Ты, Марианна - Бенцони Жюльетта - Страница 44
- Предыдущая
- 44/105
- Следующая
Марианна начала понимать, что избавиться от этого назойливого военного будет гораздо труднее, чем она предполагала. Если она оттолкнет его, он сможет показать себя с плохой стороны.
И кто поручится, что Зани и его сестра не станут жертвами его плохого настроения? Сдерживая нетерпение, она бросила быстрый взгляд на мальчика, который, нахмурив брови, следил за этой сценой. Затем, решившись, она отвела сержанта в сторону от его людей. Они, видимо, тоже начали тяготиться этой затянувшейся историей.
— Послушайте, — прошептала она, вдруг подумав о выдержанном мальчиком допросе, — мне невозможно ни пойти с вами в театр, ни пригласить вас домой. После исчезновения моего кузена… курьера, мы, можно сказать, в трауре. К тому же у Анареллы нет таких причин, как у меня, симпатизировать французам…
— Я все понял, — так же тихо ответил Рапен. — Но что делать? Я чувствую к вам такую симпатию!..
— Такую же, как и я к вам, сержант. Но я боюсь, что в семье мне не простят эту… привязанность! Лучше было бы… спрятаться… встретиться тайком. Вы понимаете? Не мы первые сделаем так!
Простодушное лицо Рапена засияло. Он достаточно долго находился в Венеции, чтобы наслушаться рассказов о Ромео и Джульетте, и, видимо, уже представлял себе тайную любовь, сдобренную ароматом приключения.
— Можете рассчитывать на меня! — воскликнул он. — Я буду сама осторожность. — Затем, снова понизив голос, он прошептал сквозь усы тоном заговорщика:
— Сегодня вечером, в сумерках… я буду ждать вас под акацией у Сан-Захарии! Там мы сможем спокойно поговорить. Вы придете?
— Обязательно! Только осторожность и предусмотрительность!
Чтобы ни в ком не возникло сомнение или подозрение!
На этом обещании они расстались, и Марианна едва удержала вздох облегчения. С некоторого времени у нее появилось ощущение, что она играет один из тех фарсов, которые доставляли радость парижским зевакам на бульваре Тампль! Рапен отсалютовал, успев быстро и страстно пожать руку той, которую он отныне рассматривал как свое новое завоевание.
Патруль вошел в кордегардию, а Зани увлек разочарованную псевдокузину не к морю, а к центру площади, где рабочие собирались на строительстве новой серии аркад, предназначенных украсить последнюю незавершенную ее часть.
— Пойдем так, — буркнул он. — Так ближе.
— Но… я так хотела увидеть море…
— И увидишь. Так скорее выйдем к берегу. Солдаты не поймут, куда мы пошли…
Город оживился. Зазвонили колокола собора Святого Марка.
Закутанные в черные вуали женщины, сопровождаемые слугами и в одиночку, уже спешили на утреннюю мессу.
Когда пришли на набережную, сердце Марианны пропустило один удар и у нее возникло искушение закрыть глаза. Она надеялась и одновременно боялась увидеть гордый силуэт стоящей на якоре «Волшебницы моря», брига Язона. Она попыталась убедить себя, но не могла избавиться от ощущения вины вернувшейся домой после измены супругу…
Но, кроме небольших рыбачьих суденышек и нескольких барж, в акватории не было ни одного корабля, достойного этого имени.
Однако Марианна не успела разочароваться, ибо она сразу заметила высокую оснастку больших кораблей с другой стороны собора Санта Мария делла Салуте, позади морской таможни. Кровь ударила ей в лицо, и она схватила Зани за руку.
— Я хочу пойти на ту сторону, — сказала она, подтверждая жестом свои слова.
Мальчик пожал плечами и с удивлением посмотрел на нее.
— Тебе следовало бы знать, что мы идем туда, раз мы идем в Сан-Тровазо.
Затем, в то время как они направились к большой гондоле перевозчика, который доставит их на другую сторону Большого Канала, Зани задал вопрос, уже некоторое время не дававший ему покоя.
Действительно, с тех пор как они расстались с патрулем, маленький венецианец хранил странное молчание. Он шел впереди Марианны, засунув руки в карманы синих холщовых штанов, приподняв желтую шерстяную блузу, еще мокрую, спускавшуюся почти до колен. И у него был немного напряженный вид человека, чем-то не вполне удовлетворенного.
— Это правда, — сухо спросил он, — что ты горничная у баронессы… как бишь ее… ну, той, что трется возле сестры Бонапарта?..
— Конечно! Разве тебе это неприятно?
— Да уж… Потому что, если это так, ты тоже служишь Бонапарту! Солдат это сразу понял, было видно…
Подозрение и огорчение так ясно читались на круглом загорелом лице мальчика, что Марианна не решилась усилить его разочарование.
— Моя хозяйка, безусловно, служит… Бонапарту, — сказала она тихо. — Но меня политика не интересует. Я служу моей хозяйке, вот и все.
— Тогда откуда ты? Не отсюда, во всяком случае: ты не знаешь города и у тебя нет нашего акцента.
Она только слегка заколебалась. У нее действительно не было венецианского акцента. Но итальянский, которым она владела, — чистый тосканский, — подсказал ей вполне естественный ответ.
— Я из Лукки, — сказала она, солгав только наполовину.
Результат вознаградил ее за эту невинную ложь. Ослепительная улыбка озарила озабоченное лицо Зани, и он снова подал ей руку.
— Раз так, тогда все в порядке! Ты сможешь войти в дом. Но надо еще пройти немного. Ты не очень устала? — спросил он с внезапным сочувствием.
— Да, немного, — вздохнула Марианна, которая уже не чувствовала под собой ног. — А еще далеко?
— Нет… немножко…
Заспанный перевозчик перевез их через канал, почти пустынный в этот утренний час. Начинающийся день обещал быть исключительно прекрасным. Голуби трепетали в нежно-голубом, хорошо промытом ночной грозой небе. Дул пропитанный запахом соли свежий морской бриз, и молодая женщина с наслаждением дышала им, а на месте, куда они медленно приближались, делла Салуте в чистом воздухе раннего утра походил на гигантскую раковину. Это был день, предназначенный для счастья, и Марианна не решалась спросить себя, что он уготовил для нее.
На противоположном берегу снова улочки, снова маленькие воздушные мостики, всевозможные чудеса и бродячие кошки. Солнце вставало в золотом венке, и измученная Марианна чувствовала головокружение, когда наконец пришли к скрещению двух каналов, главный из которых, окаймленный высокими розовыми домами с сушившимся бельем, широко открывался в порт. Узкий мост перешагивал его, соединяя набережные.
— Вот, — с гордым жестом сказал Зани, — здесь я живу.
Сан-Тровазо! Верфь Сан-Тровазо… лечебница для больных гондол.
И в самом деле, с другой стороны воды с плавающими листьями капусты и апельсиновыми корками виднелось несколько сараев из потемневшего дерева, перед которыми ожидало с дюжину гондол, лежащих на боку, как раненые акулы.
— Ты живешь на этой верфи?
— Нет, дальше! Последний дом на углу набережной, в самом верху!
Из-за угла именно этого дома выступала высокая мачта стоявшего на якоре корабля, и Марианна, несмотря на усталость, не могла противиться побуждению: подхватив платье двумя руками, она бегом пустилась туда, сопровождаемая удивленным этой внезапной спешкой Зани. Но она не могла больше томиться неизвестностью, не зная, есть ли там Язон, ждет ли он?..
Раньше ее терзала мысль, что он, возможно, опаздывает на свидание, вот почему она следовала за Зани до сих пор.
Куда бы она пошла без единого су, без друзей, если Язон еще не приехал? Но теперь ей казалось, что это невозможно, и она была почти уверена, что он здесь!
Задыхаясь, она добралась до набережной. Теплые лучи солнца залили ее, и внезапно вокруг нее возник лес мачт… Повсюду стояли корабли, плотно прижатые то кормой, то носом к набережной. Целый флот находился здесь, соединенный с берегом длинными сходнями, по которым сновали носильщики с тяжелым грузом на плечах.
Кораблей здесь было столько, что у Марианны зарябило в глазах, а в голове зашумело.
Резкие команды смешивались со свистками и звоном отбивавших четверти склянок. Невидимая мандолина вела легкую зажигательную мелодию, которую время от времени подхватывал звонкий голос босоногой девушки в полосатой юбке, с корзиной рыбы на голове. Все трудоспособное население, шумное и пестрое, как персонажи Гольдони, находило себе занятие на этой розовой набережной, а на кораблях полуголые матросы мыли палубы, окатывая их потоками воды.
- Предыдущая
- 44/105
- Следующая
