Три господина ночи - Бенцони Жюльетта - Страница 15

• Предыдущая
• 15/47
• Следующая

Как раз в это время произошло событие, глубоко омрачившее приятнейшее существование обитателей дома на улице Ришелье, где все еще жил маг по случаю. 16 сентября 1758 года умерла от чахотки Сильвия Балетти. Как и все прочие члены семьи, ставшей ему по-настоящему родной, Казанова искренне оплакивал эту прелестную добрую женщину, которая так много для него сделала. На смертном одре Сильвия взяла с него клятву позаботиться о Манон, он даже пообещал жениться на ней, но не называл точных сроков, поскольку теперь брак не так уж сильно его привлекал. Какой бы искренней ни была его влюбленность, как ни очаровала его Манон, он все же мыслил достаточно трезво для того, чтобы понимать, что никогда по доброй воле не сможет ограничиться одной женщиной, если жизнь каждый день дарит ему новых подруг.

Несколько дней спустя он уехал в Голландию: Шуазель отправил его с тайным финансовым поручением. Кроме того, он вез кое-какие ценные бумаги, доверенные ему Семирамидой. Несмотря на знаменитый порошок, которому, впрочем, предстояло еще пять лет вариться, она все-таки не пренебрегала своими финансовыми интересами.

– Там есть множество посвященных, – сказал госпоже д'Юрфе Казанова, усаживаясь в карету. – Я расспрошу их, может быть, они укажут мне ту божественную деву, без которой мы ничего не сможем сделать.

И он отбыл, оставив Манон, снедаемую такими жгучими сожалениями, что она не могла удержаться и не рассказать ему об этом в письме.

«Если бы вы только знали, мой милый друг, сколько я плакала. Я боюсь показаться вам из-за этого такой подурневшей, что вы меня совсем разлюбите!.. Ваша маленькая женушка, да, ваша маленькая женушка, которая хранит себя только для вас!»

Он-то, во всяком случае, не хранил себя «только для нее». На этот раз не стесненный в средствах, он усердно посещал проституток, игорные дома и театры, не утратившие для него прежнего очарования.

Однажды вечером, во время концерта, он заметил среди артистов свою бывшую любовницу, Терезу Имер. Прежнюю красавицу, впрочем, сильно изменили несчастья, которые навлекла на нее далеко не безукоризненная честность. В числе прочих неприятностей, случившихся с ней по этой причине, было пребывание в Фор-л'Эвек во Франции. Что касается ее теплых отношений с маркграфом Байройтским, от них давным-давно осталось одно воспоминание…

Тереза долго плакала на плече у Джакомо. У нее было множество забот и тревог, главным образом из-за детей, потому что ей приходилось повсюду таскать их за собой: пятилетнюю малышку Софи, которая, скорее всего была дочерью Казановы, и двенадцатилетнего мальчика, Жозефа Помпеати, которого она родила от танцовщика Помпеати и с которым совершенно не могла справиться.

Растроганный, Джакомо предложил ей взять на себя заботу о дочери, но Тереза отказалась: дороже девочки у нее в жизни ничего не осталось.

– Лучше бы ты занялся Жозефом. Он сейчас в Роттердаме… Мне пришлось его оставить там в залог, я не смогла выплатить долг. Если бы ты мог съездить за ним, позаботиться о нем…

Это предложение Казанове вовсе не понравилось, подобные занятия его отнюдь не привлекали, но Тереза плакала так безутешно, что он в конце концов дал себя уговорить и отправился в Роттердам «выкупать» отпрыска танцовщика.

Однако мальчик, пусть даже он и обладал всеми достоинствами, которые должны были сделать его законченным негодяем, обладал при этом и редкостной красотой: ангел, сошедший на землю, да и только. Это обстоятельство заставило Джакомо призадуматься, и у него созрел план: зачем тратить время на поиски некой божественной девы?! Он представит именно этого мальчика маркизе д'Юрфе как существо, рожденное от соединения божественной девы со смертным… Вот уж поистине блестящая мысль! И время не будет упущено понапрасну.

И, выполнив свою миссию, он бодро пустился в обратный путь к Парижу в сопровождении юного Жозефа, избавленного от бесславного имени Помпеати. Взамен мальчик получил фамилию несравненно более блестящую: теперь он звался графом д'Аранда.

С тех пор как в особняке на набережной Театинцев появился юный «граф д'Аранда», госпожа д'Юрфе была просто на седьмом небе от восторга: в жизни ей не доводилось видеть такого красивого и очаровательного отрока, такого безукоризненного воплощения того мужского идеала, который казался ей подходящим для ее возрождения к новой жизни.

– Должен же существовать какой-то способ, – говорила она своему милому Гульнуару, – который позволит моей душе перейти в тело этого прелестного ребенка. Я подумаю над этим, а пока мы станем его подобающим образом воспитывать. Таким образом, у вас будет время найти «божественную деву» на тот случай, если здесь нас постигнет неудача.

Разумеется, Казанова радостно согласился. Ему предоставлялась возможность какое-то время жить в свое удовольствие и вместе с тем пользоваться щедростью доброй маркизы.

Впрочем, если говорить о Манон, то с этой стороны возвращение в Париж принесло ему некоторое разочарование: девушка встретила его радостно, но все ее милые порывы оставались вполне платоническими. В самом деле, юная Балетти была не глупее других и очень хотела выйти замуж, а потому решила даром в руки не даваться: он ее получит только в обмен на обручальное кольцо, таким был ее невинный ультиматум.

Но она имела дело с Джакомо, поэтому ее расчет оказался довольно неудачным. Если женщина отказывалась удовлетворить его желание в тот момент, когда он это желание высказывал, он чувствовал себя оскорбленным и, отказавшись от дальнейших притязаний, устремлялся на поиски более сговорчивой добычи. На этот раз он поступил так: поцеловал Манон в лоб, заверил ее в своей глубочайшей нежности и в том, что он по-прежнему испытывает жгучее желание сделать ее своей женой, а затем незамедлительно отправился к одной очень красивой девице, по профессии натурщице, которую он прозвал «прекрасной статуей».

С этой «статуей» он провел несколько весьма приятных ночей, и так продолжалось вплоть до того вечера, когда он заприметил в ложе «Опера» обворожительное создание, одетое по последней моде и сияющее поистине ослепительной красотой. Сердце у него замерло: он узнал эту женщину.

– Джустиниана! Джустиниана Винн! Что она здесь делает?

Он когда-то знал это прелестное существо: сначала девочкой в Падуе, затем юной девушкой в Венеции, где у нее был страстный роман с одним молодым патрицием из числа друзей Джакомо, Андреа Меммо. Более того, Джустиниана пылала тогда к Андреа такой жаркой страстью, что, кажется, даже и не заметила того, какое сокрушительное впечатление ее красота произвела на Джакомо.

Джустиниана была дочерью красавицы гречанки и английского баронета и принадлежала к числу тех женщин, к которым не может остаться равнодушным ни один мужчина. Несмотря на дружбу, связывавшую его с Андреа, Казанова, наверное, совершил бы какой-нибудь безрассудный поступок, чтобы присвоить ослепительное создание, но Джустиниана внезапно покинула Венецию и уехала в Англию. Ее мать решила, что лучше увезти ее подальше от некоего английского консула, Смита, который тоже влюбился в ее дочь и которому она имела неосторожность ее пообещать как раз в тот момент, когда прелестная Джустиниана стала любовницей Меммо.

У матери тотчас обнаружились неотложные дела по ту сторону Ла-Манша, и она предоставила поруганному консулу утешаться, как ему будет угодно.

Однако в Париже эти дамы познакомились с господином Ле Риш де Ла Попелиньер, которому это имя подходило как нельзя лучше, потому что он был сказочно богат;[6] ко всему еще он был вдовцом, правда, уже далеко не первой молодости. Этот славный малый, истинное воплощение щедрости, по уши влюбился в прекрасную Джустиниану и изо всех сил старался уговорить ее выйти за него замуж. Больше того, пыл, с которым он ее уговаривал, только возрастал от того, что он стал почти совсем непригодным для милых, но довольно-таки утомительных любовных игр, и надеялся, что ослепительная красота молодой женщины вернет ему хоть сколько-нибудь мужества.

• Предыдущая
• 15/47
• Следующая