Посох Гурама - Басов Николай Владленович - Страница 27
- Предыдущая
- 27/41
- Следующая
Это помещение было устроено для поддержания жизни. По крайней мере, в нём довольно ярко горели два факела. Пламя почти не чадило, значит, здесь существовала вентиляция, а она могла проложить путь к свободе. Лотар осмотрелся и тогда увидел это.
Когда-то это, без сомнения, было человеком. Он сидел на куче соломы, привычно согнувшись в поясе, потому что полукружье ниши поднималось над полом не более чем на три фута — дьявольское изобретение тех, кто понимал, как мучительно находиться в чрезмерно узкой каменной щели долгие годы. Человека мучила какая-то боль, потому что он несильно раскачивался из стороны в сторону. Только это движение да негромкий, монотонный звук, похожий на песню, которую мать поёт, не разжимая губ, убаюкивая ребёнка, показывали, что в этой плоти теплится жизнь.
Волосы человека почти закрывали его лицо, сморщенные, чёрные от грязи руки неподвижно лежали на коленях, ноги были так неловко вывернуты вбок, что казались перебитыми. Но это был именно тот человек, которого сторожил здесь тюремщик.
Внезапно Лотар почувствовал странное беспокойство. По ту сторону невидимой линии, которую он оставил — не мог не оставить — в воздухе, его враги напали на след. Они нашли что-то, показавшее им, где и как прошёл Лотар. Это было странно. Атольф не производил впечатление колдуна настолько искусного, чтобы читать микроскопические разрывы в ткани мирового эфира.
Лотару следовало не просто так идти по замку, а приготовить парочку сюрпризов или даже создать ложный след. К тому же не нужно было тратить столько энергии, подбираясь к стражнику по потолку, у самой спальни колдуна. Это было ошибкой, он оставил отчётливые, хорошо читаемые знаки, и теперь Атольф сообразил, как их использовать. Скоро, очень скоро они окажутся здесь.
Лотар осмотрелся ещё раз. Вентиляция была хорошо продумана. Пять тонких, не шире четырёх дюймов, расположившихся в разных углах помещения отверстий. Каждое в отдельности было почти бесполезно, но вместе они работали так, что Лотар даже ощущал водяную пыль водопада. Отверстия были слишком малы, выбраться отсюда он не смог бы, даже превратившись в змея. Пробить скалу?.. У него нет времени. Значит, остаётся умение маскироваться.
Он подошёл к заключённому, присел на корточки и прижал лицо к решётке.
— Не бойся меня. Я друг.
Голова человека стала медленно подниматься. Сначала Лотар увидел горящие глаза, потом сухие губы, не закрытые бородой… Это была женщина.
Лотар сосредоточенно просмотрел её сознание. Она была очень молодой, не старше Лотара, но досталось ей столько, что у драконьего оборотня защемило сердце. Он не стал вникать в подробности. Это была не его тайна, он скромно отступил, чтобы не причинить этой девушке новых мук. Но кажется, она и не ощущала его присутствия в своём сознании.
Лотар произнёс слова на внутреннем языке, иногда понятном тем, кто не может говорить. Это было похоже на телепатию, славное искусство, присущее некоторым детям и очень умным животным. И тогда в застекленевшем от пережитой некогда боли сознании появился робкий росток интереса и внимания. Девушка начинала видеть его.
— Ты иллюзия?
Лотар попробовал улыбнуться… Но она дико завизжала и забилась в самый дальний угол своего убежища. Лотар стал серьёзным. Помолчав немного, он деловито спросил:
— Что не так?
Девушка следила теперь за ним более спокойно.
— Не делай вот так…
— Как именно?
— Губами.
— Нельзя улыбаться?
— Да.
Сколько же нужно было причинить зла этой жизни, чтобы научить её кричать при виде улыбки?!
— Они улыбались, когда делали тебе больно?
Она не ответила, закрыла лицо грязными руками с переломанными пальцами. Потом подняла взгляд на Лотара.
— Ты иллюзия, потому что заставляешь меня вспоминать то, что было.
— Если не хочешь, не вспоминай. Я не хочу тебя мучить.
Она протянула руки к лицу Лотара. Не достала. Медленно подползла, протянула обе руки и осторожно, кончиками пальцев провела по его щекам.
— Ты не белый?
Сначала Лотар не понял. Потом рассмеялся, вспомнил, что нельзя улыбаться, сразу стал серьёзным и тогда понял, что смех не пугает её.
— Это краска. Она скрывает меня от врагов.
— Я тоже хочу такую… — Внезапно она стала спокойной, отрешённой, ускользающей из реальности, какой Лотар и застал её. — Вернее, хотела. Теперь я умираю.
Лотар взял её за руку, которую она забыла опустить, она не вырывалась.
— Я могу вывести тебя отсюда.
— Нет, я умираю. — Она помолчала, опустила голову и произнесла уже шёпотом: — Если у меня есть душа, я умру сегодня. А если нет, я буду жить вечно, и это очень грустно.
— Если мы выйдем отсюда, тебя можно будет вылечить.
Она качнула головой.
— От желания умереть не лечат.
На том конце оставленного Лотаром следа произошло что-то, означавшее: они не сбились, они по-прежнему отчётливо видят, где и как он шёл. Впрочем, это было уже не на том конце. Это было уже очень близко. Времени оставалось всё меньше.
— Вообще-то лечат. Как тебя зовут?
— Ве… Вели… илирия. Да, так звали когда-то ту, которая жила во мне.
— А сейчас у тебя нет имени, Велирия?
Она не ответила. Лотар не без колебания проник в её сознание, понимая, что этим он может разрушить возникшее доверие. Но ничего не произошло. Она снова не ощущала, что происходило в ней, и это её не интересовало. Снова весь объём её сознания представлял сожжённую пустыню, без единого признака жизни. Пожалуй, она в самом деле умирала. Лотар и не знал, что возможно такое полное, такое исключительное сознание.
Это можно было объяснить только одним — колдовским экспериментом, который провёл не очень искусный, но самоуверенный маг, который, конечно, потерпел поражение. Лотар задохнулся от жалости, когда понял, что произошло.
Его преследователи ликовали. Они приближались. И их было много. Конечно, если бы Лотар хотел, он мог выйти на них, обнажив Гвинед. Но за ними, на том конце невидимого, легко изгибающегося, как верёвка, луча стоял Атольф, и Лотар знал, что даже с посохом Гурама он не сможет противостоять ему…
Посох. Лотар провёл по его твёрдой, тёплой поверхности рукой. Да, так и есть, посох излучал в пространство мягкую, показавшуюся Лотару золотистой, энергию, следы которой читались не хуже, чем капли крови на каменных плитах пола.
Лотар сосредоточился, нашёл на теле посоха место, откуда это излучение струилось, и приказал ему остановиться. Казалось, посох этого и ждал. Он стал немым, как простая деревяшка. Даже волны энергии, которые Лотар почувствовал в этом инструменте в спальне Атольфа, казалось, ушли навсегда в неведомые пространства.
Пока Лотар разговаривал с Велирией, за его спиной собралось множество полупрозрачных, пульсирующих шаров, вытекших из посоха. Некоторые из них ещё не вписались в мировое вещество, и их можно было двигать. Лотар вытянул вперёд руки, заставил их излучать силовое поле, которым Сухмет учил его открывать замки и запоры, нашёл дюжины две этих шаров и заставил их направиться к самому большому вентиляционному отверстию в потолке. Время от времени один из шаров вдруг останавливался и как бы твердел на глазах. Это значило, что он не будет больше подвижным, пока не растает.
Цепочка выстроилась довольно убедительная. Лотар усмехнулся. Оказалось, излучением своих ладоней он умеет двигать лёгкие магические тела. Это было приятное открытие.
А теперь нужно было спрятаться. Лотар подошёл к решётке, за которой располагалась соседняя камера-ниша. В углу её лежал рассыпавшийся скелет, череп откатился в сторону на несколько футов. Вероятно, его перекатили крысы. Эта ниша была слишком голой, и самое главное, отсюда слишком давно выветрились следы пребывания живого человека. Здесь не за что было спрятаться. Лотар вернулся к Велирии.
Прутья решётки были такими толстыми, что Лотар даже пожалел кузнецов, которые их делали. Ни согнуть, ни вынуть их из камня было невозможно. По всей видимости, их вмуровывали в стену, когда сажали заключённого, — навечно.
- Предыдущая
- 27/41
- Следующая
