Пора свиданий - Бенцони Жюльетта - Страница 20
- Предыдущая
- 20/85
- Следующая
— Тюрьма, — сказал Жак Кер, как будто бы хотел придать смелости Катрин. — Идите за мной. Нам нужно подняться к замку.
— К замку? — переспросила Катрин.
— Ну да. Жюстен Эспера ждет нас у стены. Там вверху стена замка и городская стена сходятся.
— Ну и что? Я не понимаю, к чему вы клоните?
— Увидите. Небо, кажется, поддерживает нас. Этот зимний мороз настолько силен, что камни в стене потрескались и образовалась брешь. Ее охраняют, разумеется, в ожидании окончания холодов и пока не закладывают. С часу ночи охранником будет Эспера.
Катрин не ответила. Возразить было нечего. К тому же подъем был крут, и по мере того как они продвигались вперед, холод затруднял дыхание. Нужно было крепко держать лошадей, чтобы они не скользили. Стало еще темнее. Они шли вдоль стены замка. Главный мост был поднят, но другой, находящийся рядом с запасным выходом, стоял на месте. Его охранял солдат, опиравшийся на алебарду. Как раз там и горел факел-светильник. Жак Кер поднял руку и, приказав остановиться, подошел к Катрин.
— Мы должны будем проскользнуть под носом у охранника. Для этого есть только одно средство: отвлечь его.
— Но как?
— Я думаю, что это может сделать брат Этьен. Иногда просто не верится, что могут сделать люди, одетые в сутану!
Монах быстро передал в руки Жаку Керу уздечку своей лошади.
— Я все сделаю! Выбирайте только удобный момент и не наделайте шума.
Брат Этьен натянул капюшон на голову, спрятал руки в рукава, потом смело пошел к свету, где стражник дремал, опершись на свое оружие, словно спящая цапля.
Притаившись за каменным контрфорсом, они затаили дыхание. Звук шагов монаха встревожил солдата, он выпрямился.
— Кто идет? — спросил он охрипшим голосом. — Что вы хотите, отец мой?
— Я брат Амбруаз из монастыря Святого Иоанна, — солгал монах с великолепным апломбом. — Я пришел исповедовать умирающего человека.
— Разве кто-нибудь умирает? — удивился солдат. — Кто же?
— Как мне знать. Кто-то от вас приходил и просил послать священника для исповеди. Больше ничего не было сказано.
Стражник поднял каску, почесал затылок. Он, видимо, не знал, что делать. В конце концов он положил алебарду на плечо.
— У меня нет никаких приказов, святой отец. Когда я уходил, никто меня не предупреждал, что вы придете. Подождите минуточку.
— Спешите, сын мой, — горестно сказал брат Этьен. — Здесь очень холодно на ветру..
Человек исчез под низкой аркой запасного входа. Он пошел в караульное помещение за распоряжениями.
«Время!» — прошептал Жак Кер.
Они покинули свое укрытие, перешли освещенное место. Копыта лошадей, обмотанные тряпками, не стучали. Несколько секунд, сопровождаемые ударами взволнованных сердец, и темнота снова поглотила их, но Катрин так тяжело дышала, будто пробежала большое расстояние. За углом башни беглецы нашли новое укрытие. Тем временем солдат вернулся.
— Извините, отец мой, но вам не правду сказали. Никто у нас не умирает.
— И все-таки я уверен…
Солдат покачал головой с видом искреннего сожаления.
— Видимо, тут ошибка. Или кто-то грубо пошутил…
— Шутить со служителем Бога? Ах, сын мой! — вполне натурально возмутился монах.
— Святая Дева! Да в наше несчастное время, отец мой, нельзя ничему удивляться. На вашем месте я давно бы пошел домой, в тепло.
Брат Этьен пожал плечами, еще глубже натянул капюшон на лицо.
— Поскольку я здесь, то пойду к Клермонским воротам, взгляну на старую Марию. Она совсем плохо себя чувствует! Ночи теперь долгие, а когда приближается смерть, больным людям хуже всего в предутренние часы, когда их одолевает тревога. Да сохранит вас Бог, сын мой!
Брат Этьен благословил солдата и вышел из освещенного факелом круга, а солдат опять оперся на свою алебарду, продолжая караульную службу. Вскоре монах присоединился к остальным. По мере того как ночь убывала, холод становился сильнее, и за толстыми, прочными городскими стенами, к которым прилепились ветхие
домишки, свистел ветер, свободно врывавшийся с нагорья. Не говоря ни слова, Жак Кер повел свой небольшой отряд.
Теперь они шли по узкому проходу, который образовался между городской стеной и стеной замка и вел в тупик.
Там стояла невыносимая вонь, с которой не мог справиться холод. Катрин, мужественно боровшейся с тошнотой, казалось, что она проникла в липкий, сырой мир, где воздух превратился в смрад. Лошади скользили своими обмотанными копытами по гниющим отбросам. Река находилась далеко от этого места, и жители квартала устроили здесь помойку.
Внезапно показался пролом в стене, и темная фигура вынырнула из тени.
— Это вы, мэтр Кер?
— Это мы, Жюстен! Мы опоздали?
— Да. Вам нужно время, чтобы до восхода солнца и отъехать подальше. Давайте быстрее!
Глаза Катрин привыкли к темноте. Она смогла рассмотреть худую фигуру молодого стражника, белое пятно лица под железным шлемом. На боку молодого человека болтался рожок. На какое-то мгновенье она увидела его живые глаза.
— Ты уверен, что у тебя не будет никаких неприятностей?
— Не беспокойтесь. Прево решит, что мэтр Амабль много выпил, и не будет вас искать здесь. К тому же обвязанные тряпками копыта лошадей не оставят отчетливых следов в этой грязи.
— Ты смелый парень, Жюстен. Я вознагражу тебя за это.
Легкий смех юноши прозвучал в ночи беспечно и одобряюще.. — Долг отдадите моему отцу, мэтр Жак, дав ему заказ на несколько красивых вещей, когда опять станете богатым и влиятельным. Он мечтает ткать самые красивые в мире ковры и готовит эскиз с красивыми дамами и фантастическими животными.
— Твой отец — великий мастер, Жюстен, я это знаю давно. Я его не забуду. До встречи, сынок, и еще раз спасибо! Я знаю, что ты рискуешь, несмотря на свою уверенность.
— Если не было бы риска, мессир, где была бы тогда дружба? Идите с Богом и не беспокойтесь обо мне, но спешите, прошу вас!
Закончив на этом разговор, Жак пожал руку молодому человеку, затем помог Катрин перебраться через камни разрушенной стены. Впереди открывалось свободное пространство. Путники находились на небольшом плоскогорье, где гулял ветер, а дальше начинались холмы. Какое-то время они шли молча, по-прежнему ведя лошадей под уздцы.
Ночь не казалась такой темной, а возможно, просто привыкли глаза. Катрин могла различать деревья, голые ветки которых гнулись от порывов ветра. На развилке дорог, отмеченной горкой камней, Жак остановился.
— Здесь мы расстанемся, Катрин. Эта дорога, — сказал он, показывая на правую, уходящую вверх, — моя. Она ведет в Клермон, откуда я спущусь в Прованс. Ваша — вот эта, левая. На небольшом расстоянии отсюда вы найдете приход Сен-Альпиньен, где, если хотите, можете дождаться рассвета и немного отдохнуть.
— Об этом не может быть речи! Я хочу уехать подальше от тюрьмы Обюсона. Но мне жалко с вами расставаться.
Желая продолжить разговор наедине, они, не сговариваясь, отошли в сторону от развилки, оставив Сару и брата Этьена убирать тряпки с копыт лошадей. Катрин испытывала грусть от расставания с Жаком. Он представлял ту опору, мужскую силу, которой Катрин лишилась после бегства Готье и которой ей теперь так недоставало. Предрассветный туман усиливал ее тревогу, пугал неизвестностью дорог, которые им предстояло пройти. Здесь, у развилки, мысль о домашнем очаге, спокойной, размеренной жизни мучила ее особенно остро. Инстинктивно Катрин схватила руку Жака и слезы появились у нее на глазах.
— Жак, — причитала она, — неужели я приговорена к вечному бродяжничеству, к бесконечному одиночеству?
Прекрасное лицо Катрин, обращенное к нему, было столь привлекательным, что он не смог отказаться от безрассудной мысли, вдруг промелькнувшей в его голове. Жак не понимал, что молодая женщина испытывала страх, порожденный ночью, холодом, усталостью… В свою очередь, он сжал ее руки и притянул к своей груди.
— Катрин, — воскликнул он, — не будем расставаться! Едемте со мной! Мы отправимся на Восток, в Дамаск. Я сделаю вас королевой, я поднесу к вашим ногам все сокровища Азии. С вами и для вас я сделаю невозможное!
- Предыдущая
- 20/85
- Следующая
