Ожерелье для дьявола - Бенцони Жюльетта - Страница 43
- Предыдущая
- 43/92
- Следующая
Именно перед этим убежищем, самым тщательным образом реставрированным, и остановились Турнемин и его новый друг Ульрих-Август. Было около пяти часов пополудни. Швейцарец вызвался проводить бретонца, еще новичка в Париже, в надежде быть ему чем-либо полезным.
Он был знаком с одним из этих компаньонов, Шарлем Августом Бегмером, немцем по происхождению, бывшим ювелиром короля Польши.
На службе польского короля в течение нескольких лет пребывал его отец барон Ульрих-старший.
Благодаря этому посланник герцогини д'Альба имел честь быть принятым без всякого ожидания в качестве особо почетного гостя.
Появившийся в окошке двери слуга действительно начал им объяснять, что «господа заняты переговорами с важными лицами» и что они приказали ему сказать, что «они больше никого не примут».
Было очевидно, что этот человек не был французом, но он был молод, и Винклерид его еще никогда не видел. На всякий случай он ему пролаял на ухо какие-то фразы по-немецки, и это произвело чудо: молодой слуга склонился в низком поклоне, а затем исчез.
Через мгновение он возвратился, открыл все засовы и пропустил обоих всадников во двор, где уже стоял элегантный экипаж, запряженный парой породистых лошадей. Этот экипаж и заставил бретонца нахмурить брови. Экипаж был зеленого цвета, но на дверцах были нарисованы гербы Испании. То важное лицо, с которым сейчас велись переговоры, вполне мог быть шевалье д'Окаризом или же самим послом.
– Не угодно ли господам последовать за мной! – попросил слуга, бросив поводья лошадей подбежавшему конюху. – Мне доверена честь проводить вас в малый салон. Господин Бегмер выражает свое сожаление и просит вас подождать, пока он не закончит дела с клиентом.
– Но не очень долго! – резковато промолвил Винклерид. – Я еще должен вернуться в Версаль.
Ожидание было совсем недолгим. Пока молодые люди поднимались по роскошной каменной лестнице за слугой, ювелиры уже провожали своего посетителя, в котором Жиль без всякого труда узнал испанского консула.
Обе группы повстречались на этой лестнице.
Бегмер дружески приветствовал швейцарского офицера.
– Я в вашем распоряжении через несколько минут, господин барон!
– Не торопитесь! – ответил Ульрих-Август, а Жиль тем временем старался не смотреть в сторону испанца и принял совершенно безразличный вид.
– Вы знаете этого человека? – прошептал ему швейцарец.
– Кого? Этого иностранца? Ей-богу, нет, но, судя по чертам кареты и по его лицу, я могу предположить, что это испанец. А почему вы меня об этом спрашиваете?
– Да потому, что этот человек очень пристально на вас смотрел.
– Ну, может быть, мы встречались при дворе Карла Третьего, но я об этом совсем не помню, – схитрил Жиль.
Их ввели в прекрасно убранный салон с роскошной мебелью. Главным его убранством были витрины с ювелирными и золотыми изделиями, стиль которых, может быть, был и тяжеловат, но очень мил. Ульрих принялся изучать их с видом большого знатока.
– Вы понимаете в драгоценностях, мой дорогой барон? – спросил Жиль, с интересом глядя на своего нового друга, который вынул маленькую лупу и водрузил ее на правый глаз.
– Я разбираюсь во всем прекрасном и добротном: в винах, в лошадях… в женщинах. А что до драгоценностей, то это правда, я здесь кое-что понимаю. Баронесса, моя мама, их имела довольно много, и очень хороших.
Очень скоро Бегмер, одетый в бархат цвета ржавчины, обтягивающий его круглый животик, вбежал в салон, устремился к Винклериду с протянутыми руками.
– Господин барон! Какая радость вас снова видеть. Мне кажется, мы уже век не виделись.
Но садитесь же, прошу вас! Я надеюсь, что вы не заходили сюда в последние дни. Нас не было в это время, мы с компаньоном уезжали по делам. Чем могу вам служить?
– Мне – ничем, – сказал спокойным голосом швейцарец. – А вот моему другу – многим. Он хочет купить ваше проклятое колье.
– Колье! Какое колье? Не то ли?
– Да, да, именно то.
– Вы, конечно, понимаете, что я не покупаю его для себя! – вступил в разговор Жиль, раздраженный растерянным выражением лица ювелира. – Я выступаю перед вами лишь как посланник одной из знатнейших дам нашего времени. Это ее светлость герцогиня д'Альба, и вот ее письмо, – произнес он спокойно, вынимая бумагу, врученную ему Диего. – Добавлю, что необходимые средства для этого уже переведены в банк Лекульте, и достаточно лишь нашего распоряжения, чтобы они были вручены вам. Но читайте же письмо.
Бегмер водрузил очки, неспешно прочитал письмо, снял очки, вытер пот со лба, с глубоким вздохом вернул письмо молодому человеку.
– Да, да, я понимаю. К несчастью, я вынужден, к моему глубокому сожалению, поверьте, отказать вам. Колье больше не продается.
– Как это «больше не продается»? Его же чрезвычайно трудно продать.
Нужен был художник, чтобы запечатлеть выражение лица Бегмера.
– Но тем не менее оно продано. Я дал слово, и я…
– Но позвольте, – прервал его шевалье, – это тому человеку, который вышел отсюда, вы дали ваше слово?
– Да, увы, ему. Он представляет принцессу, которая…
– Принцессу Астурийскую, я знаю, и вы дали слово? Окончательно?
– Не совсем, несмотря ни на что. Вы понимаете, что я не могу, чтобы это изделие покинуло пределы Франции до того, как королева, для которой предназначалось это колье, не даст нам своего окончательного отказа от его приобретения. Для этого я и мой компаньон должны завтра же отправиться в Версаль.
Жиль какое-то время помолчал, чтобы дать возможность Бегмеру полюбоваться печатями с пышными гербами дома д'Альба, от которых тот не мог оторвать глаз.
– Цена колье сто шестьдесят тысяч ливров, не так ли? – спросил он тихо.
– Да.
– И как раз эту цену и заплатит испанское посольство?
Ювелир внезапно покраснел. Жиль понял, что он затронул самую чувствительную струну.
– Да-а!
– Наверное, это не совсем так. Вам, вероятно, сообщили о трудностях, с которыми вы столкнетесь при продаже этого колье, учитывая огромную сумму, и о той чести, которой вы удостаиваетесь, если колье будет частью королевских драгоценностей. Вас, вероятно, попросили о какой-то отсрочке платежа.
– Но это же весьма распространено.
– Ну что вы! Не совсем так, когда речь идет о будущей королеве Испании, имеющей в своем распоряжении все золото Америки. Его Величество король вам бы все заплатил наличными, если бы королева не отказалась от такого подарка. А я, от имени ее светлости герцогини д'Альба, я вам заявляю следующее: окажите нам предпочтение, и тогда вы не только получите ваши деньги в день совершения сделки, но мы вам заплатим на пятьдесят тысяч ливров больше.
Бегмер теперь потел еще больше. Он вытащил платок и вытер лоб, щеки, шею.
– Вы истинный дьявол! Я уже сказал. Я же дал слово.
– Не совсем. Вы же сами сказали. Не можете ли вы сказать этому господину, что Ее Величество королева желает подумать некоторое время, чтобы вынести окончательное решение.
– Это трудно, очень трудно. Рано или поздно испанский посланник узнает.
– Совсем нет! Или, по крайней мере, он ничего не сможет сделать, если мы с умом возьмемся за это дело. Да, кстати, можете ли вы показать мне это чудо? Это даст вам возможность еще какое-то время поразмыслить, да и проконсультироваться с вашим компаньоном.
– Это мысль! – воскликнул Винклерид. – Покажите же ему эту штуку, господин Бегмер.
– Сию минуту. Я пойду за Бассанжем. У нас один ключ от сейфа, где оно лежит.
Бегмер появился через минуту в компании с человеком моложе его, с приятным лицом. Это и был Поль Бассанж, его компаньон. Он держал в руках огромный футляр из красной кожи с подвешенной большой этикеткой, на которой крупными цифрами была обозначена цена.
Компаньон с улыбкой приветствовал Винклерида, а с Жилем поздоровался с выражением удивленного восхищения.
– Этот господин желает приобрести наше колье?
– Для герцогини д'Альба, мой друг. Откройте футляр.
- Предыдущая
- 43/92
- Следующая
