Марсианские шахматы - Берроуз Эдгар Райс - Страница 41

• Предыдущая
• 41/51
• Следующая

– И ты никогда не пытался вернуться в родной город? – спросил Гохан.

– Никогда надежда не исчезала из моего сердца, – ответил Тасор. – Я мечтал об этом днем и ночью, но всегда приходил к одному и тому же выводу – что есть только один способ бежать. Я должен был ждать, пока судьба не поможет мне попасть в отряд, направляющийся за рабами Гатола. Тогда они меня больше не увидели бы.

– Возможно, у тебя есть сейчас такая возможность – сказал Гохан. – Если преданность твоему собственному джеду не угасла за годы службы в Манаторе.

И это предложение звучало, как вопрос.

– Если бы мой джед стоял передо мной, – воскликнул Тасор, – мое признание не раскрыло бы его инкогнито, и я сложил бы свой меч у его ног и просил бы о высшей милости умереть за него, как мой отец в свое время умер за его отца.

Больше нельзя было сомневаться ни в его искренности, ни в том, что он опознал Гохана. Джед Гатола улыбнулся.

– Если бы твой джед стоял перед тобой, то, несомненно, он приказал бы приложить все твои возможности и отвагу для спасения принцессы Тары из Гелиума, – сказал он многозначительно. – Если бы он располагал сведениями, которые я получил во время своего плена, он сказал бы тебе: «Иди, Тасор, в тюрьму, где томится А-Кор, сын Гайи из Гатола, освободи его, подними вместе с ним всех рабов из Гатола, затем отправляйтесь к Воротам Врагов и предложите свою службу У-Тору из Манатоса, мужу Гайи из Гатола, попросите его атаковать дворец О-Тара и освободить принцессу Тару. А затем попросите освободить рабов из Гатола, дать им оружие и помочь вернуться на родину». Так, Тасор из Гатола, приказал бы тебе Гохан, твой джед.

– Обещаю тебе, раб Туран, что приложу все свои усилия, чтобы выполнить все это, после того как мы найдем подходящее убежище для Тары из Гелиума и ее пантана, – ответил Тасор.

Взгляд Гохана выразил Тасору благодарность. Оба они понимали, что Тасор или выполнит поручение, или же умрет. Любимый вождь возложил на его плечи не только ответственность за жизнь Гохана, Тары, но и за благосостояние, а возможно, и само существование Гатола. И он быстро повел их по заплесневелым коридорам старого дворца, где пыль веков лежала нетронутой на мраморных плитах. Вновь и вновь пытался он открыть двери, пока ему не попалась незапертая. Он ввел их в комнату, серую от пыли.

Рассыпанные меха и шелка лежали у стен. На стенах висело древнее оружие, видны были фрески, краски которых поблекли от времени.

– Здесь будет легче всего, – сказал он. – Сюда никто не придет. Я сам никогда не был здесь, поэтому знаю об этих коридорах не больше вас. Но все равно я сумею найти вас вновь и принести пищу и питье. Эту часть дворца занимал король О-Май во времена своего правления за пять тысяч лет до О-Тара. В одной их этих комнат он был найден мертвым, и его лицо было так искажено, что все, кто видели его, сходили с ума. Но на нем не было никаких следов насилия. С тех пор никто не занимал помещений О-Мая, так как, согласно легенде, духи корфалов преследуют здесь дух убитого джеддака со стонами и скрежетом. Но, – добавил он, как бы желая подбодрить себя и своих товарищей, – вряд ли культура Гатола и Гелиума признает подобные сказки.

Гохан засмеялся.

– Если все, кто смотрел на него, сходили с ума, то кто же подготовил его тело к погребению, которое положено джеддаку?

– Никто, – ответил Тасор. – Его оставили там, где нашли, и до сих пор его распадающиеся кости лежат в одной из забытых комнат этих заброшенных покоев.

Тасор оставил их, уверив, что использует первую же возможность, чтобы увидеться с А-Кором, и что на следующий день принесет им пищу и воду.

После ухода Тасора, Тара подошла к Гохану и взяла его за руку.

– События развертывались так стремительно после того, как я узнала тебя под этой маской, – сказала она, – что я не успела выразить тебе признательность и восхищение твоей отвагой и искусством. Позволь мне еще раз подтвердить, что я у тебя в долгу, и обещаю, что твоя доблесть не останется невознагражденной. Ты получишь награду из рук моего отца в Гелиуме.

– Мне не нужна иная награда, – ответил он, – кроме счастья знать, что женщина, которую я люблю, счастлива.

На мгновение глаза Тары сверкнули прежним высокомерием, затем смягчились, и она печально покачала головой.

– Я не хочу упрекать тебя, Туран, – сказала она. – Ты храбрый и верный друг, но ты не должен произносить слов, которые мои уши не должны слушать.

– Ты хочешь сказать, – спросил он, – что уши принцессы не должны слышать слова любви простого наемника?

– Нет, Туран, – ответила она, – но честь не позволяет мне слушать слова любви ни от кого, кроме того человека, с которым я помолвлена, моего соотечественника, Джор Кантоса.

– Значит ли это, Тара из Гелиума, – вскричал он, – что если бы ты не была помолвлена…

– Стой! – приказала она. – Ты не должен добиваться большего, чем то, что услышал.

– Глаза часто более красноречивы, чем уста, Тара, – ответил он. – А в твоих глазах я прочел, что ты никогда не испытывала ненависти и презрения к пантану Турану – мое сердце говорит, что твои уста лгали, когда ты в гневе кричала «Я ненавижу тебя!»

– Я не ненавижу тебя, Туран, но и не могу любить, – просто ответила девушка.

– Когда я выбрался из комнаты И-Госа, то готов был поверить, что ты на самом деле ненавидишь меня, – сказал он. – Мне казалось, что только ненависть может объяснить твой уход, даже без попытки освободить меня, но теперь сердце и рассудок говорят мне, что Тара из Гелиума не оставила бы товарища в беде. Но я все еще не знаю, как это случилось.

– Едва И-Гос упал от удара моего кинжала, – сказала девушка, как я услышала, что приближаются воины. Я побежала в поисках убежища, рассчитывая переждать и вернуться обратно, чтобы освободить тебя, но попала в руки другого отряда. Они спросили, где ты, я ответила, что ты пошел вперед, а я иду за тобой; так я увела их от тебя.

– Понятно, – только и сказал Гохан, но на сердце у него было радостно, как это бывает у человека, услышавшего от возлюбленной признание в верности и любви.

Пока они беседовали в полутемной комнате, где свет шаров был затемнен толстым слоем пыли, согбенная фигура медленно шла по коридорам, всматриваясь в следы, оставленные на пыльном полу, через мощные стекла очков.

Ночь только начиналась, когда некий человек подошел ко входу в пиршественный зал, где О-Тар из Манатора делил трапезу со своими вождями. Этот человек высокомерно прошел мимо стражи как имеющий на это право. Он действительно имел его. Он подошел к большому столу, и О-Тар его заметил.

– Здравствуй, старик! – крикнул он. – Что привело тебя сегодня к нам из твоих любимых благоухающих нор? Мы думали, что вид множества живых людей на играх заставит тебя вернуться к твоим мертвецам как можно скорее.

Кашляющий смех И-Госа был ответом на эту королевскую остроту.

– Да, да, О-Тар, – проскрипел старик. – С удовольствием вернулся бы И-Гос в свои приятные комнаты. Но когда безжалостно оскорбляют мертвецов И-Госа, должно наступить мщение.

– Ты имеешь в виду раба Турана? – спросил О-Тар.

– Турана, да… и рабыню Тару, которая ударила меня кинжалом. Дюйм в сторону, О-Тар, и сейчас старое и славное тело И-Госа было бы в руках какого-нибудь начинающего чучельника.

– Но они вновь скрылись от нас! – воскликнул О-Тар. – Даже во дворце великого джеддака они дважды убежали от этих тупых ножей, которые называются гвардией джеддака. – Он встал, сопровождая свои гневные слова ударами кулака по столу, уставленному золотыми кубками.

– Да, О-Тар, они скрылись от твоей гвардии, но не от мудрого старого И-Госа.

– Что это значит? Говори! – приказал О-Тар.

– Я знаю, где они скрываются, – сказал старый таксидермист. – Следы в пыльных нежилых коридорах выдали их.

– Ты шел за ними? Ты видел их?

– Я шел за ними, слышал их разговор за закрытой дверью, – ответил И-Гос, – но не видел их.

• Предыдущая
• 41/51
• Следующая