Отражение в мутной воде - Арсеньева Елена - Страница 7
- Предыдущая
- 7/77
- Следующая
– Господи, как все глупо, глупо до посинения! – пробормотала Тина, прижимая ладони к горящим щекам. Ладони показались ледяными. – Не надо меня провожать. Извините! Это все из-за… из-за…
– Я понимаю, – тихо сказал Виталий. – Я все прекрасно понимаю. Валентин вас любил, вы его тоже. Но жизнь идет, Тиночка, и единственный способ выжить – это все забыть. Как можно скорее.
Она кивнула.
– Может быть. Только пока не очень получается.
– Господи, Тина, вы только не плачьте, – с ужасом сказал Виталий. – Это я, скотина, вас расстроил. Не надо ничего забывать, все пройдет само. Тиночка, ну пожалуйста… – Голос его стал жалобным. – И я, главное, на вас накинулся, прямо как зверь. Простите, я ведь ничего не понял сначала…
– Да ладно, – отмахнулась Тина. – Сама виновата. Я вас только об одном прошу: вы можете уточнить – ну, насчет Валентина? Еще раз спросить – как это было? Потому что такие сны зря не снятся, вы это должны понимать!
– Хо-ро-шо, – с запинкой выговорил Виталий. – Сделаем так… скажем, в пять я вас буду ждать на площади Горького, возле «Макдоналдса». Помнится, Валька говорил, что вы любите там бывать. Я тоже, кстати. Вот и поужинаем вместе, а я вам расскажу все, что удастся разузнать. Договорились?
– Договорились, – слабо улыбнулась Тина. – Виталий, вы… спасибо вам. Вы просто чудо!
– На самом деле это вы – чудо, – очень серьезно сказал Виталий. – Пожалуйста, не опаздывайте сегодня, хорошо? Вы даже не представляете, как я вас буду ждать!
Сказать, что она опоздала, – значит ничего не сказать.
Точнее, она вообще не пришла на свидание, потому что не существует мужчины, который даже и любимую-то женщину, тем паче – случайную знакомую, да еще по такому неприятному поводу, ждал бы на условленном месте пять часов!
Да-да, пять часов. Потому что шанс оказаться на площади Горького у Тины выпал только в десять вечера…
Нет, она вовсе не собиралась опаздывать! И если бы пошла с работы пешком, то явилась бы к «Макдоналдсу» даже раньше времени. Однако едва она вышла из редакции, как начал накрапывать дождь. Сразу резко похолодало, а Тина, разнежившись поутру на солнышке, не взяла ни зонта, ни плаща.
Небо было сплошь серое, набухшее сыростью. Нечего и надеяться, что дождь скоро утихнет. Пока она дойдет до площади через всю Покровку, промокнет до нитки.
Тина растерянно огляделась. К остановке на площади Минина один за другим шли автобусы, троллейбусы, маршрутные такси. «Идея! – подумала Тина. – Заеду-ка я переодеться. И зонтик возьму. Времени-то еще вагон и маленькая тележка. В крайнем случае, если буду опаздывать, схвачу попутку».
Она вихрем пролетела мимо длинного ряда цветочниц, на разные голоса расхваливавших свой товар, в который раз озадачившись, куда же девают непроданные розы, гвоздики, лилии – неужто выбрасывают? – и вскочила в «маршрутку» за секунду до того, как водитель закрыл дверцу. На номер Тина даже не взглянула: отсюда, с этой остановки, транспорт шел только через площадь Свободы, а потом по длинной-предлинной улице Ванеева – то есть в нужном Тине направлении.
Она заплатила за проезд и, как всегда, не стала брать билета. Это было среди интеллигентных и довольно-таки безденежных нижегородцев особым шиком: оставлять билеты бедным, замотанным жизнью кавказцам, которые постепенно прибирали к рукам одну городскую «маршрутку» за другой. Ну да, у них же там, на Кавказе, войны-войнушки, а мы тут, в России, как сыры в масле катаемся…
«Маршрутка» споро добежала до площади Свободы, сделала традиционный круг и… вместо того, чтобы выехать на Ванеева, свернула в боковую улицу. Какое-то время Тина сидела спокойно, надеясь, что это временный объезд из-за какого-то очередного ремонта, однако машинка бодро перла вперед, явно не собираясь ни останавливаться, ни сворачивать.
– Слушайте, – растерянно обратилась Тина в пространство, – а куда мы едем? Это номер какой?
– Сороковой, – сказала ее соседка. – Идет в Верхние Печеры.
– Через Сенную площадь? – ужаснулась Тина и ринулась к дверце: – Ой, откройте, пожалуйста, я сойду!
Водитель, видимо, не расслышал.
– Остановите, а? – нагнулась к нему Тина. – Я не знала, что вы через Сенную едете, остановите, пожалуйста!
– Толко что был остановка, – огрызнулся водила, и от его акцента, с которым, кажется, говорили теперь девяносто процентов так называемых россиян, Тину, как всегда, передернуло.
– Стойте, вы что, не слышали! – запальчиво потребовала она.
– Гдэ я тебе тут остановлу? – не оборачиваясь, зло спросил шофер. – Останови, останови, а потом ГАИ придет, кто штраф платить будет? Ехай до Сенной, да?
– Ну и ехай сам, – обиделась Тина. – А мне выйти надо.
– Приспичил, да? – нагло ухмыльнулась в зеркало физиономия. – Ничэго, потэрпишь.
– Девушка, да плюньте вы, – посоветовал добродушный дяденька. – Остановка через три минуты, какая разница?
Тина только сверкнула на него глазами и снова повернулась к водителю.
Строго говоря, она и сама не могла понять, с чего завелась. Ее улица осталась так далеко, что это не принципиально: выйти сейчас или через три минуты. Более того, ехать до Сенной даже лучше, там можно на что-нибудь пересесть и успеть-таки вовремя и домой, и на встречу с Виталием, а если она сойдет сейчас, то придется долго-долго идти пешком, наверняка опоздает…
И все-таки ей словно вожжа под хвост попала. Тина сама не понимала, почему талдычит свое, одно знала наверняка: из такси надо выйти, надо, надо! Хотя бы для того, чтобы взять верх над этой наглой рожей. Вот именно!
– Останови сейчас же! – яростно выкрикнула Тина. – Я ведь даже билета не взяла, ну как не стыдно?!
– А, ты бэз билета? – обрадовался водитель. – Плати сэйчас же. Нэмэдленно плати, пока нэ будешь платить, никто нэ будет выходит, да?
Ну… ну, это уже был просто предел всему!
Тина растерянно оглянулась:
– Как это – без билета? Я ведь заплатила, просто не взяла его…
– Ну и дура, – спокойно информировала тетка, одна занимавшая переднее сиденье: рядом мог поместиться разве что йог, голодавший не менее года. – Нашла бедненьких, подавать им! Да они знаешь как живут? Наши русские балды на рынках на них горбатятся, торгуют, а они знай стоят, надзирают. У нас в Доскине один такой себе фазенду отгрохал, с ума сойти! Там тебе и дом, и подворье, и гаражи, и для баранов целый дворец, и для сына отдельный дом, и коровы у него, и овцы, и теплицы, и три автомобиля, а дети в школу не ходят, только знай по хозяйству суетятся!
– Да, деваться от них некуда! – подхватил кто-то еще, и все пассажиры мигом открыли оживленную дискуссию «Руки прочь от России!». То, что это происходило в пределах слышимости водителя, никого особенно не смущало, в том числе и его. Он крутил себе баранку и мчался к Сенной!
Это было выше ее сил. Тина вдавила палец в кнопку над дверью. Водитель так и подскочил, когда сирена – несомненно, близкая родственница той, которая звучит на учениях по гражданской обороне! – взревела у него над головой.
Возможно, в иной ситуации этот звук и ласкал бы его слух, но сейчас он оказался той соломинкой, которая сломала спину верблюда.
Громко выругавшись, шофер внезапно свернул и ринулся по какой-то боковой улочке, среди старых домиков, крича на всю «маршрутку»:
– Ах так, да? Гудеть, да? Ну и ладно! На Сенную нэ едем! Нэ будет остановка!
– Как это?! – вскричала Тина.
– Кататься едем, да? – мстительно хохотнул водитель, делая новый, совсем уж лихой вираж… и перегораживая путь «Волге», которая пылила с горки на полной скорости.
Тине показалось, что зеленая морда машины – оскаленная и перекошенная – летит прямо на нее. Она слабо, отстраняюще махнула рукой – и в следующее мгновение страшный удар опрокинул ее на спину.
Очнулась Тина от боли – кто-то с силой пнул ее в живот. С криком рванулась, открыла глаза, но сначала ничего не увидела в шевелящейся, кричащей тьме. Тотчас мрак перед глазами рассеялся, и Тина с необыкновенной ясностью поняла, что произошло: «Волга» опрокинула «маршрутку», пассажиров швырнуло друг на друга…
- Предыдущая
- 7/77
- Следующая
