Моя подруга – месть - Арсеньева Елена - Страница 28
- Предыдущая
- 28/71
- Следующая
Размышляя об этом, она туго обернулась полотенцем (препоясала, выражаясь библейски, чресла перед сражением), решительно вышла из ванной – и ее боевой задор улетучился с такой же легкостью, как воздух выходит из проколотого шарика.
Надежда и Лариса дрались.
Ну, конечно, множественное число тут не годилось. Eсли бы Надежда со всеми силами вступила в этот бой, Лариса уже давно валялась бы в углу подобно тряпичной кукле. Сейчас БМП только слегка работала руками, держа свою противницу на приличном расстоянии, однако ярость, с какой Лариса снова и снова налетала на нее, поразила Марьяну, как внезапная боль.
Не ею одной было замечено, что эти две женщины органически не выносят друг друга. Смешнее всего, что именно Лариса через каких-то там знакомых узнала о Надежде, преподающей в школе милиции, и сманила ее работать на Виктора. Нашла-то Лариса, однако Надежда отдала свое сердце Виктору с первого взгляда, хотя никогда в жизни, Марьяна уверена, не задумалась бы завлекать его. Да и Виктору мысль о Надеждиной влюбленности вряд ли пришла бы в голову. Застав жену и охранницу в «стадии цап-царапанья», как это называлось в доме, он умел мгновенно гасить назревающий пожар, доверительно (но достаточно громко, чтобы быть услышанным и разошедшимися женщинами) сообщая Марьяне:
– Ну вот, опять из-за меня бабы дерутся. А знаешь, Гертруда, что они будут кричать друг дружке?
Марьяна тотчас бросалась на приманку:
– Что?
– Одна: «Забирай его себе!», а вторая: «Да на хрена он мне нужен!»
Взрывоопасная ситуация рассасывалась мгновенно: или Лариса, или Надежда, или они обе вдруг прыскали, а потом начинали сконфуженно хохотать, уже вполне миролюбиво переглядываясь. Со временем такие «схватки» становились все реже: обе постепенно смирились с тем, что ни от одной, ни от другой Виктор не откажется; вдобавок кому охота служить посмешищем для всего дома? Последнее время их взаимной неприязни хватало только на жалкие пикировки. Но то, что видела Марьяна сейчас, невозможно было себе представить даже в пору самой разнузданной «холодной войны» в семье Яценко.
Вид у Ларисы был совершенно обезумевший: распатланные волосы, потеки туши на щеках, расплывшееся пятно помады. Не выдержал натиска легендарный несмываемый «Каптив»: на щеке Надежды остался след Ларисиной косметики – и это не было следом от дружеского поцелуя. Явно та не только царапалась, но и пыталась кусаться.
Туго, видно по всему, приходилось пока Надежде, однако Лариса хлебнет куда больше, когда Надежда выйдет из ступора, в который ее повергло нападение, и поведет наконец правым и левым рукавами. Пойдут тогда клочки по закоулочкам!
Конечно, это шутка, вряд ли Надежда разъярится до такой степени, однако Марьяна не желала присутствовать даже в начальной стадии рукопашной. Вдобавок Абдель и Салех возбужденно тараторили, разглядывая двух белых леди, как заправских борцов, азартно били по рукам. Похоже, заключали пари на победительницу! Одно было хорошо: Санька спал беспробудным сном. А потому Марьяна могла смело набрать в легкие побольше воздуха и закричать что было мочи:
– С ума сошли! Дуры проклятые! Стервы, проститутки!
Годилось что угодно, лишь бы погромче, однако Марьяна попала в цель первым же выстрелом: Надежда, отбросив свою визави довольно сильным тычком – та свалилась в угол и на некоторое время замерла, оглушенная, – бешено воззрилась на Марьяну:
– Это кто здесь проститутка?
Марьяна подавила искушение попятиться и оказаться под защитой какой-нибудь мебели: следующий угол вполне мог стать местом ее отдохновения.
Молча она перетащила в кресло Ларису.
Салех бил в ладоши, кричал что-то в том смысле, что куриные бои стоит продолжить, однако Абдель, перехватив бешеный взгляд Марьяны, вмиг стушевался и взашей выгнал Салеха за дверь.
Повернулся в замке ключ, и Марьяна вздохнула свободнее.
– Стыда у вас нет! – сказала она сердито. – Устроили для этих жареных петухов развлекалочку!
Знакомая лексика помогла Надежде прийти в себя.
– Да чтоб ты беременной два года ходила! – сделала она последний выпад в сторону полуживой Ларисы и возмущенно повернулась к Марьяне: – Я сама ничего понять не могу: с какой радости эта дура на меня накинулась? Я принесла Саньку, уложила, говорю: слава, мол, Богу, спит аки ангел… и тут она ка-ак бросится с криком: «Молчи! Молчи! Накличешь!»
– И всё? – недоверчиво спросила Марьяна.
Надежда высокомерно дернула плечом: все знали, что она никогда не врет, – если это не в интересах Хозяина, разумеется.
– Лариса, ты… – робко повернулась к дивану Марьяна – и едва успела отпрянуть, с такой стремительностью полетело вперед стройное Ларисино тело.
– Расскажи им! Все расскажи! Мне их босс пригрозил, что Саньку пристрелят первым, на моих глазах. И даже если мы потом скажем, где Виктор, все равно будет поздно! Ты, тварь, вечно одна, как волчица, хочешь, чтобы и я одна осталась?!
– Господи… – выдохнула Марьяна, словно молнией, пронзенная догадкой: Лариса требует, чтобы Надежда выдала местонахождение Виктора.
Выдала бы Виктора!
Она еще не успела осмыслить эту потрясающую догадку, как дверь распахнулась, и Салех с Абделем ворвались в комнату. От их беззаботной веселости и следа не осталось: теперь это были два натасканных сторожевых пса, вдобавок их сопровождали еще два араба с крутыми бицепсами и угрюмыми физиономиями.
Ларису схватили, что называется, еще в полете. С заломленными за спину руками, безвольно поникшая, она напоминала красивую бабочку, которую истрепал ураган и влечет невесть куда. Ее выволокли за дверь в глубоком обмороке.
Надежда, вмиг забывшая обо всем на свете, кроме своих обязанностей, сбила с ног одного из нападающих, однако открылась для удара по горлу прикладом и сползла по стенке на пол, хрипя и закатывая глаза.
Салех страховал Марьяну пистолетом, хотя она стояла столбом, беспомощно прижав к груди руки и вытаращив испуганные глаза.
Абдель, замыкая победоносное шествие, с извиняющимся видом обернулся к Марьяне и счел необходимым пояснить:
– Босс услышал шум. Он не выносит шума, тем более – женского крика. Он приказал привести ту, которая кричала так сильно. Вот…
И, пожав плечами и потоптавшись в дверях, он как-то по-детски махнул Марьяне розовой ладонью и вышел, оставив ее по-прежнему стоять столбом.
Eдинственное, что изменилось в ее позе, – она крепко прижала руки к сердцу. Оно вдруг так дико забилось, что показалось, будто выскочит – прямо сейчас, в ту минуту, когда Марьяна увидела на пухлой желтоватой ладони Абделя до боли знакомую татуировку… хотя с другими цифрами: 20.12.97.
Но сначала она занялась Надеждой. Принесла из ванной холодной воды и, смочив полотенце, принялась менять компрессы на голове, с тревогой вслушиваясь в надрывное дыхание.
Вопросы роились в голове, будто хищные птицы, и от взмахов их крыльев дрожал воздух. Их было так много, что Марьяна не знала, о чем раньше думать.
Куда и зачем уволокли Ларису? Ладно, предположим, что бы с ней ни делали, она при всем желании не выдаст Виктора, потому что не знает, где он. Зато знает, что Надежде это известно. И если Рэнд решил достать конкурента не мытьем, так катаньем, эта фигура речи: «что бы с Ларисой ни делали» – начинает приобретать довольно зловещие очертания. Пытки – о, этот человек способен на жестокость, по глазам видно, по хищному оскалу, изображающему улыбку. А Лариса не из особо стойких. Ни крепости телесной, ни духовной в ней нет. Хотя… хотя прежде Марьяна никогда не предполагала в ней такой самозабвенной, почти истеричной любви к Саньке. Ради жизни сына она готова была пожертвовать мужем… Да, слова «шекспировская трагедия» можно произносить без всякой иронии!
Конечно, Марьяна никогда не верила, что Лариса вышла за Виктора по великой любви; да и он любил сына гораздо больше жены… И все же Марьяна остановилась на моменте неприязненного осуждения. Неизвестно и то, как поведет себя беззаветно преданная Виктору Надежда, если эту ее преданность Хозяину, который находится где-то в безопасном месте, начнут испытывать, терзая на ее глазах пятилетнего мальчишку. Тут любая чужая тетя вряд ли сможет промолчать. Так стоит ли судить Ларису, которая лишилась рассудка при одной только угрозе, высказанной Рэндом… этим его негромким, насмешливым голосом, с этим сабельно-неумолимым прищуром глаз.
- Предыдущая
- 28/71
- Следующая
