О налогах и не только - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/5
• Следующая

– Синяки будут, – прохрипел он, вылизываясь в сотне метров от поля боя, – попали-таки разик. Ну ничего, я вас еще достану.

И, молниеносным движением перехватив очень кстати пробегавшую мимо полевую мышь, могучий Жирохвост осторожно двинулся в сторону замка.

Тем временем Пупырь, ровно мчащийся ударным галопом в сторону замка, вдруг захрипел и принялся тормозить, отчего несчастный Толстопузик едва не размазался по стенке седельной сумки.

– Что там, дядюшка? – испуганно запищал он, высовываясь наружу.

– Гвоздь, – горестно ответствовал гордый скакун, внимательно рассматривая свое правое переднее копыто.

– Вытащить, дядюшка? – предложил Толстопузик.

– Да он сам выпал… – вздохнул Пупырь. – Ты вот что… в той сумке, что с другой стороны, есть фляжка с первачом. Она маленькая. Ты ее на дорогу выбрасывай, и попробуй мне ранку залить. А то заражение, сам знаешь… а там уже как-нибудь дотопаем.

– Нельзя нам как-нибудь, – возразил котенок. – Время ведь, время!

Пока он перебирался на другою сторону седла, вытягивал из сумки фляжку и заливал первачом – а потом и зализывал, – небольшую, но крайне болезненную рану на копыте Пупыря, умудрившегося проткнуть его случайным дорожным гвоздем аж до крови, – времени и впрямь прошло немало. Толстопузик очень спешил. Но чем больше он спешил, тем больше ему казалось, что им не успеть, особенно учитывая то, что до замка оставалось еще отнюдь не мало лиг.

Неожиданно над его головой раздалось мягкое шипение, и громадная тень вдруг закрыла солнце.

– Привет, старик, – услышал котенок мягкий рокочущий голос и скорее оторвался от копыта, – что это ты?

– Гвоздь, – мрачно ответствовал Пупырь. – А нам скорее надо.

– Скорее?

Подняв голову, Толстопузик с восторгом увидел обладателя огромной тени. То был Шон, величественный золотой дракон, друг и наперсник господина барона! Он сидел посреди дороги, сложив крылья за спиной, и с некоторым недоумением разглядывал котенка, оказывающего первую помощь могучему боевому коню.

– И куда это вы так спешите? – осведомился дракон.

– Господин дракон, – затараторил котенок, уже ощущающий, как за спиной у него также вырастают крылья – крылья удачи, – нам срочно нужно в замок, к господину барону. Меня послал мой учитель, Жирохвост. У нас беда на границе.

– Жирохвост? – дугой пошла бровь дракона. – Он неглуп… что же там, малыш?

– С юга идут братья-мытари. Учитель говорит…

– Мытари?! – взревел Шон. – Знаю я сие поганое братство, видал аж лично. И ты – молчишь? Немедленно ко мне, Пупырь и сам дошкандыбает. Не побоишься?

– Нет, господин дракон! – восторженно взвизгнул Толстопузик.

– Тогда – сюда! – и огромный дракон, протянув к нему левую руку, правой указал на раструб обтягивающей ее широкой пилотской перчатки.

Мигнув горестному Пупырю, котенок вскарабкался по ладони Шона и забрался в широкий кожаный конус. Поерзав, он устроился там поудобнее и храбро отрапортовал:

– Я готов!

– Вперед! – отозвался Шон и взмыл в небо.

И золотые поля ушли вниз, а на горизонте появились очертания высоких башен замка. Высунув голову из перчатки, Толстопузик, изнывая от ужаса пополам с восторгом, смотрел, как мчатся внизу серые ленты дорожек, ровные квадраты полей и речушки, там и сям змеящиеся через баронские земли. Это было настолько восхитительно, что он даже забыл, зачем, собственно послал его учитель. Впрочем, через несколько минут, когда Шон принялся выцеливаться к посадке на обширном замковом дворе, он очнулся и затрепетал от нетерпения. Сейчас, сейчас, он доложит господину барону о грядущей опасности… Дракон меж тем вдруг шумно задышал, втягивая носом прохладный утренний воздух, и вдруг издал громоподобный рев:

– А-га! Ку-уме!

И из-под крыши здоровенной летней беседки навстречу ему пластично выбрался еще один дракон – чуть меньший по размерам, раскраской шкуры схожий с малахитом, а так же оснащенный совершенно потрясшими Толстопузика длинными, доходящими ему до плеч черными усами. Следом за незнакомым драконом появился и сам барон Кирфельд, облаченный в парадную кирасу и начищенные кавалерийские сапоги.

– Вот и ты, Шон! – вскричал он, потрясая стаканом с некоей мутной жидкостью. – А отчего ж у тебя мобильник не отвечает?

– А от того, что я его позабыл, – хохотнул Шон, опускаясь, наконец на твердь земную. – Здорово, кум! Впрочем, ты погоди обниматься, у меня тут дело срочное. В общем так, – и дракон осторожно вынул из раструба своей перчатки вконец обомлевшего Толстопузика, – это вот ученик нашего полосатого мудреца Жирохвоста – говорит, будто послал его учитель, так как на южной границе появились братья-мытари.

– Что? – неприятно поразился барон.

– Вот то. Я не думаю, что Жирохвост стал бы поднимать тревогу из-за пустяков. Нужно принимать меры.

– Котенку – молока со сметаной! – вскричал барон, бережно взяв на руки Толстопузика, который, позабывши про все на свете, немедленно повернулся пузом кверху и замурчал. – Главного бухгалтера – ко мне, с документами.

…Кое-как замазав нашедшимся в походной аптечке йодом задницу брата Воровия, вся троица последовала дальше. Братья Украдовер и Жульман, так же пострадавшие от неожиданной атаки зловещего представителя кошачьих (Украдовер готов был поклясться, что то была пантера, Жульман же, на метр брызгая слюной, доказывал, что на них напал невесть откуда взявшийся снежный барс!), кряхтели и опасливо поглядывали по сторонам, не зная, чего теперь и ждать – за каждым поворотом им чудились полчища голодных тигров. Воровий молчал, так как напавшего на него зверя он по понятным причинам видеть не мог, однако же ощущал, что каждый шаг дается его разодранному заду с некоторым трудом.

Через некоторое время впереди показались черепичные крыши пейзанской деревушки. Дорога вдруг приобрела гладкое асфальтовое покрытие, сильно запахло сакурой и зреющим до срока кальвадосом.

– Живут, сволочи, – промычал себе под нос брат Воровий, оглядывая ладные двухэтажные домики с острыми крышами, тонущие в белом цветении садов. Там и сям под ногами валялись мелкие яблоки, груши и давленые вишни, которыми гнушались даже свиньи, в изобилии бродящие вдоль пейзанских заборов.

Остановившись у первых же с краю ворот, Воровий с силой застучал в крашеный зеленой краской металл:

– Эй, хозяева! Недоимки есть? Отвечай, говорю! Налоги плачены?

– Что там за скотина дубасится? – раздался недоуменный бас откуда-то сверху. – Марфа, глянь, что за уроды в калитку лупят? Звонка нет, что ли?

На стук брата Воровия калитку распахнула могучего телосложения баба в топике и короткой юбке, с золотым монисто, горизонтально лежащим на груди.

– Те чо, убогий? – поинтересовалась она, смерив мытаря презрительным взглядом.

– Недоимочки за кварталец имеются? – поинтересовался Воровий, ловко доставая из-под ризы кожаный с бриллиантами органайзер.

– Че-во? – удивилась баба. – Недоимки? Да пошел ты…

– Марфа, слей им помои, – посоветовал все тот же бас сверху.

– Сам слей! – рявкнула Марфа.

– Не могу, – стоически ответили ей, – у меня комментарии к Конфуцию. Некогда.

– Короче, – решила пейзанка, – дом старосты – третий с того краю. Вот до него и шлепайте, а мне с вами недосуг.

Брат Воровий постоял перед захлопнувшейся калиткой, потом резко развернулся и, махнув рукой остальным, зашагал по улице.

– Посмотрим еще, – прошептал он.

Достопочтенный Воровий не знал, конечно, что из-за ближайшего куста малины, упрямо вырвавшегося под забором на улочку, за ним пристально следят недобрые желтые глаза Жирохвоста. Поглядев, как троица мытарей шествует в направлении старостиного домика, суровый кот коротко мявкнул, и к нему тотчас же подбежали два молоденьких поросенка, давно уже заметившие появление в селе известного учителя.

– Вот что, ребята, – скомандовал он, не интересуясь даже их именами, – а ну-ка позовите мне старика Мэтровича, да быстро. Я пока здесь его подожду.

• Предыдущая
• 2/5
• Следующая