Дуэль на брачном ложе - Арсеньева Елена - Страница 35
- Предыдущая
- 35/98
- Следующая
На черных каменных стенах замелькали слабые отсветы – тюремщик, верно, шел с факелом, и Маша торопливо заслонила лицо рукавом, опасаясь, чтобы яркий свет не ослепил ее и не лишил чудесного «ночного зрения».
Было очень трудно сдержать нетерпение, но все-таки Маша, замерев в углу, выждала миг, когда тюремщик выбрался из склепа в зал, с трудом распрямился и сделал несколько шагов, освещая факелом углы и пытаясь отыскать затаившуюся пленницу. Он тяжело, запаленно дышал, а потому не расслышал, как за его спиной легкая тень метнулась в коридорчик и беззвучно, чуть касаясь ногами пола, понеслась по нему. Приходилось все время помнить об угрожающе низком своде, а потому Маша бежала, пригнувшись, не столь быстро, как хотелось, однако скоро коридорчик кончился, и она очутилась в зале, всем похожем на первый – даже скамья стояла в углу, точь-в-точь как там! – однако вместо львиной морды в стене зияло отверстие.
Дверь! Открытая дверь!
Маша устремилась туда, как стрела, пущенная в мишень. И сердце ее едва не разорвалось от неожиданности и горя, когда чьи-то руки вдруг схватили ее так крепко, что шевельнуться было невозможно, и звонкий молодой голос насмешливо произнес:
– Не так быстро, сударыня! Вы отдавили мне ногу!
Итак, тюремщик пришел не один.
А надо, надо было это предвидеть! Следовало быть осторожнее, но что уж теперь… Она рвалась, кусалась и царапалась, но схвативший ее человек не церемонился: болезненным ударом под ребро заставил согнуться вдвое и закашляться, а когда она наконец смогла разогнуться и перевести дух, уже набежал тюремщик и разразился бранью.
Другой разбойник покатывался со смеху, глядя на ее перекошенное от отвращения лицо. Маша метнула на него возмущенный взор и неожиданно – факел в руке тюремщика светил достаточно ярко – узнала его. Это был тот самый парень, который в корчме молча слушал рассказ о прусских разбойниках, а потом помогал освободить от вещей застрявшую карету! И спутника его Маша теперь узнала – это угрюмое, полудикое существо, исполненное животной тупости и звериной злобы.
– Вы следили за мной? Стерегли меня? – выкрикнула она возмущенно.
– Разумеется, – кивнул молодой. – Я узнал бы вашу колымагу среди сотен карет по водруженному на ней множеству всякой поклажи!
Вот как? Узнал бы? Стало быть, эти двое ждали в лесу именно Машину карету? Ну, понятно: когда перегружали вещи в том городишке, нацелились на чужое добро и напали.
Нет. Зачем им тогда хозяйка всех этих сундуков?..
Самой додуматься до ответа Маше не дали. Ответ ей буквально бросили в лицо: черный ткнул в какую-то бумагу и прорычал:
– Пиши!
– Погоди, Жако, – успокоил его напарник. – Надобно быть обходительней с дамой.
Маша взглянула на него повнимательнее. Он был недурен собою, боек, развязен; речь и манеры выдавали человека более или менее воспитанного и образованного в отличие от ужасного Жако – когда тот произносил хоть слово, первым чувством Маши было изумление, что это дикое вообще животное обладает даром речи. Конечно, ведет в сем дуэте молодой… ну что ж, надобно послушать, что он скажет.
– Сударыня, я весьма сожалею, что приходится беседовать с вами в столь неподходящем для этого месте, но, к несчастью, обстоятельства диктуют нам свою волю, – начал разбойник как по писаному, и Маша подумала, что перед ней, наверное, какой-то недоучившийся студент или неудачливый стряпчий.
Однако ее весьма заинтересовало словечко «обстоятельства». Интересно, что же это за обстоятельства такие, которые «диктуют свою волю»?.. И она вновь со вниманием принялась слушать.
– Жизнь и свобода ваши всецело в руках ваших, – продолжал разбойник. – Мы подадим вам бумагу и перо, а вы напишете на сей бумаге несколько слов, после чего сделаетесь полностью свободны от всех забот.
Маша поглядела на него задумчиво. Весьма любопытно, какой смысл вкладывает он в свои слова?..
– Что я должна написать? – спросила Маша и порадовалась тому спокойствию, с каким звучал ее голос.
– О, всего несколько слов! – воскликнул Вайян. – Небольшое распоряжение: назовете ваше имя и звание, потом распорядитесь о некоем лице… да что откладывать? – Он сорвал с пояса походную чернильницу, отвинтил крышечку, достал перо, Жако вновь подал бумагу. Эти разбойники сейчас напоминали услужливых секретарей, и Маша поняла, что именно написание этой бумаги было целью ее похищения.
Так они не простые грабители! Их кто-то подослал! И на почтовой они ее уже выслеживали, уже готовились к нападению!
От этой догадки Машу пробрал озноб, но голос звучал по-прежнему твердо:
– Распоряжение о некоем лице? Я не понимаю!
– Да что тут понимать, сударыня? – удивился Вайян. – Вы богаты, а случись что, богатство ваше окажется бесхозным. После же написания бумаги сей, что бы с вами ни приключилось, все ваше состояние окажется в надежных руках… увы, не в моих, – покачал он головою, правильно истолковав издевку, вспыхнувшую в Машиных глазах. – Нет, распоряжение ваше…
– То есть завещание? – уточнила Маша.
Вайян сконфуженно пожал плечами:
– Ежели вы предпочитаете все называть своими именами, то скажем так. Стало быть, оно будет в пользу другого лица. Но не стоит огорчаться! Это вполне достойная особа.
Маша отвернулась. Ей не хотелось, чтобы эти негодяи видели страх на ее лице, а именно страх сейчас охватил все ее существо. Ужас!
Мысли мелькали, мелькали, с поразительной быстротой выстраивая вопросы, на которые не находилось ответов.
– А если я откажусь? – осторожно спросила она.
– Ну, есть множество способов принудить вас, – ответил Вайян.
– Например?
– Например, кулаки Жако… мне жаль, поверьте, угрожать даме, но… – Вайян развел руками. – Нам предписано также морить вас голодом до тех пор, пока вы не напишете требуемую бумагу. Кроме того, в этом подземелье есть некий ошейник на цепи… да вот, взгляните, если желаете!
Он подал знак Жако, и тот, подхватив не успевшую даже пикнуть Машу, втащил ее в залу, откуда она только что выбежала, швырнул на каменную скамью, а из-под скамьи вытащил широкое железное кольцо, соединенное с цепью, уходящей куда-то в стену. Затем проворно защелкнул ошейник на Машиной шее.
От ледяного прикосновения железа Маша едва не лишилась чувств и какое-то мгновение лежала недвижимо, окаменев от ужаса, но тотчас привскочила, закричала, забилась как безумная, однако ручищи Жако плотно прижали ее к скамье, а из пасти, воняющей луком, изверглось:
– Тихо лежи!
– Да, мадам, – кивнул Вайян, стоящий рядом и не без отвращения взирающий на эту сцену. – Вам придется лежать тихо, если не хотите умереть мгновенно. В этом-то и смысл сей пытки: при резком движении ошейник сжимается все туже, а если вы рванетесь и поднимете голову вот так, – он отмерил над скамьей высоту не более чем в локоть, – то рискуете сломать себе шею. Вы будете вынуждены лежать неподвижно… а это мучительно, смею вас заверить!
Маша чуть повертела головой. Да и впрямь: тиски сильнее сдавили горло, однако, как ни странно, это не усилило ее ужас, а, наоборот, приободрило. Во всяком случае, теперь она была вольна хотя бы в собственной смерти, а в иных ситуациях смерть – спасение!
– Выходит, я погибну, если сейчас рванусь посильнее?
– Да! – кивнул Вайян.
– И ваша миссия окажется невыполненной?
Он вопросительно вскинул брови.
– Ну как же?! – нетерпеливо пояснила Маша. – Завещание-то останется неподписанным!..
Вайян и Жако непонимающе переглянулись.
– Да, – кивнул Вайян нерешительно.
– Это произойдет и в том случае, если я предпочту умереть от голода, но не сдаться. И ведь Жако может забить меня насмерть еще прежде, чем я распоряжусь в пользу некоего лица, не правда ли?
Вайян прикусил губу.
– Что вы этим хотите сказать? – произнес он чуть ли не угрожающе.
– Только одно: я не намерена ничего подписывать! – как могла громко выкрикнула Маша, с каким-то болезненным наслаждением почувствовав ледяную хватку ошейника.
- Предыдущая
- 35/98
- Следующая
