Кожаные капюшоны - Басов Николай Владленович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/44
• Следующая

– Это не допинг, это мед, орехи, какао и немного трескового жира. У тебя начинается пищевое голодание, ты перетрудил мускулы. Им нужна помощь.

Лотар пожевал. Сухмет оказался прав, это помогло. Он даже стал лучше видеть: один раз в кустах разглядел пантеропитона – жуткую тварь с черным чешуйчатым телом, которая, по рассказам, могла задушить целого слона. А еще заметил древнего носотрехрога – существо, за которым уже и охотиться перестали, потому что его рога служили лекарством от полутысячи болезней, и, когда это стало известно, его, конечно, очень быстро извели.

Примерно за час до полудня они увидели вполне приличную дорогу, холмы и в отдалении – темную скалу почти правильной пирамидальной формы.

– У подножия этой пирамиды и находится Клетка Планы, – вытянул вперед руку Сухмет.

Только теперь Лотар понял, как у него онемели ноги, какой мучительной болью налились крылья, как от перенапряжения болели легкие, спина, брюшина, все тело… Но он выдержал и даже успел вовремя.

– Мне кажется или ты действительно стал тяжелее? – спросил он Сухмета.

– Стал, – ухмыльнулся старик. – Колдовство, как все на свете, проходит.

Лотар вздохнул:

– Хорошо, что раньше не сказал. Я бы тебя не донес.

– Я знаю.

Желтоголовый помахивал крыльями уже вполне расслабленно, дело было сделано. И хотя ему жутко хотелось приземлиться, он мог еще немного продлить эту муку и завершить перелет, как он любил, у воды, чтобы сразу искупаться и смыть слизь после обратного превращения.

– Ты тут какого-нибудь ручья не видишь?

– Перед храмом. Иначе зачем бы его построили?

– Тогда сядем у самого порога. И пусть, кто хочет, удивляется.

– А там один лишь древний и ветхий старик, – сказал Сухмет, возраст которого перевалил за два тысячелетия. – Мне кажется, он ничему не удивится.

Храм, именовавшийся Клеткой Планы, был очень старым. Лотар без труда ощутил в его камнях слои молений таким разным божествам, что они едва не конфликтовали друг с другом. Но на протяжении всех прошедших веков, во времена почитания многих и многих божеств в храме оставалась довольно большая статуя из терракоты. Едва Лотар и Сухмет вошли в храм, она сразу привлекла внимание восточника.

Лотар уловил эту волну интереса, но не придал ей значения. Фигура была вылеплена довольно грубо, она изображала женщину с короткими ногами и большим округлым животом. Лицо ее было плоским и невыразительным, а многочисленные царапины и выбоины свидетельствовали, что статуе иногда изрядно доставалось. «Обычная история», – решил Лотар и стал осматриваться.

Главный зал храма был простой прямоугольной формы и в точности повторял очертаниями внешние стены. Значит, никаких особых хитростей и неожиданностей здесь можно не бояться. Тем более что подземелья тут вовсе не было. На земляном полу валялось немало разного хлама, но ничего интересного Лотар не заметил. Он обошел низенький алтарь, установленный посередине зала. Похоже, что его использовали как обеденный стол – на нем остались объедки, кружка с непонятной бурдой, пара таганов, закопченных снаружи и покрытых слоем застывшего жира на внутренних стенках.

Желтоголовый вздохнул. Все это не очень вязалось с опасностью, тем более такой, которая могла бы оставить след на Яйце Несбывшегося. Вдруг за его спиной раздался непонятный скрип. Лотар обернулся.

Сухмет, забыв обо всем на свете, старательно скреб своим кинжальчиком постамент статуи. Потом он принялся разглядывать дело своих рук с непонятной сосредоточенностью и наконец произнес:

– Зды или Зод. Кажется, второе более принято. Не думал, что эти храмы еще где-то сохранились.

– Что значит – «Зды»?

– Остановимся все-таки на Зод, господин мой. Зод была некогда служанкой Планы – божества, от имени которой произошло слово «планета». Она хотела создать свое царство, свою небольшую планету, но ей было запрещено. Тогда она восстала, впрочем, это было странное восстание. Война длилась очень долго, не один миллион лет, но когда она постигла всю сложность и тяжесть управления новым миром, узнала, что ей придется подчиняться другим, более могущественным и грозным богам, то отказалась от этой цели. За это ее простили и даже позволили сохранить знание тех таинств, которые она приобрела, готовясь «разродиться» новым миром. Но изгнали из нижних миров сюда, наверх. Эти знания – мечта многих и многих колдунов на протяжении тысячелетий, но постигнуть их не смог даже Харисмус. И ее, такую близкую нам богиню, забыли. Впрочем, Зод это, кажется, устраивает. Именно ее изображение мы и видим перед собой.

– Легенда? – спросил Лотар.

– Кто знает, что в этой легенде правда, а что нет? Видишь ли, господин, Зод…

– Кто произносит тут имя моей госпожи без должного почтения? – прогремел под сводами храма голос такой мощный, что Лотар даже немного присел и поймал себя на том, что сжимает рукоять Гвинеда.

У алтаря стоял старик с длинной седой бородой. На его лице лежала печать уныния и тоски. Серые глаза смотрели печально, а в глубокие морщины въелись пыль и грязь. Видно, старец, несмотря на близкий и очень чистый водоем, не мылся многие годы. Но голосина у него был отменный.

Лотар подошел поближе. Он понял язык старика, хотя с юности не говорил на нем. Это был простонародный гурхорский говор. Однако и знать частенько изъяснялась на нем в не слишком торжественных случаях.

– Кто ты и почему орешь на нас? – спросил Желтоголовый.

– Я не ору, голос дан мне моей госпожой, – снова прогремел старец и кивнул без всякого почтения на статую.

Лотар покачал головой:

– Ну, тогда ты не должен слишком много говорить. Странно, что твои перепонки выдерживают такой голос.

– Они не выдерживают, – пожаловался старик и шмыгнул носом. – Я уже почти оглох, а говорю, к вашему сведению, шепотом. Но настоятели храма Зод всегда отличались таким голосом, по нему и определяют выбор богини.

– Понятно, – согласился Лотар. Пока старик говорил, он ухитрился даже не поморщиться от этого звукового давления. Хотя в животе что-то ощутимо дрожало и странный спазм подкатывал к горлу. – Как тебя зовут?

– Бошинак.

– Я – Лотар, а мой друг – Сухмет.

– Раб?

Старая история, всегда все сомневаются в восточнике из-за его дурацкого обыкновения щеголять золотым ошейником раба, полученным еще в те туманные годы юности, когда он действительно был рабом легендарного Харисмуса.

– Он свободнее нас с тобой, почтенный Бошинак. – Чтобы старик настоятель снова не оглушил их своим трубным ревом, Лотар поспешил предложить: – Не желаешь ли позавтракать с нами? Мы еще не ели.

Бошинак с довольным видом кивнул. Подошел к алтарику, небрежно смахнул объедки рукавом своего просторного халата и с интересом посмотрел на Сухмета, который наконец-то оторвался от статуи и принялся, то и дело оглядываясь, доставать из своего мешка заготовленную в Лотарии еду.

Лотар первым делом, конечно, потянулся к фляге. Он уже успел искупаться и напиться, но все равно с удовольствием попробовал воды, которую Сухмет набрал в протекающем неподалеку ручейке. Потом все принялись сосредоточенно жевать. Лотару еда показалась очень вкусной, ведь его мускулам требовалась куда более существенная подпитка, чем мед. Сухмет жевал, потому что еще не согрелся, а Бошинак, похоже, так давно не наедался досыта, что от одного вида еды у него заблестели глаза.

Впрочем, Сухмет был не слишком поглощен едой. Он глаз не сводил со статуи. Он даже повернулся лицом к изваянию.

Лотар не мог понять его интереса. Статуя казалась вполне заурядной, какой-то потертой от времени, в ней не было абсолютно ничего интересного. Но, с другой стороны, Сухмет ошибался так редко, что с любым, даже мимолетным, его интересом, нельзя было не считаться.

– Зачем вы появились тут, чужеземцы? – спросил вдруг Бошинак. Он решил, вероятно, что вежливость требует расплатиться за полученную еду хотя бы любопытством. В том, что с этими нежданными посетителями можно дружить, он уже убедился.

• Предыдущая
• 14/44
• Следующая