Разбитое сердце июля - Арсеньева Елена - Страница 24
- Предыдущая
- 24/73
- Следующая
Может, объяснить соседу, почему она такая сообразительная? Нет, это выйдет очень похоже на кота Матроскина: «А я еще и вышивать умею, и на машинке…»
Опять же – слишком велик риск наткнуться на человека, который книг твоих не читал и читать не собирается. К тому же все работники внутренних органов – по определению! – поклонники той добродетельной милиционерши, о которой уже упоминалось. Да ради бога! Кто любит огурец, кто свиной хрящик, а кто из-под апельсинов ящик. На вкус и цвет товарища нет. Каждому свое!
– Сигареты все же мои, – произнес тем временем сосед. – Я уверен. «Звезду», кажется, теперь никто, кроме меня, не курит. У меня к ней стойкая привязанность еще со времен далекой молодости. То есть была стойкая… Я уже три месяца не курю, пришлось бросить, но вожу пачку с собой по старой привычке, иногда хотя бы нюхаю. Вы никогда не курили и не можете понять, что значат такие воспоминания о запретном.
Воспоминания о запретном? Она не может понять, что это значит? В самом деле?!
– Да отчего же, могу, – пробормотала Алена, перед которой вдруг высветилась мгновенная картинка: вот она стоит посреди своей опустевшей квартиры и прижимает к лицу забытую Игорем футболку.
Мда-а… это ей еще предстоит. Ох, это ей еще предстоит!
А впрочем, не факт. Вполне возможно, что он заберет все свои вещи. И даже скорее всего! Так что ей даже малости такой не останется: иногда вспоминать, какой он был, как все у них было…
Вот именно – было! Было, да прошло! Потому что все проходит, как проходит дождь.
И она резко тряхнула головой, отгоняя навязчивый бред.
Бред послушно отогнался, оставив, однако, боль в сердце. Взявшись за него, Алена повторила глухо:
– Отчего же, могу!
– Что, тоже бросили курить? – обрадовался сосед. – Тогда действительно знаете, каково это.
Нет, не она – ее бросили. И она знает, каково это.
Черт бы побрал ее розовые очки, ну почему они оказались такими хрупкими?!
Так, пора уходить. И как можно скорей. Иначе она начнет сейчас рыдать над осколками своих иллюзий. Пора уходить… вот только как выбраться из дивана самостоятельно? Или все же попросить соседа подать ей руку помощи?
– Уборщица, уборщица… – забормотал, пока она размышляла, сосед. – Никакая это была не уборщица…
– Почему вы так думаете? – с готовностью спросила Алена, радуясь любой возможности отвлечься.
– Да потому, что убирает здесь женщина по имени Неля, я ее вижу каждый день и знаю. Это маленькая толстушка лет пятидесяти. А ваша уборщица вроде бы молода, так я понял?
– Так, – согласилась Алена. – Только она не моя, а ваша.
– О Господи, – мученически вздохнул сосед. – В том-то и дело, что не моя! И я вам пытаюсь объяснить, почему. Во-первых, я знаю Нелю. Во-вторых, здесь, в «Юбилейном», строгие правила. Весь обслуживающий персонал имеет право появляться на территории только в форме – мужчины в красно-синих комбинезонах, женщины в зелененьких таких брючках и кофточках цвета… – Он задумчиво пощелкал пальцами. – Не знаю, как такой цвет называется… не то беленький, не то желтенький! Официантки в столовой носят бордовые платья, а все остальные, в том числе и уборщицы, одеты именно в брюки и кофточки.
А ведь Алена видела сегодня двух девушек, на которых были зеленые капри и кремовые блузоны. Не беленькие, не желтенькие, а именно кремовые. Одна девушка несла стопку полотенец, другая – еще какое-то белье. И Алене даже в голову не пришло удивиться, почему эти девушки одеты так, а уборщица ее коттеджа – иначе.
Уборщица, ха-ха…
Значит, она не уборщица, а в комнате соседа был не сосед… И кто же эта парочка? Влюбленные, которым негде встречаться? И они шарахаются по номерам, выискивая свободные?
Может, спросить наутро у директора Колобка: не делал ли вчера в ее коттедже мелкий ремонт какой-нибудь слесарь-сантехник или электрик, у которого интрижка с уборщицей?
Чушь собачья. Эти двое были здесь по другой причине.
Вопрос: по какой?
Еще вопрос: зачем понадобилось девушке так старательно маскироваться? Разливать воду по полу, надевать вещи наизнанку, изображать уборщицу?
Ответ (кстати, простой): видимо, она из числа обитателей «Юбилейного». И боялась, что может быть узнана. Поэтому приложила все усилия, чтобы сделать себя пусть карикатурной, но неузнаваемой.
А почему она так уж сильно боялась быть узнанной? У нее не муж, а Отелло, который может придушить при одном только намеке на адюльтер? Но с чего она взяла, что Алена непременно донесет на нее? Вроде бы не похожа наша писательница на сексота…
Нет, вряд ли дело в каком-то муже. И адюльтер тут вряд ли при чем. Скорее всего, эти двое что-то искали в коттедже. И еще скорее – то самое, о чем говорили Галина Ивановна и Колобок Юматов. Но почему искали в номере соседа, а не в номере покойного Толикова? Он был заперт, Алена точно помнила, что открывала замок…
Впрочем, это-то совсем просто: они увидели в окно Алену, сообразили, что она идет поселяться именно в номер Толикова, выскочили оттуда, спешно скрыв следы своих поисков (в номере вроде бы был порядок, хотя не слишком-то Алена и присматривалась), и, разлив по полу воду, разыграли мизансцену под названием «Уборка в холле». То есть партнер скрылся в номере соседа, а партнерша осталась морочить доверчивой дамочке голову.
Интересно, а откуда они взяли ключи от обоих номеров? Алена получила ключ от своего обиталища у свекольной администраторши Галины Ивановны, у соседа был свой ключ…
Снова простой вопрос с простым ответом. Если парочка, побывавшая в коттедже, пользуется покровительством Галины Ивановны (Алена отлично помнит, с каким возмущением было выкрикнуто в адрес Колобка: «Тебя же как человека просили номер хотя бы еще сутки не занимать!»), значит, именно Галина Ивановна и дала любовникам, пардон, сообщникам, ключи. Ведь в администрации должны быть дубликаты.
– Теперь касаемо следа на мокром полу, – перебил ее размышления голос соседа. – Вы уверены, что это был мужской след?
– Да уж! – усмехнулась Алена. – Размерчик не женский – сорок четыре, если не сорок пять. У женщин нога редко бывает больше сорокового. И, как правило, это очень высокие женщины. А уборщица была ниже меня ростом. Не слишком, но ниже.
– Интересно, почему этот неизвестный бегал босиком, как Пятница? – задумчиво проговорил сосед.
– Ну, думаю, он был не только босой, но и голый, – пояснила Алена сухо. – А кстати, у вас размер обуви какой?
– Должен вас огорчить, – усмехнулся сосед. – Сорок третий. Не подхожу.
– Вообще-то, глазомер у меня не очень точный, – пробормотала Алена. – Вдобавок у страха глаза велики! Так что вполне могло быть…
– Ну, знаете… – хмыкнул сосед. – Вы же сами не верите, что это был я. И в то, что неизвестный мужчина был голый, то есть что здесь было любовное свидание, тоже не верите.
– Да, вопросы есть, – согласилась Алена. – Согласна. Например: зачем тому человеку понадобилось курить в вашем номере? Он же не мог не понимать, что запах дыма его выдаст, что вы догадаетесь: здесь был кто-то посторонний.
– Он недооценил мою догадливость, а вы переоцениваете догадливость его. – По голосу Алена поняла, что сосед улыбается. – Думаю, он – заядлый курильщик. Вроде такого, каким я был раньше. У таких людей обоняние притуплено, поэтому наш неизвестный просто не отдавал себе отчета в том, что здесь не пахнет дымом. Это раз. А во-вторых, настоящие куряки в минуты волнения всегда автоматически хватаются за сигареты. Свои, чужие, без разницы. Наверняка этот тип был взволнован ситуацией, вот и закурил.
– Но если он заядлый, как вы предполагаете, курильщик, значит, у него должны быть свои сигареты, зачем ему ваши?
– Да бог его знает… – Плечи еле различимого в полутьме силуэта снова поднялись и опустились. – Может быть, у него свои кончились. Такое бывает. Или хватанул первое, что попалось под руку, не думая. Увидел сигареты – ну и взял их. А еще есть такая порода людей – стреляльщики. У него лежит в кармане своя целая пачка, но он непременно стрельнет сигаретку у другого. По принципу: чужое всегда слаще. Род клептомании, наверное. Так что почему он закурил – как раз объяснимо. Меня гораздо больше интересует, почему он все же был босой.
- Предыдущая
- 24/73
- Следующая
