Воин Провидения - Басов Николай Владленович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/61
• Следующая

Джанин осмотрела Трола слегка скептически. То, ради чего она пришла — вид страшных переломов и синяков, — отсутствовало. А значит, делать ей больше тут было нечего. И она с лёгким сожалением, видимо, от того, что Трол не умер у неё на руках, удалилась.

А Трол откинулся на подушки и попытался смеяться не слишком громко, чтобы спускающаяся по ступеням девушка его не услышала. А то раскрылась бы вся его провокация. Пока, хоть она и была детской и не очень-то изощрённой, всё получалось. Но, разумеется, в какой степени — могли дать ответ только ответные действия противника. В том, что теперь они последуют, Трол не сомневался ни на миг. Ради этого и был устроен весь цирк.

Трол проснулся. Это был не сон, это было что-то очень похожее на то ощущение, какое у него возникло, когда на их пещеру напали кинозиты. Отвратительное ощущение, смесь ужаса, неизбежной смерти, нерассуждающей ярости и восторга от крови и убийства. Он подошёл к пролому в стене.

Кадот спал, до рассвета оставалось часа два, на разделе слабо мерцающего под ночным небом моря и тёмной, почти неразличимой земли, горел маяк. Его свет успокаивал, но успокаиваться Трол не собирался. Он был уверен, что дождался. Вот только было неясно, что они на этот раз придумали.

Сколько слуги ни выносили в последние дни старья из его башни, всё равно около четверти её площади оказалось заставлено всяческим хламом. Но места было достаточно, по крайней мере для малых упражнений. Трол вытащил тренировочные мечи, проверил их и принялся разогревать кисти, локти, плечи. Потом ноги, потом разогнал по жилам кровь, подкачал мускулы, особенно пресс, который действовал ещё не очень правильно, и лишь потом стал упражняться с головой.

Это было самое сложное для него — выйти в поединок нерассуждающей машиной, остановить все мысли и ощущения, все проблески индивидуальности. Лишь тогда его тело начинало работать почти самостоятельно, прежде чем он успевал что-то придумать. Учитель не раз говорил, что, если Трол не сумеет думать в поединке телом, а не головой, он непременно погибнет, и довольно скоро… А этого не хотелось бы. По крайней мере, сейчас.

Постепенно он превратил дыхание в мощный, дающий огромную энергетику поток, наполнил мускулы — даже раненые — силой, освободил сознание и до предела своих возможностей обострил нервные реакции, которые стали проявляться как бы немного сами по себе. Это было хорошо, только теперь он чувствовал, что перетекает из одной стойки в другую с максимальной скоростью и уверенностью, только теперь он готов был сражаться в своём лучшем качестве, как один комок воли и оружия, как единое целое силы и точности, как… как сражался Учитель.

Он и не заметил, что прошёл час, почти целый час, пока он разогревался. Он посмотрел на небо, оно уже стало тихо-тихо светлеть на Востоке. Вернее, светлел туман над морем, за горами, у самого края горизонта. А нападения всё не было. Тогда он разложил оружие, чтобы до него всегда можно было дотянуться — тренировочные мечи у противоположных стен, ослоп у окна и алебарда у центрального столба башни. В руки он взял Беставит и проверил его лезвие. Оно было не в лучшем виде, по крайней мере, Учитель мог бы высказать недоумение по поводу такого обращения с оружием, а, следовательно, им нужно было заняться.

Он напылил на клинок полировочный порошок и довёл с его помощью заточку до состояния, когда разрубить шёлковый платок мог бы даже новобранец. Направил его замшей. Осмотрел, отыскал два места, где рубящая кромка выглядела несколько сомнительно, ещё немного отполировал сталь, снова направил замшей… Так и просидел до первых лучей солнца, которое наконец стало подниматься из-за горизонта. «Может быть, — подумал Трол, — ничего уже и не случится…» И тогда он почувствовал.

Это была не атака кинозитов. Это была какая-то летучая тварь, и башня представлялась для неё самой подходящей целью. Она была уже близко. Она немного намахалась крыльями, пролетая последние мили, но до настоящей усталости, которая могла бы повлиять на её боеспособность, было ещё далеко. Трол вздохнул, поднял меч, вышел в центр площадки и повернулся на юг, встречая противника.

Она грохнулась на крышу так, что было ясно — она тоже чувствовала Трола, понимала, что он не спит. Трол тряхнул головой, освобождаясь от излишней, мешающей сейчас остроты мышления. Оказалось, пока он чистил оружие, голова снова начала думать, пришлось коротко, почти в режиме поединка, помедитировать и освободиться от мыслей.

Тварь не очень долго возилась на черепичной крыше, она пробила дыру и осторожно, не преуменьшая опасности, сунула внутрь голову. «Ого, — подумал Трол, — это же зулла. Кто бы мог подумать!..»

Когда Сухмет, Рубос, Мало и весь Белый Орден атаковали Хифероа в его горном замке и заплатили за Лотара Желтоголового выкуп, погибло немало кинозов. По крайней мере, со временем они исчезли с лица земли. И тогда у имперцев, тех, кто занимался мутационной магией, возникла задача — создать им замену. И они создали, используя, кстати, неудачный опыт Гханаши по превращению в дракона Лотара. Так появились зуллы. Это были не превращённые в драконов люди и не выращенные природные драконы, которые отличались слишком сильным характером и потому не поддавались дрессировке. Зуллы были средним между этими двумя состояниями. Как Трол слышал, зуллы появились как результат превращения в дракона ребёнка, который должен был вот-вот родиться. Разумеется, при рождении такой монстр убивал мать, но он был ещё мал, его ещё можно было тренировать, и к тому же у него были весьма серьёзные зачатки человека — иногда они умели даже разговаривать.

Эта зулла была женщиной, по крайней мере, грудь у неё была с большими коричневыми сосками. И кожа была очень тёмная — может быть, её мать была с Южного континента? Убедившись, что пока противник не причинит ей вреда, зулла расширила отверстие и спрыгнула, приземлившись на все четыре лапы, грациозно поддержав своё тело в воздухе взмахом крыльев. И всё равно от удара этой туши об пол по всей башне, как по огромному барабану, пошёл гул.

Она была не очень даже крупной, фунтов под шестьсот, не больше. Тело её было по-ящериному гибким, хвост — чуть расходящийся, как веер, похожий на хвост орлана, только не из перьев, а из кожистых складок, необходимых, конечно, для управления в воздухе. Этим хвостом она могла и ударить, но не хвост был её главным оружием. Передние лапы — мощные, тяжёлые, с массивными роговыми пластинами, выращенными, чтобы блокировать удары любого меча, как было ещё у сарофатов. Четыре же пальца зуллы складывались в кулак, который оказывался одной роговой булавой, способной пробивать металлические доспехи, либо рубить, как колун, если сложить их в рубящее положение.

А вот голова зуллы была непримечательна. Конечно, она напоминала дракона — с выдвинутой вперёд челюстью, тяжёлыми, желтоватыми клыками, опускающимися из-под верхней губы. Но всё-таки она была как-то смята, лишена настоящей законченности драконов, их выразительности и психологической ясности. Возможно, всё портили круглые глаза, а возможно — высокие, как у трёхрогов, уши, которые то и дело подрагивали.

Трол вышел вперёд, крутанул перед собой меч. Голос его прозвучал грубовато, должно быть, от волнения:

— Кто ты, что так бесцеремонно врываешься в моё жилище?

Этот вопрос необходимо было задать хотя бы потому, что у некоторых существ считалось неправильным атаковать без объявления. Да и на тот случай, чтобы не зарубить кого-нибудь из посланников, который, может быть, и не собирался воевать, следовало придерживаться древних формальностей.

— Я зулла, — ответило чудовище. И аккуратно, тщательно уложила на спине свои крылья, сразу сделавшись горбатой. Потом она сильно оттолкнулась от пола передними лапами и поднялась на задние. — Я пришла за твоей жизнью.

Наконец Трол дождался нападения, вот только оно получилось не таким, как ему хотелось бы. Оно было малоинформативным, по нему невозможно было судить о том, что интересовало его больше всего — что же в действительности происходило в Кадоте? Впрочем, сейчас самым интересным в его жизни как раз была зулла.

• Предыдущая
• 32/61
• Следующая