственное.
Герцог принял барона с семьей в малой парадной зале. Мудрый правитель восседал на яшмовом троне в зеленой мантии, имея по правую руку секретаря, а по левую – небольшой столик с вином и закусками. Представив свою родню, барон Кирфельд, согласно ритуала, пал на одно колено и коснулся губами герцоговой лодыжки.
– Встань, мой старый друг, – мягко проговорил герцог Херцог. – Увы, и ах, но юбилей мой омрачен немалым горем…
– Что произошло, повелитель? – щелкнул зубами Кирфельд и схватился за рукоять меча.
– Увы, твоя преданность вряд ли поможет мне… нынче утром стало известно, что неизвестные злоумышленники похитили любимого слона герцогини…
– Слона?! – выпучив глаза, подался вперед Ромаульд.
– Да, мой Шизелло, – вздохнул герцог. – Слона. Уж были допрошены все слонюхи, однако мерзавцы начали отмечать юбилей намного раньше сроку и всю ночь они, стало быть, валялись на слонюшне мертвецки пьяные и ничего не помнят…
– Так быть может, – начал Шизелло, задумчиво почесывая зад, – то был какой-то не совсем э-ээ… обычный слон?
– О, – оживился герцог. – Слон и впрямь был необычен! Он отличался удивительным умом, ласковостью и сообразительностью. Но, что теперь? Я подключил к делу лучшие силы, дознание ведет сам комиссар Горгонский, однако ж герцогиня, боюсь, совершенно безутешна. Что делать?.. Ума не приложу.
И с этими словами расчувствовавшийся герцог изящно принял двести «Арарата».
– А может, – продолжал, не обращая внимания на гневный взгляд тещи, Ромуальд Шизелло, – слон имел некие особые приметы? Не был ли он, скажем, полосатым?
– Да нет, – герцог задумался. – Полосатым я бы его пожалуй что и не назвал. Хотя, вот! Когда он был приобретен – еще слоненком, у одного почтенного торговца из Эллии, – на груди у него болталось серебряное ожерелье с тремя синими камнями. Камни эти не являлись драгоценными и шли, по уверению торговца, чисто в качестве бонуса. Слон рос, и в какой-то момент стало понятно, что без ампутации ушей ожерелье с него уже и не снять. Впрочем, чудесным образом растянувшись, оно ему нисколько не мешало, и решено было оставить все как есть. Так он и исчез – с ожерельем…
– Не было ли, – вдруг прикрыл глаза Ромуальд, – среди этих трех камней такого вот, в виде восьмиугольной звезды с золотой точкой посредине?
– Да, – удивился герцог Херцог. – А как ты догадался?
– Так… – вздохнул Шизелло, – домыслы…
При этом теща больно ущипнула его за задницу, на чем аудиенция и закончилась. Барон Кирфельд отправился заниматься размещением своего семейства, а Ромуальд тем временем нашел дракона Шона и в глубочайшей задумчивости присел на пенек.
– Слона сперли, – сообщил он. – У герцогини. Хорошие дела!
Шон уже открыл было рот, дабы выразить свое возмущение, но тут возле них затормозил старый серый «Пежо» с откидным верхом, из которого выскочил очень неприятный тип со стеклянным глазом.
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
