Правда во имя лжи - Арсеньева Елена - Страница 39
- Предыдущая
- 39/78
- Следующая
– У меня к тебе очень неприятное поручение. Дмитрий Иванович сегодня уехал в Николаевск, но у нас ночью состоялся тяжелый разговор… Понимаешь, я очень доверяю интуиции своего мужа. Я давно заметила в нем какие-то колебания, какие-то сомнения… ну, относительно нашего решения, а сегодня ночью он их выложил напрямую.
– То есть? – насмешливо изломила Ирина свои роскошные, воистину соболиные брови.
– Я насчет твоего ребенка. В смысле, брать его нам или нет.
– То есть? – повторила Ира чуть дрогнувшим голосом.
– Видишь ли, нам хочется, чтобы он был здоровым.
– А я что, больная?
– Внешне ты, конечно, здорова как лошадь, – задумчиво влепила Аня, с наслаждением заметив, что Иркина золотоволосая голова дернулась, будто от вчерашней пощечины. – Однако эти обмороки заставляют предположить, что у тебя не все в порядке с нервами, психика неустойчива, да и вообще… Откуда мне знать, может быть, у вас в роду кто-нибудь страдал эпилепсией или был запойным алкоголиком.
Неплохой эквивалент еще одной пощечине.
Ирка снова дернула головой, однако очухалась столь же быстро, как и вчера:
– Да ведь я беременна! Думаете, это так просто – вынашивать ребенка? Вы же не знаете, вы даже представить себе не можете, как это тяжело! Тут не только в обморок упадешь, а…
– А начнешь приставать к чужому мужу, да? – равнодушно бросила Аня – и только усмехнулась, увидав, как обесцветилось Иринино бело-розовое лицо.
Сучка этакая! Она еще позволяет себе высокомерно заявлять, что Ане не дано знать таких тонкостей, как ощущения беременных!
– Ну ладно, хватит дурочку валять. Я тебя понимаю, Ира, Дмитрий Иванович – обаятельный и порядочный человек. Неудивительно, что ты к нему потянулась, трудно тебя за это судить. Знала бы ты, сколько их было, таких молоденьких дурочек, принимавших его вежливость и веселый нрав за доступность и легкомыслие!
Ну, тут уж она здорово загнула. Это их с Димой связывала совершенно необъяснимая тяга друг к другу, а все Анины подружки, еще когда с ним только знакомились, поначалу делали большие глаза и сплетничали втихаря: «Да что Анька в нем нашла? Сама-то она еще ничего, почти хорошенькая, а этот-то… ушастик! Тушканчик какой-то!» Мама Анина вообще первое время практически находилась в истерике, это уже потом легендарное Димкино обаяние сыграло свою благую роль. То есть в его нерушимой верности Аня была убеждена на все сто… пока не появилась Ирина.
Соврала она или нет, но прозвучало это здорово: с ноткой весьма достоверной житейской усталости. Ирка поглядела на нее с нескрываемым замешательством. И Аня не замедлила закрепить свои достижения.
– Я что хочу сказать? Хочу сказать, что Дмитрий Иванович хорошо разбирается в женщинах. Он мне сразу сказал: «Не делаем ли мы ошибку? Все-таки Ирины моральные устои весьма слабы, раз она связалась с женатым человеком и забеременела от него. Не передаст ли она свою аморальность будущему ребенку? Мы с тобой люди порядочные, станем воспитывать его порядочным человеком, однако наследственные инстинкты играют очень большую роль, это я тебе как биолог говорю». Я, конечно, попыталась его разубедить. Но вчера вечером он устроил мне настоящую сцену.
Иркины глаза мстительно блеснули. Как бы не так! Дима, наверно, намылил холку ревнивой супружнице из-за вчерашних немилосердных пощечин!
– Оказывается, все это время он тебя незаметно проверял. Провоцировал, так сказать. – Аня попыталась усмехнуться. – Будем к нему снисходительны! Мужчины… это очень своеобразные люди. В общем, он сказал, что вчера убедился: ты совершенно аморальна. Я пыталась выспросить, что имеется в виду, но Дмитрий Иванович ведь джентльмен. Короче говоря, он просил передать тебе, что мы решили расторгнуть договор.
Ирка раз или два хлопнула глазами. Словно бабочка хлопнула золотистыми крылышками.
Потом уставилась на Аню, и просто-таки видно было, как крутятся колесики у нее в голове. Но вот Ирина тихо, затаенно усмехнулась и подошла к телефону. Накрутила номер, исподлобья, со мстительной ухмылочкой поглядывая на Аню, и сказала – нет, пропела – голосом Лючии де Ламермур:
– Пригласите, пожалуйста, Дмитрия Ивановича Богданова. – И вот тут-то Лючия дала явного петуха: – В командировке?.. А когда вернется? Через две недели?! Ой!..
Аня с трудом перевела дыхание. Ого, как защемило в груди, когда Ирка вот так, запросто, не заглядывая в записную книжку, на память набрала Димин номер! Значит, она звонила ему? И часто звонила, наверное! О господи… а вдруг уже поздно? Вдруг они уже все решили между собой и ночные Димины ласки – не более чем прощание с брошенной женой?!
Но испуганно заметавшиеся Иркины глаза вернули ей бодрость. Удалось очень натурально усмехнуться:
– Ты проверяла меня? Ну, глупенькая, зачем же врать в таких серьезных делах? Так что, Ира… Оставь себе все вещи, которые я шила, а этот халатик – мой прощальный подарок. Ну и еще – вот.
Она вынула из кармана заранее приготовленные пятьдесят рублей.
– Извини, у меня больше нет. Все деньги у нас на книжке, но теперь ведь нет смысла их снимать, правда? Ну, счастливо тебе. До свидания.
И только теперь, когда Аня уже встала, чтобы удалиться, до Ирки наконец-то начало доходить: надо что-то делать!
– Погодите! – взвизгнула она. – Но ведь мы же договаривались… мы же подписывали договор! Вы же хотели ребенка!
– Ира, ты разве не слышала, о чем я тут все время говорила? – удивилась Аня. – Ребенок такой матери нам не нужен.
– Но договор! – повторила Ирина. – Дима… ваш муж ведь говорил, что этот документ будет иметь значение в любом суде!
«Ди-ма? Какой он тебе Дима?! Ах ты…»
– Ирина, не смеши меня, – сказала Аня чуточку устало, вновь опускаясь в кресло. – Ну кто примет всерьез такой документ? Это же самодеятельность чистой воды, которая не налагает на стороны никаких, абсолютно никаких обязательств, кроме чисто моральных. (Эх-эх, какое оружие она дала в этот момент в руки Ирины! Смертельное оружие! Но свою ошибку Аня смогла оценить только через год – а расплачивалась за нее потом всю жизнь, до самой смерти.) – Если ты оказалась несостоятельна как партнер – что прикажешь делать? Винить надо только себя, больше некого. Конечно, если бы ты вела себя как подобает, мы бы никогда…
Ба-бах! Тяжелое тело рухнуло перед Аней на пол, и из паласа взвилось небольшое облачко пыли. Да, Нонна отродясь не отличалась особенной чистоплотностью, а если она надеялась, что теперь убираться станет Ирка, в знак признательности, так сказать, то ведь на этой корове где сядешь, там и слезешь!
Потребовалось несколько секунд, чтобы понять: Ирка не плюхнулась в очередной обморок, а просто упала перед Аней на колени, красиво простирая к ней красивые руки с красивыми пальцами, и залилась поразительно красивыми слезами.
С ее красивых губ срывались бессвязные слова, из которых кое-как удалось понять, что Дмитрий Иванович и милая, дорогая Анечка Васильевна ее не так поняли, что она ничего такого не хотела… даже не имела в виду, а в обморок упала по глупости (честное слово, Ирка так и сказала!), но больше никогда-никогда… И если она вела себя чуточку распущенно, то лишь потому, что очень привязалась к милым, дорогим Дмитрию Ивановичу и особенно к Аннушке Васильевне, ну прямо как к родственникам, а ведь с родственниками всегда ведут себя свободно, без церемоний. Но с этой минуты… Никогда, никогда… только не бросайте ее, только не бросайте, а ребенка она родит замечательного, Анюточка Васильевна еще будет гордиться им, а ведь если они бросят Ирину, то что ей останется? Только утопиться! Или повеситься. Но она клянется, она клянется всем на свете, что будет вести себя, как монашка в монастыре!
Аня, незадолго до этого перечитывавшая «Монахиню» Дидро, могла бы кое-что сказать на сей счет, однако промолчала. Ведь она добилась именно того, чего хотела! И после двух или трех литров Иркиных слез обронила наконец сквозь зубы, что попытается убедить Дмитрия Ивановича изменить непреклонное решение. Но до разговора с ним она ни за что не может ручаться!
- Предыдущая
- 39/78
- Следующая
