Селеста 7000 - Абрамов Сергей Александрович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/85
- Следующая
— Что вас тревожит, сэр Грегори? Может быть, вам нездоровится?
— Заболеешь, — скривился губернатор. — Какого черта они радировали Мак-Кэрри? Да еще открытым текстом. Разве так обеспечишь секретность предприятия?
— А зачем секретность? Чем скорее узнает об этом человечество, тем лучше.
— Кто думает о человечестве, док? — сказал Корнхилл и подмигнул Барнсу.
Тот кивнул.
— Наука и человечество, дорогой коллега, отнюдь не самые важные категории в нашей проблеме. Есть еще один фактор, — подчеркнул он многозначительно, надеясь, что его поняли.
Но Керн не понял.
— Золотишко, док. Не то, конечно, которое смыла волна в пиратском сундучке. Другое. Крупнее и современнее. Те денежные купюры, которыми будут платить за наши вопросы и ответы, — поддержал Барнса инспектор полиции.
Не сильный в экономике Керн все еще не улавливал смысла.
— Кому платить? Ведь это почти явление природы. Мы же не платим за дождь или ветер.
— Если научимся управлять ими, кому-нибудь платить придется. Владельцы найдутся.
— Владельцы? — переспросил Керн. — Вы имеете в виду США или Англию? Или международный консорциум?
— Я имею в виду тех, кто вложит капиталы в эксплуатацию этого чуда. И тех, кто сумеет вовремя подключиться к извлечению прибыли. Даже Смайли, наверно, уже мечтает открыть поблизости шикарный отель или ресторан.
Барнс вздохнул:
— Дирижировать будут русские — вот посмотрите.
— Оставим политику политикам, — поморщился лорд Келленхем и привстал. — Пресс-конференция в девять утра, господа. Прошу не опаздывать.
Керн уехал на машине инспектора.
— Помяните мое слово, док, — сказал тот, — все это пахнет большими деньгами. Вы даже представить себе не можете, какой циклон фондов, вкладов, акций и процентных бумаг зашумит вокруг «белого острова». И мы не останемся в стороне, док. Будьте покойны.
О будущем говорили в тот же день и час на другом конце города, в отеле «Хилтон».
— На меня не рассчитывайте, — горячился Рослов, — я математик, а не синхронный переводчик при электронной машине.
— Это не машина, Анджей.
— Все одно. Энергочудовище. А я не энергетик. У меня свои заботы в науке.
— "Забота у нас простая, забота у нас такая… Жила бы страна родная, и нету других забот", — пропел по-русски Шпагин.
— Что вы спели? — поинтересовался Мак-Кэрри.
— Напоминание о том, что есть другие заботы, кроме профессиональных.
Рослов молчал.
— А почему вы думаете, что при этом энергочудовище или энергоблагодетеле — может быть, это вернее, а? — не будут работать десятки выдающихся математиков и биологов? Даже больше — сотни ученых различных специальностей. Ведь эта суперпамять способна не только накоплять информацию, но и подсказывать оптимальные варианты решений на основе накопленного. В конце концов, много нерешенных проблем в науке можно решить на основе уже найденного и открытого. Нужны только объединение знаний, координация усилий, умножение памяти — своего рода мемориальный взрыв. Этот взрыв и обеспечит нам суперпамять. Вы думаете, что наше знакомство с ней ограничится комиссиями и конференциями? Я мыслю шире. Я вижу суперинститут с тысячами научных специалистов, проекционными бюро и опытными лабораториями. Где? Может быть, даже не здесь, а на другом острове, где менее пахнет курортными барами и пляжной галькой.
— Кто же будет руководить институтом?
— Вы имеете в виду людей?
— Нет, страны.
— ООН, ЮНЕСКО, может быть, какая-то иная международная организация. Во всяком случае, не тресты, не банки и прочие денежные мешки. Эта суперпамять, как сказочный джинн, возникший прямо из небесной лазури, слишком чудесна, чтобы говорить о ней на языке маклерских контор. Кстати, у нее еще нет своего имени.
— Наклевывается, — сказал Шпагин. — Кое-что из русской фантастики. Почти классическое.
Рослов, который всегда понимал его с полуслова, покачал головой.
— Ты предполагаешь коллектор рассеянной информации? Отлично придумано, хотя и не нами. Но не для нашей проблемы. Во-первых, не коллектор, а селектор, так как в основе его — избирательность. Во-вторых, не рассеянной, а стабильной. Он сам об этом напомнил.
— Селестан или Селестин… — задумался Шпагин.
— Зачем? Просто Селеста. Элегантно и межнационально. По-английски и по-русски, профессор, «селектор» звучит одинаково, а «стабильный» начинается с тех же букв. Русское же звучание — привилегия первооткрывателей.
— Женское имя, — замялся Мак-Кэрри.
— Один из первооткрывателей — женщина, — отрезал Рослов. — А кроме того, профессор, «память» по-русски тоже существительное женского рода.
Но Яна запротестовала:
— Не могу воспринимать его в женском роде. Это мужчина. Мыслитель, не память. И потом, мужские имена с окончанием на "а" вы найдете у многих народов. Даже у нас в Польше.
Чудо родилось. Чудо уже входило в жизнь. Завтра оно овладеет умами миллионов, пройдет великим землетрясением по миру и что-то оставит людям. Что? Что в имени твоем, Селеста? Голос друга или скрытая угроза врага?
- Предыдущая
- 31/85
- Следующая
